Конкуренты (ЛП) - Киланд Ви - Страница 35

— Бинго! Это само по себе является проблемой.

Все, что касалось нас двоих, было проблемой. Нашим отношениям было суждено стать трудными еще до того, как мы родились. Но что-то внутри подсказывало, что не это напугало Уэстона тем утром.

— Так тебя беспокоит, что наши семьи враждуют?

Уэстон отвел взгляд.

— Отчасти.

Я рассмеялась.

— Если ты можешь угадать мои мысли, то я знаю, когда ты пытаешься уйти от ответа. — Уэстон посмотрел мне в глаза. — Ты сказал отчасти, значит тебя беспокоит что-то еще. Что именно?

Он провел рукой по волосам и резко выдохнул.

— Что ты хочешь, чтобы я сказал? Что я алкоголик, который испортил почти все важное в своей жизни, а ты слишком хороша для меня?

— Да, если это то, что ты думаешь.

Он покачал головой.

— Конечно, я так думаю. Я не идиот.

— Пусть так, но лучше знать правду, чем чувствовать себя использованной.

— Ты чувствовала себя использованной?

Я кивнула.

— Мне жаль. Я этого не хотел.

— Все в порядке. Очевидно, мы оба склонны спешить с выводами.

Уэстон кивнул, глядя вниз.

— Ты уже знал, что поедешь во Флориду, когда уходил из моего номера?

Он покачал головой.

— Мне потребовалось поговорить с дедом, а он путешествует только по крайней необходимости, так как моя бабушка нездорова.

— Я не знала. Сочувствую.

— Спасибо.

Мы прояснили ситуацию, но моя тревога не улеглась. Уэстона беспокоило, что мы так сблизились, и меня тоже. Однако мои причины ни коем образом не были связаны с тем, что он якобы недостоин меня. Я хотела, чтобы он это знал.

— Могу я задать тебе один вопрос? — спросила я, после долгого молчания.

— О чем?

— Есть человек, на которого ты хотел бы походить?

Он тут же кивнул.

— Кэролайн. Она никогда не жалела себя, не жаловалась и не переставала улыбаться. — Он покачал головой. — Черт возьми, она потратила больше времени, выслушивая мои проблемы и пытаясь подбодрить меня, чем жалела себя.

Я улыбнулась.

— Жаль, что я так и не узнала ее получше. Похоже, она была особенная.

— Была.

— Человек, на которого я хочу быть похожей — моя мама… И она была алкоголичкой.

— В самом деле? Я не знал.

Я пожала плечами.

— Об этом почти никто не знает. Не дай Бог, чтобы о семье Стерлинг стало известно хоть что-нибудь реальное. Отец никогда бы этого не позволил. В конце концов, мама продолжала носить его фамилию, даже если он и бросил нас.

— Она начала пить после развода?

Я покачала головой.

— Я хотела бы винить отца еще и за это, но не могу. Я узнала, что мама алкоголичка лишь после того, как у нее обнаружили рак. Врач предложил ей лечь в реабилитационный центр, перед операцией. Хочешь верь, хочешь нет, но это стало для меня полной неожиданностью. Я видела, как она пьет каждый божий день. Но мама пила мартини из дорогих хрустальных бокалов, носила жемчуга и пекла пироги, а алкоголики пили из бутылки, ходили в грязной одежде и валялись на улице в беспамятстве.

Уэстон кивнул.

— Когда я попал в реабилитационный центр, то был очень удивлен, что половине людей там за пятьдесят, и они выглядели совершенно обычно.

— У мамы постоянно болела голова и расплывалось перед глазами. Она думала, что это из-за похмелья, и ничего не говорила, потому что привыкла скрывать свое пьянство. Именно поэтому ей так поздно диагностировали рак. К тому времени, когда она рассказала врачу о симптомах, у нее в мозгу была опухоль размером с мяч для гольфа.

Уэстон сжал мою руку.

— В любом случае, я хочу сказать, что моя мать была верной, любящей, доброй, умной и щедрой. Она была первым человеком в своей семье, поступившим в колледж, и даже после свадьбы продолжала работать неполный рабочий день помощником профессора на кафедре. Большинство считали это глупостью, так как она вышла замуж за миллионера, но мама помогала своим родителям и всю зарплату отправляла им. Когда отец бросил нас, она начала преподавать и не взяла у него ни цента, кроме денег на мое образование.

