Вторая мировая война. Полная история - Гилберт Мартин - Страница 20

Армии столкнулись друг с другом на всем протяжении норвежской береговой линии. 17 апреля 1940 г., через восемь дней после того, как его войска триумфально высадились во множестве пунктов, Гитлер издал приказ: «Держаться как можно дольше». Теперь на берегу к северу от Нарвика и к северу и югу от Тронхейма находилось более 13 000 британских солдат. В операции на всей ее территории участвовали французские войска, подразделения французского Иностранного легиона и польские военные корабли, искавшие боя второй раз за девять месяцев. Против них немцы бросили пикирующие бомбардировщики, которые с такой ужасающей результативностью бомбили скопления войск как на базах, так и при движении во время «молниеносной войны» в Польше. Германское верховное командование имело в норвежских боях большое преимущество, так как могло читать свыше 30 % переговоров британских военных судов в Северном море и близ Норвегии; это приводило к тому, что многие корабли, которые иначе могли бы безопасно добраться до пункта назначения, были обнаружены и атакованы.

Британия тоже получала разведданные о германских военных и воздушных операциях. К 15 апреля правительственная школа шифрования и сигналов в Блетчли-парке взломала относительно простой код «Энигмы», принятый люфтваффе и вермахтом во время норвежской кампании. Количество сообщений, отправленных через «Энигму», а затем прочтенных в Блетчли, впечатляло. Большинство из них теперь расшифровывались за несколько часов, а некоторые и в течение одного часа после передачи немецкими радиостанциями. Каждый день, начиная с 15 апреля, дешифровывались сообщения, касавшиеся не только авиации и армии, но и флота тогда, когда его действия сочетались с этими двумя родами войск. В Блетчли была расшифрована информация не только о состоянии немецких организаций и снабжения, но и о намерениях Германии.

Однако начальство разведки было совершенно не готово использовать то, что Черчилль позднее назвал «золотыми яйцами». Ни сама школа в Блетчли, ни соответствующие правительственные учреждения, по заключению историков британской разведки, «не были приспособлены разумно работать с дешифрованными сообщениями». До сих пор не существовало никаких безопасных способов передачи бесценной информации командирам на местах или объяснения им природы уникальных догадок о действиях и планах противника.

Итак, взлом ключа норвежской «Энигмы», триумф дешифровки, не оказал влияния на ход норвежской кампании. С ее завершением немцы перестали его использовать. Подобной возможности быстро и полностью дешифровать немецкие сообщения не появлялось почти до конца следующего месяца. В войне разведок победителем в Норвегии стала Германия, а не Британия.

Сухопутная война также шла для Британии неблагоприятно; на протяжении нескольких дней, начиная с 17 апреля 1940 г., планам кабинета высадить сухопутные силы в Нарвике упорно противостоял британский командующий в Харстаде генерал Пирс Джозеф Маккези. «Ни одного офицера под моим командованием, – телеграфировал Маккези в Лондон 21 апреля, – не минует стыд за себя и свою страну, если тысячи норвежских мужчин, женщин и детей в Нарвике подвергнутся предлагаемой бомбардировке». Сопротивление Маккези оказалось решающим. Захват Нарвика отменили. Вместе с ним был отменен уже отложенный ранее план захвата Тронхейма, предполагавший использовать значительную часть войск, которые должны были выбить немцев из Нарвика. Гитлер, столь подавленный 12 апреля, теперь, всего неделю спустя, ликовал. В свой пятьдесят пятый день рождения, 20 апреля, он издал указ о создании нового полка СС «Норланд», в котором норвежцы и датчане должны были служить бок о бок с немцами. «Кто знает, – записал 21 апреля в личном дневнике генерал Роммель, – есть ли другой немец, который обладал бы таким даром военного руководства и столь же огромным мастерством руководства политического!»

Политическая проницательность Гитлера проявилась 24 апреля 1940 г., когда он назначил чиновника нацистской партии Германии Йозефа Тербовена перенять бразды реальной власти над Норвегией у Видкуна Квислинга. Человек, чье имя стало синонимом предательства собственной страны, закончил свое краткое пребывание на вершине власти всего через пятнадцать дней.

