Вираж бытия (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич - Страница 25

Коснулись и вопроса развития бронетехники.

Иосиф Виссарионович, как и в оригинальной истории, ратовал за всяческое ограничение стоимости техники. Чем дешевле, тем лучше.

Фрунзе же утверждал:

– Мы не так богаты, чтобы покупать дешевую технику, которую в скорости отправим в утиль. И так – раз за разом. Нам нужно делать технику так, чтобы потом ее легко модернизировать и использовать дальше. Как можно дольше.

– Почему же сразу в утиль?

– Вспомните как всю вторую половину XIX века и начало XX шла безумная военно-морская гонка. Борьба брони и снаряда. Постоянное совершенствование силовых установок. Это все приводило к тому, что каждые 10–15 лет предыдущее поколение кораблей устаревало морально, становясь ни к чему не годным барахлом. Танки и бронеавтомобили не настолько капитальные конструкции, поэтому могут развиваться быстрее.

– И вы знаете как все будет развиваться?

– Знать это не может никто. Мы ведь не оракулы. Но достаточно легко предположить общую линию на ближайшие пятнадцать-двадцать лет. Сейчас мода на малые танки всех фасонов. Потому что они дешевые, а все экономят. Но у них слабая броня. А значит, что?

– Что? – спросил Тухачевский, внимательно слушавший этот доклад.

– Сначала все страны, которые смогут, «налепят» массу легких танков с тонкой броней. От пуль. А потом, чтобы повысить стойкость пехоты от таких же аппаратов противника, напихают в нее всяких легких средств для поражения такой брони. Вон – уже к концу Империалистической такие уже стали разрабатывать. Испытанная нами крупнокалиберная винтовка Маузер позволяет спокойно дырявить всякие там Reno FT без всяких усилий. К чему это все приведет?

– К росту толщины брони?

– Верно. Легкие танки подрастут в весе. Появится запрос на средние танки. Но их парируют насыщением пехоты легкими противотанковыми пушками. Калибром двадцать, тридцать, может быть даже сорок миллиметров или около того. Дальше наступит черед тяжелых танков и перетяжеленных средних.

– Которые также парируют уже тяжелыми противотанковыми пушками?

– Отчасти. Это то место, дальше которого я предполагать уже не берусь. Дело в том, что пока противотанковые средства легкие – ими можно нормально оперировать. Маневрировать. И поэтому они весьма эффективны. Если же противотанковая пушка достигнет массы в тонну или более, то по сути утратит подвижность на поле боя. Ведь бойцы ее своими силами перекатывать не смогут. Из-за чего общая боевая эффективность таких средств упадет.

– То есть, парировать тяжелые танки не получится?

– Думаю, что получится. Но лишь отчасти. Во всяком случае – средствами усиления пехоты. В любом случае – дальше все будет упираться в неизвестные нам ныне технологии. Кроме того, если проводить аналогии с флотом, то утопить линкор даже главным калибром, намного сложнее, чем маленький эсминец. Нужно существенно больше удачных попаданий, в том числе и тех, которые дают пробития. Полагаю, это можно перенести и на бронетехнику и предположить, что тяжелые танки окажутся более живучими. И, в целом, после боя их с большей вероятностью можно будет отремонтировать и вернуть в строй[25].

– Значит вы предлагаете строить сразу тяжелые танки? Английские ромбы? – продолжал задавать вопросы Тухачевский.

– Ни в коем случае! Ромбы – это ужас! Тяп-ляп военного времени, не имеющий никакого потенциала для модернизации и развития. Да и не сможем мы их сейчас строить. Наш уровень промышленности не потянет. Я предлагаю строить сейчас малые танки. Но так, чтобы их можно было позже оставлять в строю. Пусть не как собственно танки, а как, допустим, легкие бронированные тягачи или платформы для каких-нибудь самоходных установок. Не важно. Главное, чтобы они не уходили в утиль. Чтобы служили долго. Это даст нам огромную, просто чудовищную экономию в масштабе десяти-пятнадцати лет. Ведь раз за разом нам не придется строить новые машины. Но, чтобы такие танки получить нужно не впадать в крайности экономии сейчас. И не пытаться сделать такую машину максимально дешевой любой ценой…

Так и дебатировали.

