Храмовый раб (СИ) - Чайка Дмитрий - Страница 17

Поднявшись по главной лестнице на самый верх, Макс увидел небольшой храм, перед которым стояли жрецы, собирающие пожертвования. Эну Хутран передал им небольшой мешочек с серебром, и они вошли в прохладную тень. Зал был небольшим, в конце его стояла бронзовая статуя самого великого бога, сурово взиравшего на смертных. По сторонам горели богато украшенные масляные светильники, дающие тусклый свет.

Жрец поклонился, и Макс последовал его примеру. Не хватало еще на местный уголовный кодекс нарваться.

— Великий Энлиль, прошу, даруй нам победу. Если ты это сделаешь, то я обещаю тебе в жертву тысячу быков.

И они покинули храм под внимательным взглядом бронзового бога. Выйдя на площадку, Макс увидел зрелище, от которого захватило дух. Он видел город и окружающую его долину с высоты крыши шестнадцатиэтажного дома и это было необыкновенное зрелище. Внизу зеленели квадратики полей, на которых копошились крошечные фигурки, по реке плыли кораблики под косым парусом, а к городу шел караван из маленьких верблюдов. Это зрелище так захватило Макса, что он застыл.

— Ты чего встал? — пихнул его в спину жрец.

— Простите, тут так красиво, господин.

— Красиво? — жрец посмотрел на раба внимательным взглядом, словно видел его впервые. — Что ты думаешь о моей просьбе богу?

— Бить не будете?

— Не буду, говори.

— Думаю, ничего не выйдет.

— Да что б тебя! — воскликнул жрец. — Почему? Тысяча быков — это небывалая жертва.

— Если великий бог Энлиль всемогущ, то зачем ему ваши быки? У него что, своих нет? И что он будет с ними делать?

Эну Хутран был сбит с толку.

— Но так было всегда. Ты делаешь богатую жертву, а бог прислушивается к тебе. Если ты не делаешь жертву, то значит, не уважаешь бога, и он не слышит тебя. Это даже дети знают.

— Разве бог — мелкий лавочник? Мне кажется, что все наши проблемы для них — ничтожная возня. Боги слишком велики, чтобы обращать внимание на такую мелочь. Ведь кто бы ни победил, они получат жертвы от победителя.

— Лучше закрой свой рот, раб. Ты попадешь на костер, и я вместе с тобой просто потому, что стоял рядом и слышал твои слова.

И оставшуюся часть пути он прошагал молча, обдумывая сказанное Максом.

Переправившись через великий канал, соединявший Тигр и Евфрат, который называли «река Хаммурапи», армия через три дня подошла к Вавилону. Процветающая местность с множеством деревушек и городков, сотни идущих к городу караванов и телег с зерном, ясно давали понять, что именно здесь и бьется сердце мира. А когда Макс издалека увидел город с возвышающейся над ним пирамидой Этеменанки, то решил, что облазит его сверху донизу. Все-таки это был библейский Вавилон, прославленный ювелирным магазином с тем же названием в родном городе Макса, а не какой-нибудь провинциальный Аншан или совсем уж заштатный Ниппур. Да чего уж там, даже столичные Сузы были слабым отражением его величия.

Как обычно, войско стало лагерем недалеко от предместий, и поближе к солдатам потянулись местные торговцы, продающие одежду и обувь, кузнецы и шорники, фокусники и факиры, проститутки и разносчики еды. Были тут и вездесущие шпионы Ассирии, славившейся отлично поставленной разведкой. Они внимательно считали костры и палатки, оценивали вооружение и припасы, запоминали имена командиров и названия городов, откуда пришли солдаты. В общем, делали свое черное дело, кладя на весы победы дополнительную маленькую гирьку в сторону Синаххериба.

