Львиное логово (СИ) - Чайка Дмитрий - Страница 9

— Великий царь Ахемен, царь Аншана, Персии, Кермана, царь Элама и Суз, повелитель Манны, Эллипи и Мидии, шлет тебе свой привет и подарки.

— Мы с благодарностью и почтением принимаем подарки нашего брата, персидского царя, — важно ответил Езекия.

Посол отметил: ага, братом назвал, на равенство претендует, несмотря на разницу в весовых категориях.

— Мой царь слышал, что милость единого бога, которого мы тоже почитаем, уберегла ваш народ от истребления ассирийцами. Мы возносим хвалу его милости.

— Да, молитвами пророка Исайи и моими, армия нечестивца Синаххериба ушла, посрамленная, — важно сказал Езекия.

— Мой царь предлагает союз. У него есть дочери, одну из которых он предлагает в жену твоему сыну, Манассии. В качестве приданного он предлагает помочь тебе забрать земли бывшего Израильского царства.

— О чем ты говоришь, посол? Ты в своем уме? Эти земли сейчас принадлежат царю Ассирии. Господь был милостив к нам, но не стоит этим злоупотреблять. Он дурней не любит, а среди нас, иудеев, дураков немного.

— Великому Пророку Заратуштре открылся замысел божий, царь. Если ты двинешь своих воинов на Израиль, то он будет твоим. Потому что так сказал Заратуштра, пророк единого бога.

— А кроме того, что твоему пророку открылся замысел господа, мне еще нужно что-то знать? — прищурившись, спросил иудейский царь.

— Да, царь. Тебе стоит знать, что как только выступят твои войска, по левому берегу Тигра станет шестьдесят тысяч войска великого царя. Синаххериб не посмеет уйти в дальний поход, имея рядом такую угрозу, и те земли станут твоими.

— Ага, — задумался иудейский царь, — а то голову мне морочить начал. А мысль то неплохая. Слухи ходят, что неудачи пошли у ассирийского царя черной полосой, грех не воспользоваться. На Элам неудачно сходил, только зубы обломал, Манну потерял, она персидской сатрапией стала. Левобережье Тигра тоже под новым царем. Саков персы вообще под корень извели, а уж какие воины были. Нет, тут отрицать нельзя, посол дело говорит. Когда еще шанс будет всю державу царя Соломона в единой руке собрать? Да, видно есть над ним, Езекией, милость господня.

— А что, посол, ты готов за наше великое свершение жертвы в Храме Соломона принести?

— Конечно, готов, царь. Бог един, что в Иерусалиме, что в Сузах.

На следующее утро посол и царь иудейский стояли в священном Храме, который постепенно становился сердцем еврейского народа, и приносили жертвы. Сам храм был невелик, семьдесят шагов в длину и тридцать в ширину. Снаружи он был окружен стеной, которая образовывала внешний и внутренний двор, где собирались на богослужение толпы людей. После разгрома Саргоном вторым храмов в Израильском Дане и Вефиле, у иудеев не осталось больше святилища, сравнимого по значению с этим. А потому царь Езекия тонко пользовался моментом, привлекая огромное количество паломников на праздник Песах. Никаким сокровищем архитектуры Храм точно не был, сильно уступая по масштабам зиккуратам Междуречья и храмовым комплексам в египетском Карнаке и Фивах. Сложенное из обтесанных камней прямоугольное здание, было украшено спереди медными колоннами. Золотые листы, которыми были обшиты двери и стены внутреннего святилища Хейхал, были сняты и отданы в виде дани Синаххерибу, и поэтому Храм выглядел бедновато. Царь Езекия напрягал все невеликие силы своей страны, и планировал восстановить то великолепие, что было утеряно при прошлых царях. Гигантская медная чаша, весом в тысячу вавилонских талантов, была отдана как дань царю Тиглатпаласару, а потом походы Саргона второго и его сына Синаххериба окончательно опустошили убранство святилища.

