Твой шанс (СИ) - Климова М. А. - Страница 23

- Вы поинтересовались у дяди, что с вами было?

- Он сказал, что так протекает процесс выздоровления, и моё состояние оказалось нормой, о которой предупреждал доктор.

- Таисия, мне неприятно говорить, но эти таблетки - сильный психотропный препарат, который дают наркоманам, и от которого появляется зависимость, - открывает ей правду Иван. – Их запретили в России лет шесть назад, и такие рекомендации не мог дать ни один психиатр. Препарат не успокаивает, а лишает всего. Чувств, желаний, воли. Остаются простейшие потребности – еда, туалет, сон. Часто пропадают и они, тогда в ход идут капельницы и утки.

    Смотрю на неё и считываю резкие изменения в лице. Бледность, растерянность в глазах, нервное подёргивание нижней губы, блеск от подступающих слёз.

- Нет. Вы что-то путаете, - сжимает ткань юбки побелевшими пальцами. – Или дядю обманули и подсунули неправильные таблетки.

- И он поил тебя ими целый год после того, как ты пробыла несколько месяцев овощем? - врываюсь в их разговор. – Он намеренно травил тебя, Тая, хотел видеть послушную куклу, которая исполняет любой приказ. Например, вышла замуж за того, на кого укажут, не отсвечивала, пока разворовывают её наследство, отписала компанию любимому дядюшке, ведь он такой заботливый, такой хороший.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

    Таисия трясёт головой, не обращая внимания на крупные слёзы, текущие по щекам, на солёные дорожки, капающие с подбородка, на некрасиво перекошенный рот, на волосы, цепляющиеся за ресницы. Она тихо скулит, подвывает и, вот-вот, сорвётся в бездну непонимания, разочарования, глухой тоски. На неё больно смотреть, но ей в тысячу раз больнее. У Таи рушится привычный мир, раскалывается вера в единственного родного человека, который подло предал её.

- Тай, ты не одна, у тебя есть я, - обнимаю мышу, но она начинает визжать и вырываться.

    С трудом удерживаю, боясь навредить и что-нибудь сломать, пока Ваня вкалывает ей укол успокоительного со снотворным. Дожидаемся, когда Тая уснёт, и выходим на улицу.

- Тебе придётся внимательно следить за ней, - предупреждает Иван. – Неизвестно, как Таисия поведёт себя после сна.

- Чего мне ждать?

- Что угодно. Она может грустить, может плакать, может вести себя как обычно, но обращай внимание на всё, что слишком. Слишком весёлая, слишком грустная, слишком замкнутая. Реагируй на всю чрезмерность и сразу звони мне.

    Мы прощаемся, и я возвращаюсь в номер. Таисия спокойно спит, а случившуюся истерику напоминают только опухшие веки и слипшиеся от влаги ресницы. Ложусь рядом, прижимаюсь к спине и осторожно обнимаю. Страшно за завтрашний день, но мы должны пройти через это вместе. Вдвоём легче выплыть из гнилостной, вонючей жижи, в которую затянул ублюдок Борис.

Глава 29

    Ночью снова поднимается температура, а сон становится рваным и неспокойным, сопровождаемый слезами и неразборчивым бредом. Сколько я не склоняюсь и не подставляю ухо, расслышать горести Таисии не получается. Жаропонижающие, успокоительные, обезболивающие. Боюсь переборщить, но и смотреть на беспомощность от своих же страхов не в состоянии.

    К утру становится чуть легче, и Тая даже открывает глаза, но в них отсутствуют искры жизни, и меня такое состояние очень беспокоит. Она молчит, смотрит в пустоту и вздрагивает от любого резкого звука, будь то захлопнувшая соседская дверь, выхлоп автомобиля, упавшая ложка со стола.

    Раздвигаю шторы, пуская немного солнца в номер, и Тая жмурится и сгибается, словно от режущей боли. Вспоминаю, что нужно говорить, и говорю, говорю, говорю полный бред. Рассказываю о детстве, вспоминаю университетские года, касаюсь наших морских боёв несколько дней назад и найденную вставную челюсть, обросшую маленькими ракушками.

    Мыша не реагирует, лежит, отвернувшись от меня и свернувшись на противоположном краю кровати, а к обеду вовсе засыпает. Радуюсь даже такой мелочи, полностью уверенный, что дополнительный сон лечит душу.

- Почему он так со мной? – сквозь тишину шелестит голос Таи. – За что?

