Графиня Солсбери - Дюма Александр - Страница 49
- Предыдущая
- 49/66
- Следующая
Тогда французы решили действовать иначе; людей у них хватало, но не было осадных орудий, поэтому они разделили армию на две части: одна под командованием его светлости Карла Блуаского пошла осаждать Оре; другая (ею командовал мессир Людовик Испанский) осталась под стенами Энбона. Потом был послан большой отряд: он должен был перевезти в армию Людовика Испанского двенадцать больших осадных орудий, оставленных французами в Рене. В тот же день это и было исполнено. Его светлость Карл Блуаский ушел на Оре, а мессир Людовик Испанский остался под стенами города до тех пор, пока не будут доставлены осадные машины.
На это ушла неделя, и осажденные, не понимающие, чем вызвана подобная бездеятельность, с высоты крепостных стен язвительно издевались над леностью своих врагов, узнали наконец ее причину, увидев, как к французскому лагерю медленно ползут башни на колесах и огромные метательные орудия (в ту эпоху они составляли необходимый арсенал всякой осады). Французы не стали терять времени и, выстроив осадные орудия в ряд, начали засыпать город градом камней, которые не только убивали прохожих на улицах, но и разрушали дома, проламывая крыши и разбивая стекла. После этого большое мужество, проявленное осажденными, начало ослабевать, и епископ Леонский — как церковнослужитель он проявлял гораздо меньше усердия в обороне, нежели те люди, кому то полагалось в силу их ремесла, — стал внушать горожанам Энбона, что благоразумнее начать переговоры с его светлостью Карлом Блуа-ским, нежели продолжать защищать дело, против которого выступает столь могущественный сеньор, как король Франции. Предложения, прямо касавшиеся выгод горожан, всегда встречали отклик. Люди начали глухо роптать, потом стали громко заявлять о сдаче города и договоре, и слухи об этом дошли до графини, с минуты на минуту ждавшей подкреплений, что должны были подойти из Англии; она умолила сеньоров и горожан подождать три дня и не принимать никакого решения. Ужас, внушенный горожанам епископом, был так велик, что люди, поклявшиеся защищать город до смерти, сочли отсрочку, потребованную графиней, слишком долгой; тем не менее одни настаивали на том, чтобы она была графине предоставлена, другие же, наоборот, хотели сдаться на следующий день. Вся ночь прошла в спорах этих сторон, и, конечно, если бы французам пришла мысль пойти на приступ, то они легко овладели бы городом, осада которого обходилась им так дорого; но они, не зная, что происходит за его стенами, продолжали разрушать укрепления. Короче говоря, партия епископа Леонского победила, и спор теперь шел лишь о выборе гонцов, чтобы послать их к мессиру Людовику Испанскому, когда графиня, удалившаяся к себе в комнату и даже не уверенная в том, позволят ли ей с сыном покинуть город, выглянув в окно, увидела, что на море появилось много кораблей. Она закричала от радости и выбежала на балкон дворца.
— Судари мои, — обратилась она к горожанам и солдатам, заполнявшим площадь, — теперь и речи не может быть о сдаче и договоре. Пришла обещанная нам помощь, и если вы мне не верите, поднимитесь на крепостные стены и посмотрите на море.
Графиня, действительно, все рассчитала правильно. Едва толпа горожан увидела сквозь бойницы и окна английский флот, состоящий более чем из сорока судов, как больших, так и малых, но прекрасно вооруженных, к ней вернулось мужество и она, как всякая толпа, стала обвинять епископа Леонского в трусости, которой недавно сама поддалась. Поэтому епископ, понимая, что дела принимают для него опасный оборот, поспешил вместе со своим племянником мессиром Эрве де Леоном к одним из городских ворот и, тотчас сдавшись мессиру Людовику Испанскому, сообщил тому о помощи, что так кстати подошла к графине. Графиня же, увидев, что корабли вошли в порт, поспешила навстречу тем, кто их привел: в данных трудных обстоятельствах они явились к ней не как союзники, но как спасители.
Покои для английских сеньоров были приготовлены во дворце, а лучников разместили на постой в городе; впрочем, тех и других встретили с одинаковыми радостью и благодарностью. Все старались как можно радушнее принять гостей, а графиня пригласила их назавтра отобедать у нее. Мессир Готье де Мони, столь же учтивый кавалер в обществе дам, сколь и доблестный рыцарь в схватках с врагом, не мог не принять любезного приглашения; графиня же — она была очень кокетлива как женщина и отважна как воительница — принимала за столом английских рыцарей с такой изысканностью, что они сочли это счастливым даром судьбы, которая заставила их переплыть пролив, чтобы прийти на помощь столь прелестной союзнице.