Эну Хутран пошел в город, и велел Максу сопровождать его. Тот был сильно разочарован, так как никаких висячих садов Семирамиды или ворот богини Иштар тут в помине не было. Не построили еще. Макс поинтересовался было, и выяснилось, что царица с похожим именем тут была лет двести назад, но никаких садов не высаживала. Макс, разинув рот, смотрел на кирпичные стены высотой с девятиэтажный дом, рассекаемые башнями через каждые двадцать метров. Московский кремль с его длиной стен в два с небольшим километра, нервно курил в сторонке. Укрепления города представляли собой ров, наполненный водой и земляной вал за ним. Потом начинались предместья, которые прижимались к внешней стене- Немет-Энлиль. В двенадцати метрах от нее шла вторая стена- Имгур-Энлиль, которая была еще выше и толще. По всей видимости, если враг брал внешнюю стену, то становился мишенью и расстреливался со стены внешней. Макс, попытавшийся привычно посчитать количество кирпича, завис, когда понял, что счет идет на миллиарды. Если бы он узнал, сколько настроят в ближайшие сто лет, то удивился бы еще больше. Ведь своего пика великий город достиг к моменту взятию его персами Кира Великого через полторы сотни лет. Но, к счастью, Макс об этом так и не узнал, что сберегло от перегрузки его чувствительную нервную систему.

Сразу за воротами Макс увидел совершенно нереальное сооружение, именуемое дорогой Мардука, которое представляло собой улицу шириной двадцать четыре метра, окруженную с двух сторон городской стеной с башнями. Надо полагать, после прорыва ворот, вражеские солдаты попадали в каменный мешок и расстреливались со стен уже внутри города. Дорога шла к кварталу Эриду, в котором располагались древнейшие храмы, в том числе и знаменитая Вавилонская башня Этеменанки, которая к этому времени еще не достигла своей рекордной высоты, но все равно, была самым высоким зданием в Междуречье. Макс, будучи жителем города-миллионника, был совершенно подавлен, разглядывая гигантские стены, на которых глазурованной плиткой были выложены рисунки гигантских животных и сценки из жизни богов. Какое впечатление этот город производил на пастухов-семитов или крестьян, попавших сюда впервые, он видел, так как шел рядом с ними в одной толпе. Каждый второй имел выпученные глаза и тыкал пальцем в особо впечатлившую его картинку на стене.

Эну Хутран и Макс шли поклониться Мардуку. Высоченная семиступенчатая башня, каждый из ярусов которой был существенно меньше предыдущего, с пологой лестницей, ведущей к вершине, на которой и располагался храм верховного бога Вавилона, возвышалась над городом. Вблизи это чудовищное сооружение совершенно подавляло. Макс даже представить не мог, как люди, стоящие существенно ниже по уровню развития, смогли построить что-то подобное. Тут поневоле в Мардука уверуешь, с таким-то храмом.

Поднявшись по лестнице, что заняло больше часа, Макс узрел похожую на виденную в Ниппуре картину. Небольшой храм на вершине пирамиды, сборщики пожертвований и суровый бронзовый дядька с роскошной бородой, освещенный масляными светильниками. Жрец повторил свою просьбу, пообещав тысячу быков, и они вышли на свежий воздух.

— Что, раб, думаешь, и Мардук не поможет?

— Думаю, не поможет, господин.

— Почему?

— Я вчера видел торговца сандалиями. Он ходил по лагерю, но его губы шевелились. Он считал, господин. Поэтому царь Ассирии будет точно знать, сколько у нас войска, как оно вооружено и когда оно выдвинется. Он будет ждать, господин, и он будет готов. При чем тут какие-то быки? Я думаю, великий бог Мардук поможет умному, который потом принесет ему жертву, а не дураку, который эту жертву обещает.

— В твоих словах нет богохульства, но они оскорбительны для войска великого царя.

— Простите, господин, но мне жаль всех этих людей. Они ни в чем не виноваты, но большая часть из них погибнет или попадет в рабство. В любом случае, их семьи больше не увидят отцов, мужей и сыновей.

— Они воины и знают, что могут погибнуть.

— Да, господин. Конечно, господин.

— Ну а ты, что бы сделал, о величайший из сборщиков ослиного навоза?

— Я не воин, господин, и никогда им не буду. Но, наверное, я организовал бы разведку и знал каждый шаг войска царя и его планы. Потом, отрезал бы отдельные отряды на марше и бил их по одному, только из засады и только из луков. Заваливал бы их в ущельях, травил бы колодцы по пути. Нападал бы ночью на лагерь, не давая спать, лишал бы поставок продуктов, угоняя население вглубь страны и вывозя зерно. Пустил бы легкие отряды конницы в тыл армии ассирийцев, чтобы исключить подвоз припасов с севера. И дал бы главное сражение тогда, когда мне было бы выгодно. Когда ассирийцы были бы ослаблены, голодные, без подкреплений, а их мидийские скакуны ели жухлую траву вместо ячменя.