— Ух ты.

Я улыбнулась.

— Она была замечательным человеком, и при этом алкоголичкой. Я не собираюсь притворяться, что у нас не было плохих дней. Однако алкоголизм — это болезнь, а не черта характера. Не болезнь определяла, кем она была.

Уэстон задумчиво уставился на меня. Черты его лица заострились от напряжения, кадык ходил вверх-вниз. Я не могла сказать, понял ли он, почему я поделилась с ним этим.

— Ты одобрила увеличение ремонтной сметы на пятьдесят тысяч долларов?

Я нахмурилась. Не знаю, что я ожидала услышать от Уэстона, но точно не это.

— Да. Ответ нужно было дать быстро, чтобы уложится в сроки, а тебя не было рядом.

— У тебя сломался телефон?

Я разозлилась.

— Я звонила тебе однажды, и просила перезвонить, когда вернешься, но ты этого не сделал. Я потратила эти деньги не на украшение зала.

Нужно было укрепить несущие стены, чтобы разместить дополнительный вес на крыше отеля.

— Не начинай это снова.

Я подбоченилась.

— Хочешь совместно принимать решения? Тогда будь здесь.

Глаза Уэстона потемнели.

— Ты недостаточно хорошо разбираешься в строительстве, чтобы одобрять такое большое увеличение сметы, особенно если это связано с Трэвисом Болтоном. Он очаровал тебя, и ты поддалась его чарам.

Всего две минуты назад я хотела обнять Уэстона, а теперь всерьез подумывала о том, чтобы влепить пощечину.

— Пошел в жопу!

Он ухмыльнулся.

— Я там уже бывал. — Он пристально посмотрел на меня. — Повернись.

— Что?

— Повернись и наклонись над столом.

Он рехнулся или ударился своей чертовой головой, если думал, что я собираюсь заняться с ним сексом.

— Понятия не имею, зачем так разоткровенничалась с тобой. — Я обошла его и направилась к двери.

— Ты забыла цветы, — напомнил Уэстон.

Я решила показать, что он может сделать со своими цветами. Вернулась к столу и потянулась, чтобы выбросить их в мусорное ведро, но прежде чем успела обернуться, Уэстон прижал меня к себе.

— Я умею быть только таким, Соф, — прошептал он мне на ухо, придвигаясь ближе. — И не знаю, как быть милым.

Меня практически трясло от гнева.

— Ты шутишь? Ты втянул меня в эту ссору, потому что не знаешь, как быть милым со мной?

Уэстон толкнулся в меня бедрами, и я почувствовала, насколько тверд его член.

— Это зависит от того, как ты понимаешь определение «быть милым». Я бы сказал, что доставлять тебе множественные оргазмы довольно мило.

Я хотела и дальше злиться, но моя решимость ускользала.

— Ты такой придурок!

Он хмыкнул.

— Знаю. А теперь наклонись, дорогая.

«Дорогая…»

Одно короткое слово, и я растаяла.

Мне хотелось уйти от него и хлопнуть дверью, но почему-то я не могла заставить себя шевельнуться.

Уэстон убрал волосы с моей шеи и поцеловал возле уха.

— Я скучал по тебе, детка. — Он обхватил ладонью мой лобок чрез юбку. — Скажи, что ты уже мокрая для меня.

Я была, почти. Но не собиралась говорить это вслух.

— Хочешь, чтобы я делала твою работу? Разве недостаточно, что я прикрывала тебя целых два дня?

Он усмехнулся.

— Я собираюсь хорошенько загладить свою вину.

Уэстон задрал мою юбку, сдвинул трусики в сторону, погладил вверх-вниз, а затем толкнул в меня два пальца.

Потребовалось меньше трех минут, чтобы я кончила, а уже через десять секунд после этого, Уэстон вошел в меня, наклонив над столом.

Стол трясся от наших толчков. Ваза вместе с букетом упала на пол, когда я достигла оргазма во второй раз, а Уэстон, кончая, повторял мое имя снова и снова.

Секс был быстрым и страстным, но доставил столько же удовольствия, как если бы был долгим и нежным.

Уэстон прижался к моей спине, пытаясь отдышаться.

— Спасибо, — прошептал он.

— Это я должна благодарить тебя. Ты сделал большую часть работы.

Уэстон развернул меня и нежно убрал волосы с лица.