Львиное логово (СИ) - Чайка Дмитрий - Страница 24

— Заткнись, тварь!

— Да, господин! Все, что угодно, господин! Пожалейте меня! — из огромных глаз Ясмин ручьем текли слезы.

— Я сказал, замолчи, иначе тебя высекут!

Ясмин, хлюпая носом, замолчала, изредка всхлипывая. Ее плеч дрожали, а лицо было в потеках грязи.

— Слушай меня внимательно, дрянь. Ты мне не нужна, и, если не хочешь лишиться носа и ушей, слушай меня, как голос Мардука. Ты поняла?

— Да, господин! Не мучьте меня, господин! Пожалейте! Мне так страшно! — и она обняла его ноги, пачкая бесценную накидку соплями и слезами.

Жрец брезгливо оттолкнул ее ногой, одетой в драгоценную сандалию..

— Тебя поместят под стражу, а мы пока напишем твоему мужу. Будь послушной, делай, что тебе говорят, и ты увидишь своих детей. А если не будешь послушной, то не увидишь, потому что я велю выколоть твои глаза. Тебе понятно?

— Да, господин! Я все сделаю! Пощадите!

— Увести! — крикнул раздраженный жрец.

Ну что за жалкое отродье, даже удивительно. А он думал даже развлечься с ней. Он, Аткаль-ан-Мардук, любит строптивых. Ему сказали, что она случайно одного наемника убила, воткнув ему кинжал в ногу. Вот смех-то. Да она же дура убогая. Это как умереть от того, что тебя курица клюнула. Не будет он спать с ней, противно даже. Всю одежду соплями перемазала, дикарка проклятая.

Стражник отвел Ясмин в подвал, где затолкал в маленькую душную комнатку с крошечным окошком под потолком. Выбраться через него могла бы разве что крыса. Из обстановки в камере была охапка камыша и ведро, и это внушало оптимизм. Она хотя бы не задохнется от вони в маленьком помещении. Технологии вертухайства еще не достигли наших высот, «кормушки» в двери не было, а значит стража будет заходить в камеру хотя бы раз в день. Теперь надо вспоминать, чему учил Сукайя. Соблазнять стражников она отказалась категорически, а потому эту науку не постигла. Значит будет давить на жалость. Этот прием Сукайя называл «прикинуться раненой куропаткой», и именно им она пользовалась все предыдущее время. Возможно, ей удастся запугать и подкупить кого-то из охраны, но на это мало надежды. Ей всего-навсего нужно выбраться из камеры, пройти через служебные помещения, где полно народу, а потом пройти ворота храма, где стоит стража из копьеносцев. И все это сделать в одежде, которая, мягко говоря, отличалась от того, что носят местные жители. Да это же просто раз плюнуть. Так же просто, как ногтями прокопать подкоп прямиком в Сузы или прогрызть кирпичную стену. Шансы примерно те же. Значит, она будет ждать удобного случая. А пока она будет изображать плаксивую безобидную дурочку, чтобы войти в доверие к людям, которые ее охраняют.

Минуло три дня, но удобный случай так и не приходил. Стражники были неразговорчивы, и все попытки поболтать пресекали предельно жестко. Просто в одно и то же время приносили лепешку, наливали воду в кувшин и меняли ведро. Все! Прием «раненая куропатка» тут не работал, они ее просто не слушали, а на тоскливые взгляды обращали не больше внимания, чем на содержимое уносимого ведра.

Кое-что изменилось лишь через несколько дней, когда Ясмин подслушала разговор за дверью. В ней было небольшой глазок, через который стража заглядывала в камеру, а потому слышно все было очень хорошо.

— Представляешь, персы налет на Лаббанату сделали, а наше войско в Иудею ушло. Пока ассирийцы подтянулись, их уже и след простыл.

— А чего они в этой дыре забыли? Там же одна рвань живет, — услышала Ясмин удивленный голос.

— В том то и дело. Говорят, Аншанский демон лично прискакал с пятью тысячами в золотых доспехах и погром там устроил. Сказал, что всех, кто его жену украл, найдет ина мелкие кусочки порежет, а тем, кто поможет, три таланта золота даст и дворец в Сузах. И потом каждому по золотому дарику выдал, чтобы старались, значит. А десятерых на прощание к дверям гвоздями прибил и собственными кишками задушил. Ну, опять же, чтобы остальные старались.

— Да врут все.

— Да клянусь сиськами Иштар! Я сам с кабаке видел, как пропивали золото, что у убитого бродяги отобрали. Откуда в Лаббанате персидские дарики? Я сам их в том кабаке впервые в жизни увидел.