    Обнимаю её и касаюсь губами макушки. Что сказать? Как ответить, чтобы не сделать хуже? Как уберечь от правды, которую она должна знать?

- Деньги, Тай, - отвечаю, прижимая к себе. – Во всём виноваты только деньги, которые, однажды, стали важнее родственных уз.

- Но ведь я и так отдала бы ему компанию, - всхлипывает, и по моей руке стекает горячая слеза. – Достаточно было попросить и пообещать, что будет обо мне заботиться. Я же не требую многого. Краски, холсты, немного карманных денег.

    Таисия права. Деньги не являются оправданием. Она, действительно тратит слишком мало и готова всё отдать. Причина в её будущих детях, способных оспорить эту сделку и потребовать компанию обратно, так что племянница живой не нужна. О чём же ты договорился с Рохтером старшим, Борис, раз стремишься выдать Таю за его сына? Какая-то схема по выкачиванию денег и сливу компании, а затем владелицу можно запереть в психушке? Так её и сейчас можно запереть. Хотя, нет. При браке муж получает полные права на состояние супруги, в случае её недееспособности, а дядя всегда остаётся просто дядей.

- Для него слишком мала подачка от тебя. Она не даёт полной власти. Тем более, ты можешь родить наследников, и тогда Боря лишится всего.

    Плечи Таи содрогаются в рыданиях, ногти царапают кожу моей руки, а я продолжаю шевелить волосы тёплым воздухом, нежно покрывая их поцелуями. Слёзы – тоже хорошо. Они очищают и омывают разбитое сердце, как полноводная река, полирующая острые неровности берегов.

    К вечеру приезжает Иван. Сам, без моей просьбы. Волновался, скорее всего. Оставляю его с Таисией и еду к Марине, взять что-нибудь вкусненькое на ужин. Тая любит её пирожки и парное молоко. На всякий случай беру лёгкий салат и запечённую форель – вдруг появится аппетит.

    Парочку застаю склонившимися друг к другу и тихо шепчущимися о своих секретах. Не был бы это Иван, скрутил бы в бараний рог от ревности, но ему я доверяю, хотя знаю не так давно. Не прислушиваюсь. Если надо, Ваня расскажет сам, а если у них врачебная тайна, то лишь бы Таисии беседа помогла.

    Совместными усилиями уговариваем Таю поесть и выпить чашку молоко, а салат с рыбой приходится отдать местным собакам, охраняющим территорию, причём вытягиваю мышу покормить их самой. Прогулка оказывается удачной и, кажется, мы находим лекарство. Два толстых щенка на коротких, кривых лапках, косолапо переваливаются с бока на бок, прячась за коробку, и высовывают любопытные, чёрные носы, шевеля ноздрями.

    Таисия опускается на корточки и протягивает руку с кусочком рыбы, и рыжий комок, с белым пятном на спине, несмело выбирается из укрытия и ползёт к ней, пригибаясь пузом к земле и оттопырив попу. Не верится, но Тая что-то решает для себя, смиряется с внутренним раздраем и улыбается, гладя пушистика по спинке. 

- Можно приходить и кормить их каждый день? – поднимает на меня глаза, в которых разгорается тёплая искорка.

- Конечно, можно, - киваю в ответ. – Утром купим им еду и наберём вкусняшек у Марины. - А если захочешь, сможешь забрать одного домой.

- Правда? – неверующе смотрит на меня.

- Правда, - подтверждаю касанием к её руке.

    Вы видели бездомных дворняг, наводнивших южные улицы? В большинстве своём они все хиленькие, рыжие с торчащими ушами и крепкой баранкой хвоста. Такие неприглядные соседи изнывающих жарой дорог, провожающих ленивым лаем проезжающие машины. Только что я стал хозяином вот такого существа. Мужики оборжутся. Стас Строгов, который мечтал всегда о серьёзной собаке, вроде кавказца или тибетского мастифа, обзавёлся мелким, рыжим дворянином, не внушающим уважение и страх, в отличии от зубастых сородичей покрупнее. Но ради улыбки Таи, готов смириться и выгуливать каждое утро косолапое чудовище.

    Жизнь заиграла новыми красками. Утром Тая просыпается ни свет ни заря и подгоняет меня в город. Деревенский магазин её не устраивает, потому что в нём только дешёвый корм и нет разных прибамбасов для собак. Согласен на всё и веду машину в направлении зоомагазина, найденного поисковиком в интернете.