После обеда графиня провела гостей на башню, с высоты которой просматривался весь французский лагерь; осаждавшие продолжали «поливать» город дождем камней, и зрелище это производило тяжкое впечатление. Поэтому графиня не могла его выносить, горестно скорбя о несчастных людях, что так жестоко должны из-за нее страдать. Готье де Мони, поняв, какая боль терзает графиню, и спеша отблагодарить ее за оказанное гостеприимство, обратился к английским и бретонским рыцарям:
— Милорды, не желаете ли вы, подобно мне, уничтожить это проклятое орудие, причиняющее большие неприятности нашей прекрасной хозяйке? Если вы согласны, милорды, скажите слово, и все будет сделано.
— Клянусь Богоматерью Герандской, вы правы, ваша милость! — воскликнул в ответ Ив де Трезегиди. — И я буду с вами в этом первом деле.
— И я, разумеется! — вскричал сир де Ландерно. — И никто да не упрекнет нас, что англичанам пришлось переплывать море, чтобы выполнять нашу работу! Поэтому, принимайтесь за дело, а мы всеми силами вас поддержим.
Английские рыцари тоже с радостью встретили предложение своего командующего и пошли готовиться к вылазке; графиня изъявила желание лично облачить Готье де Мони в доспехи; ее предложение молодой рыцарь принял c великой благодарностью; она надела на него доспехи гораздо быстрее, чем он на то надеялся, ибо графиня была сведуща в воинской науке так же глубоко, как самый благородный паж или самый опытный оруженосец.
Рыцари, приготовившись к вылазке, взяли с собой триста самых метких лучников и велели открыть ворота, ближайшие к осадным орудиям. Как только ворота раскрыли, лучники рассеялись по равнине, ведя стрельбу с привычной меткостью; охрана, не успевшая спастись бегством, полегла у орудий, перебитая длинными стрелами атакующих. За лучниками следовали рыцари: боевыми топорами и тяжелыми мечами они быстро изрубили на куски самое большое и самое грозное из орудий. Другие рыцари обливали обломки смолой и поджигали. Потом лучники и рыцари бросились к баракам и, прежде чем французы успели занять оборону, ворвались в лагерь врага, разбрасывая кругом горящие головни; поэтому очень скоро, в десяти разных местах сразу, запылало пламя и повалил густой дым, и это возвестило горожанам о том, что вылазка удалась на славу. , Английские и бретонские рыцари добились всего, чего хотели. Они в четком порядке начали отход, когда увидели, что прямо на них несется отряд французов, которые, наспех вооружившись, кинулись за ними в погоню, громко крича и вызывая на бой. Тогда английские рыцари пустили в галоп своих боевых коней, а Готье, наоборот, остановился, заявив, что ему будет стыдно слышать, как прекрасная дама станет Приветствовать его, называя нежным другом, если он возвратится в город, не сбросив на землю нескольких наглецов, что за ним гонятся; сказав это, он развернул коня, обнажил меч и двинулся вперед на французов. Увидев это, братья де Ленондаль, мессир Ив де Трезегиди, мессир Галеран де Ландерно и некоторые другие последовали его примеру, и закипела настоящая битва: свежие воины из французской армии Приходили на помощь боевым товарищам, Готье де Мони и его соратники были вынуждены отступить, что они и сделали в полном порядке, оставив позади себя множество убитых и раненых французов, но немало и своих людей. Подойдя ко рвам и наружным укреплениям, английские рыцари повернулись лицом к противнику, чтобы дать время рассеянным по равнине лучникам вернуться в город. Тогда французы решили преследовать английских стрелков, но лучники, оставшиеся в городе, выскочили на крепостные стены и обрушили на нападавших такой град стрел, что те в свой черед были вынуждены отойти на расстояние вне досягаемости стрельбы, оставив на поле сражения превеликое число людей и лошадей. После этого бретонцы и англичане беспрепятственно укрылись за заграждениями, а у подножия ведущей в замок лестницы рыцари встретили графиню: она хотела своими руками снять с каждого шлем и расцеловать всех в благодарность за оказанную ей огромную помощь.
- Предыдущая
- 49/66
- Следующая