Царь Езекия не знал, что жить ему осталось всего пять лет, а на престол вступит двенадцатилетний Манассия, который подпадет под влияние демонопоклонников, и снова восстановит почитание Баала и Иштар. В самом Храме еще десятки лет будут проходить богомерзкие языческие служения. В Святая Святых установят статую богини, что на местном диалекте звалась Аштарт. Знатнейшие женщины Иерусалима будут предлагать себя странникам, и сядут на пороге с обвязанными веревками головами в знак того, что пришли служить Великой Матери. Все пророки, проповедовавшие истинную веру, будут истреблены мечом, а мудрейший старец Исайя, удостоенный отдельной книги в Ветхом Завете, будет перепилен пополам пилой. Вот так вот нехорошо поступит Манассия с отцом своей собственной матери. Но это случится потом, и случится ли теперь, когда колесо судьбы повернулось в другую сторону, еще неизвестно. А сейчас жертвы были приняты благосклонно. Великий Бог благословил объединение царств народа Израиля, как во времена Соломоновы.

— Ну что ж, воля господа- это хорошо. А воля господа, к которой прилагается шестьдесят тысяч воинов — еще лучше, — сказал иудейский царь. — И ты, посол, в следующий раз не забывай, что ты в Иерусалиме, а тут все евреи.

И посол понимающе засмеялся, оценив шутку.

Месяцем ранее. Сузы.

Рабочий кабинет великого царя во дворце был предельно прост. Стены, обложенные глазурованной плиткой, достаточно аскетичная, без резных выкрутасов, мебель, лаконичные бронзовые светильники, заправленные кунжутным маслом — все это соответствовало духу новой веры, основанной на понятиях прямых и незатейливых персов. Роскошь в быту они презирали, предпочитая дорогое оружие, доспехи и коней. Тут цены могли доходить до умопомрачительных цифр. Но, с другой стороны, а куда еще девать добычу? Жены обуты, одеты, увешаны цацками, ну что еще нужно? Для людей, которые не так давно стали есть досыта, и это было запредельной роскошью. Макс прекрасно помнил, как в его мире персы, захватив Мидию и ее богатства, стали подражать изнеженным подданным. А после покорения Вавилона даже пришлось ослаблять луки, так как юноши не могли их натянуть. Ситуация приняла скандальный характер, когда на соревновании персидской знати выиграл никому незнакомый скиф, который обогнал всех на коне и лучше всех отстрелялся по мишени. Все закончилось закономерно. Пришли суровые македонские парни и наваляли персам по первое число, умаявшись таскать золото, которое лежало в слитках тысячами талантов по всей империи. Персидские цари плавили золото, полученное в виде дани, и разливали в глиняные горшки, которые потом разбивали, а получившиеся слитки ставили горкой. Видно, для красоты. Или для удобства переноски их суровыми победителями. То золото не пошло грекам и македонцам впрок, и уже им наваляли по первое число суровые римские парни, а македонское золото в триумфе несли на блюдах три дня, так его было много. Потом римляне ослабели и изнежились, и на империю стали налетать волны германцев, гуннов, готов, вандалов, сарматов и вылезших из дремучих лесов славян, опустошивших Грецию и Балканы.

Так что, роскоши — бой. Лучше будем строить дороги, крепости и двигать науку. Так думал Макс, и Ахемен его поддерживал, потому что Пророк рассказал ту версию истории, которая была ему знакома. Великий царь, что характерно, дураком не был, а ум имел практический и сметливый. Он прекрасно понял, что та ловушка, в которую попадают самые суровые воины, работает без сбоев. Через три поколения бесстрашные выносливые бойцы превращались в женоподобные создания, за которыми на войну тащили мягкую мебель, золотую посуду и походный гарем. Подумав немного, Ахемен отослал сыновей, достигших пяти лет, в горные кочевья, где они будут дышать свежим воздухом, скакать на конях и жрать то, что подстрелят сами. Дома, с мамочками, они будут проводить по месяцу каждые полгода. Достаточно. И без них во дворце от детей не протолкнуться. Когда же дочери к мужьям разъедутся, в самом-то деле? Работать невозможно в этом курятнике.

Пообщавшись с мужем сестры, Ахемен набрался скверных замашек, что очень неплохо помогали выигрывать войны. Новые привычки меняли простого и прямого парня, коим был Ахемен, и это шло на пользу стране. Тем не менее, даже исключительно подлая война с племенем саков стоила Персидскому царству немалых потерь. Истребить пятьдесят тысяч воинов, это вам не фунт изюму. Своих тоже немало положили. Надо людям отдых дать. Опять же, земель новых набрали, нужно в новых сатрапиях власть укреплять, писцов туда слать, проповедников и сотрудников сиятельного Хутрана. Тот уже проломил в Сузиане все головы, что было нужно проломить, и требовал нового фронта работы.