— Да небось сикли серебряные раздавал, а не дарики, — усомнился второй.

— Да сикли вообще горстями сыпал, говорят. Просто мешок раскрыл, и как крестьянин ячмень при посеве… от души… — голос был мечтательным.

— Да что там за баба такая, что за нее три таланта золотом дают? — опять удивился второй. — У нее дыра поперек, что ли?

— Сестра самого царя, говорят. Тут за честь свою люди платят.

— Тогда понятно. С жиру бесятся. Мне бы тот дарик, хоть один.

— А еще сказали, что убьют всех, кто жену его крал, их родню, и всех знакомых той родни до третьего колена. Чуть ли не водоноса, кто к ним в дом воду принесет, лично зарезать обещал.

— И впрямь демон. Это ж надо, водоноса прирезать! Водонос-то ему что сделал?

— Господа отважные стражники, — царапнула дверь Ясмин.

— Тебе чего там, по роже съездить? — раздалось из-за двери. — А ну сиди тихо.

— Я боюсь вас огорчить, господа отважные стражники, но жена Аншанского демона и сестра персидского царя- это я и есть. И если так, то вы и ваши семьи в большой опасности. Если там кого-то на кишках повесили, то с мужем тысячник Шума был, а он просто людоед. Я его сама, если честно, побаиваюсь.

— Точно, Шума там был, называли это имя! Это он тех бедолаг кишками душил! Конец нам! — раздался за дверью сдавленный голос.

— У меня муж довольно суровый, но по сравнению с братом, он просто сама доброта. Мне так жаль вас, господа стражники! А у вас детки есть маленькие? Вы с детками успеете в Египет сбежать? — участливо спросила Ясмин.

— Почему в Египет? — пискнул голос за дверью.

— Потому что туда брат армию не поведет, далеко и дорого. Хотя нет. Он фараону Шабатаке напишет и за каждого награду объявит. По таланту золотом за голову. Думаю, фараон расстарается за такие-то деньги. Я думаю, вам в Карфаген надо, или в Мавританию, мы с тамошними царями не знакомы пока.

За дверью раздался сдавленный стон. Судя по звукам, кто-то из стражников прямо сейчас головой в эту самую дверь и бился.

— Господа стражники! Я тут придумала, как вам в живых остаться!

— Ну и как? — раздался за дверью убитый голос.

— Не могли бы вы зайти ко мне в камеру, и поговорить со мной тут? Вы же не боитесь слабую женщину?

— Она сбежать хочет, не говори с ней! Персы то ли придут, то ли нет, а за этот разговор нас обоих на кол посадят. Не слушай эту змею.

Стражники замолкли, а Ясмин чуть не расплакалась от бессилия. Прием «свинцовые уши» дал сбой.

Сузы, вторая сатрапия персидского царства. Через две недели после описываемых событий. Месяц Шабату, год 691 до Р.Х.

— Повелитель, войско собрано. Все, конечно, могло быть намного лучше, но будем выкручиваться. Маловато осадных башен и таранов, но, думаю, будем подвозить их по готовности. Конницу не всю восстановили, еще бы год. Ну уж как есть, — докладывал Хумбан-Ундаш, которому до смерти надоело быть сатрапом и он плавно переместился в главнокомандующие. Фактически, как и в любой античной армии, командовал, конечно, лично царь, но вопросы вооружения, питания и размещения солдат лежали на высшем командовании. А царь?… Ну что царь? В красивых доспехах перед воинами проскакать, речь толкнуть, в решающую атаку отряд личной охраны повести — это да, царь. Но война, да еще и связанная с переходом огромных масс пехоты, это та еще головная боль. Сандалии, зерно, котлы, стрелы, походные кузницы, палатки, ручные мельницы, запчасти для ремонта тех же щитов. Номенклатура была просто сумасшедшей. А потому хороший полководец- это прежде всего снабженец, и никак иначе.

К счастью, у великого царя был руководитель его секретариата, который, скупо улыбаясь, допросил несколько десятков командиров различного звена, и составил списки запасов, которые должны быть у сотников, тысячников и далее по списку. И эти самые списки сейчас изучали отцы-командиры, благо грамоту пришлось выучить всем, включая царя. Сам личный секретарь стоял рядом, почтительно опустив блестящий череп вниз. Он только что получил за эту работу второй ранг, и представлял, как сегодня придет домой и расскажет об этом вечно недовольной жене. Диалог был предельно содержательным.