В Польше не прекращались пытки и убийства. 14 апреля 1940 г. 220 поляков, в том числе много женщин и детей, были схвачены в нескольких деревнях и хуторах близ Серокомлы; всех их расстреляли. В Штуттгофе вечером 23 апреля, в первые часы Песаха, когда в тот год евреи праздновали освобождение от египетского плена, всем евреям лагеря приказали бежать, падать на землю, вставать и снова бежать без отдыха. Всех, кто исполнял приказ слишком медленно, надсмотрщик забивал до смерти прикладом винтовки. Польский узник Штуттгофа, рассказывая об этом издевательском празднике, сообщил, что эсэсовцы запрягли в тележку с песком одного еврейского скульптора. Затем они заставили его бежать и тащить повозку, стегая при этом кнутом. Когда он от боли и изнеможения упал на землю, они перевернули повозку и похоронили его под песком. Он смог выбраться, и тогда они злорадно облили его водой и повесили. Веревка оказалась слишком тонкой и порвалась. Тогда они привели молодую еврейку, которая была беременна, и под презрительный смех повесили их вдвоем на одной веревке.

Убийства евреев стали предметом смеха и издевательств; преследования поляков тоже были ужасны. 29 апреля 1940 г. в недавно учрежденный лагерь в Аушвице прибыл с пятью сослуживцами тридцатидевятилетний эсэсовец Рудольф Хёсс. Прикинув будущие размеры лагеря, природу наказаний и тяжесть труда, которым будут подвергнуты польские узники, они приказали прислать из концлагеря Заксенхаузен тридцать немецких уголовников, которые в новом лагере стали главными по баракам.

1 мая 1940 г. германские власти в Польше приказали обустроить в индустриальной Лодзи «закрытое» гетто. В городе жило 160 000 евреев; теперь им запрещалось покидать ограниченную перенаселенную зону. В выделенных им на территории гетто 31 721 квартире, большинство из которых было однокомнатными, лишь в 725 работал водопровод. 1 мая немецкой полиции приказали стрелять без предупреждения во всякого еврея, который приближался к ощетинившемуся колючей проволокой забору, ограждавшему зону гетто.

Некоторых немцев так пугало такое развитие событий, что они протестовали перед начальством. В конце апреля начальник берлинской полиции граф Вольф Генрих фон Гелльдорф, который некогда был одним из самых восторженных и видных сторонников Гитлера, услышал от своего помощника Канштайна детали его недавнего визита в Краков. 1 мая граф Гелльдорф встретился с полковником Остером, чтобы рассказать ему о впечатлениях Канштайна. Он обнаружил, что краковский шеф СС находился в состоянии, «близком к истерике», потому что ни он, ни его подручные не могли исполнять приказы, предварительно не напившись. Ни один человек, выполнявший такие задачи, какие выполняли они, сказал Гелльдорф Остеру, не мог вернуться к нормальной жизни. Затем Остер спросил Гелльдорфа о настроениях в Берлине, на что начальник полиции ответил, что войну приветствовали лишь от 35 до 40 % населения столицы.

В последние три дня апреля 1940 г. британские и французские войска готовились к отступлению со своих ненадежных норвежских позиций. 29 апреля норвежский военачальник генерал Отто Руге, войска которого сражались в арьергардных боях на юге, предупредил британского генерала, отступавшего из Ондалснеса, что, если норвежцы не могут рассчитывать на «дальнейшую интервенцию союзников», он будет советовать правительству Норвегии начать мирные переговоры. В ответе, согласованном с лондонским кабинетом, британский генерал сообщил, что, хотя союзнические силы и отходят из Центральной Норвегии, войска к северу от Намсуса получат подкрепление «для подготовки контратаки в южном направлении». В день, когда этот ответ был передан норвежцам, соединились германские войска, вышедшие из Осло и Тронхейма 10 апреля. «Выиграна не просто битва, – прокомментировал это событие Гитлер, – а целая кампания!»