Долго.

Но, в конце концов, Фрунзе дошел до логического финала своего выступления. И Иосиф Виссарионович предложил членам ЦК проголосовать. Принимать или нет предложенную наркомом программу реорганизации РККА и РККФ.

Проголосовали.

Из шестидесяти трех членов ЦК сорок девять высказались «за». Девять воздержались. Остальные проголосовали «против». На чем и расстались, признав предложение принятым.

Сталину этот план понравился тем, что позволял максимально ослабить сторонников Троцкого в армии. Ведь сильных позиций в войсках постоянной готовности немного. И большинство старых лихих командиров Гражданской вряд ли их смогут занять. А остальные сильно потеряют в весе и влиянии, если останутся в армии.

Михаил Васильевич же выдохнул.

И в темпе вальса отправился в наркомат, где его ждал вызванный им Поликарпов. Уже добрые часа полтора ждал. Так как встреча эта в ЦК сильно затянулась.

– Николай Николаевич, добрый вечер, пройдемте – произнес Фрунзе, на ходу в приемной. – И принесите нам что-нибудь поесть. Бутерброды с чаем. Или еще что. – крикнул он уже из двери секретарю. – Заседание ЦК затянулось. Пообедать не сумел. Равно как и поужинать. Вы, я полагаю, тоже без еды сидели?

– Так и есть, – осторожно ответил Поликарпов.

– Извините за ожидание. Жутко не люблю опоздания. Но в нашей жизни не все от нас зависит. Проходите. Располагайтесь.

Поликарпов прошел к указанному ему месту за столом. И сел, положив перед собой папку.

– Я слышал, что у вас с истребителем проблемы. – Михаил Васильевич уже знал о гибели летчика испытателя. Как и о том, что на Поликарпова из-за этого в НТК ВВС ополчились. Точнее не из-за этого. Трагедия стала лишь поводом, чтобы задвинуть разрабатываемый им проект и запустить проработку нового.

– Проблемы есть, но мы работаем над их устроением. – все также осторожно ответил он.

– Работаете? Это хорошо. От авиаторов на вас жалобы поступают, будто бы вы не можете выполнить поставленные ими задачи. Вот, и товарищи из ОГПУ заинтересовались. Так что проблемы эти нужно как можно скорее разрешить.

– Понимаю, – произнес побледневший как полотно Поликарпов.

– Что это за проблемы? Может быть я чем-нибудь помогу?

– Они касаются инженерных задач, товарищ нарком. – предельно вежливо ответил Николай Николаевич, намекая на некомпетентность собеседника в подобных вопросах.

– А вы их проговорите. Объясните мне – что не так. В конце концов, если конфликт возникнет, я хочу быть в курсе. Чтобы, если получится, вас отстоять. Мне нужен инженер-конструктор. А им, видите ли, не нравится, что вы сын священника и верующий. Социально чуждый элемент.

– Боже…

– В связи с особыми обстоятельствами я поставил вопрос ведения разработки истребителя И-1 под свой личный контроль.

– А Авиатрест?

– Там вздохнули с облегчением, ведь и ответственность теперь на мне. Дело это архиважное. Внешнеполитическая обстановка накаляется день ото дня и может так оказаться, что внезапно грянет война. А мы к ней не готовы. У нас ведь, по сути, нет ни одного нормального современного истребителя, готового на равных драться с самолетами потенциальных противников. Сами понимаете – авиаторы нервозны. И Авиатрест, который за все это отвечает. Новую модель разрабатывать – это дикость и глупость. Когда? У нас нет столько времени.

– Понимаю, – часто закивал головой Поликарпов. – А научно-технический комитет?

– Я решу с ними вопрос. Главное – дать армии хороший истребитель. Поняли?

– Понял.

– Хорошо. Тогда давайте вернемся к самому началу нашего разговора. Рассказывайте – что у вас с истребителем. И-1, так он маркируется?

– Все верно, – кивнул Поликарпов. И, открыв папку, начал доставать бумажки и вещать.

Фрунзе же встал со своего места и подсел рядом. С боку. Чтобы не сидеть с конструктором в оппозицию. Да и так лучше было видно.