Цельнометаллический Князь II (СИ) - "Swfan" - Страница 11

И наконец в зал зашёл последний обещанный на сегодня человек. После его появления глаза Григории Савеловой сделались ещё холоднее. Но почему? Игорь присмотрелся к последнему присяжному на своём процессе. Им оказался молодой юноша, примерно тех же лет, что и сам Игорь, но при этом, и тут уж придётся повториться, он создавал на фоне Игоря определённый контраст хотя бы своими волосами, светлыми и неряшливыми, и светло-голубыми весёлыми глазами.

Юноша был одет во всё чёрное, изящное, но при этом казался очень светлым и позитивным. Совершенно непринуждённо он занял своё место, а затем улыбнулся всем остальным присяжным и даже Игорю. Некоторые на его улыбку ответили, другие её вовсе проигнорировали, но именно что показательно проигнорировали, ведь вовсе не обращать внимание на юношу было невозможно.

Виной тому была его фамилия.

Рюрикович.

Павел Рюрикович. Глава едва ли не самого древнего рода Российской Империи. После его появления половина золотистых мест оказались заняты. Всего их было восемь, однако упаси господь, чтобы однажды пришёл день, когда всем восьми пришлось бы заполниться. Это могло произойти лишь в самом страшном кошмаре, который может постичь государство…

Для сегодняшнего же процесса все необходимые присяжные были на месте. Судья кивнул, взял деревянный молоточек и начал им постукивать. Раз постучал, два, три, четыре… Пять, шесть, семь… Восемь, девять, десять… Вскоре все посторонние шумы в зале суда притихли. Все собравшиеся только и слышали, что ритмичные удары молоточка.

И продолжались они одну минуту, две, три… Многие люди, сидевшие на платформе, уже даже не слышали собственные мысли из-за всех этих ударов. Тук-тук-тук-тук… Тук! Когда судья таки отбил последний из них, воцарилась звенящая тишина. Все собравшиеся, даже Игорь, ощутили после этого поразительную ясность сознания, и когда судья заговорил, они ловили каждое его слово и каждую интонацию:

— Суд по делу Игоря из рода Трубецких объявляется открытым. Генерал-лейтенант обвиняется в измене родине… А конкретно в работе на иностранную силу и пособничество данной силе, которой является…

— С Британской Империей, — проговорил судья, и если все прочие его слова, очень ясные и очень размеренные, напоминали удары молоточка, то эта фраза напоминала уже удар настоящей кувалды… Причём по голове каждого, кто находился в зале. Люди были обескуражены, они ничего не понимали. Постепенно у них стали вырываться крики, но очень неловкие и глухие, как будто им хотелось сказать так много всего, что всё это путалось у них в горле, как люди в очереди, и падало, и топтало само себя, так что наружу в итоге выползал только бессмысленный лепет:

— Что?!

— Быть этого…

— Что… ещё раз?

— Британцы? Британцы!

Все были в шоке. Даже Игорь сперва призадумался, но затем, оставляя мысли на потом, начал, пока ещё было время, поглядывать как же на такое откровение отреагировали присяжные.

И первым делом взгляд юноши опустился на княгиню Масодову. И сразу в её манерах Игорь заметил много всего занимательного. Женщина была непоколебима. Она улыбалась своей выверенной до миллиметра улыбкой и смотрела куда-то в сторону. Что это могло значить? Её удивило такое неожиданное обвинение, или она уже знала о нём заранее? Игорь подумал и пришёл к выводу, что скорее всего…

Григория Савелова с явным раздражением на лице скучала. Было видно, что ей совершенно всё равно на каких-то там британцев и вообще на весь этот процесс. Девушке хотелось только поскорее уйти из этого светлого, но при этом такого поразительно душного зала.

Бывший фельдмаршал Кутузов опустил голову и поглаживал бороду. Его лицо выражало предельную, но спокойную и опытную задумчивость, как будто он прямо сейчас рисовал в своём создании планы наступления на Лондон…

Ну и наконец: Павел Рюрикович поглядывал вокруг себя. Его как будто волновало не само дело, а как на него отреагируют все остальные. А реакция у них была заметная. Люди всё ещё шумели даже спустя минуту. И вовсе не потому что Игорь мог оказаться британским шпионом. Нет. разумеется это тоже было очень важно, но не менее потрясал подтекст, обвинение само по себе и его дипломатическая подоплёка.

После великой войны миром правили державы победительницы. Они были союзниками, и союзничество подразумевало определённые поблажки, в том числе и к чужим агентам. Настолько же громкое дело, как процесс юного Трубецкого, да с таким обвинением, могло привести к стремительному обледенение отношений между государствами. И тогда…

Тогда даже представить страшно! Загремит вся Европа, весь мир!

Игорь задумчиво перебирал пальцы свох рук, закованных в серебристые наручники.

Судья снова постучал молоточком, а потом передал права голоса обвинению. Прокурора назначили из военного министерства. Это был низковатый плешивый мужчина с квадратной головой. За спиной у него стоял человек повыше и потоньше в форме комиссара. Он сверкал в Игоря молниями из глаз.

Юноша узнал в нём того самого мужчину, который хотел его в своё время взять под арест, да не вышло.

Прокурор прокашлялся и заговорил:

— После тщательного расследования всех имеющихся фактов данного дела… — грохотал он. — Следствие выявило великое множество доказательств, подтверждающих вину обвиняемого. Все улики были разделены на три равные порции, который будут, каждый день по одной, предоставляться присяжным на смотр и рассуждение, дабы они выявили пригодность той или…

— Почему так медленно? — раздался бойкий женский голос. Прокурор, да и все остальные, посмотрели на Григорию Савелову. Девушка сложила руки на груди и казалась недовольной:

— Почему по одной в день? — она спросила.

Люди зашептались. И действительно, всё это казалось довольно странным и надуманным.

— Я согласен, — вдруг заговорил Павел Романов, с улыбкой. — Следствие уже завершилось, я правильно понимаю? В таком случае мы могли бы услышать все найденные улики сразу и сразу же их все обсудить, — кивнул мужчина и посмотрел на Григорию. Девушка, несмотря на поддержку, не удостоила его даже взглядом.

— Кхм, — прокашлялся прокурор, а затем проговорил таким тоном, что сразу было понятно, что его мнения в этом де не имело веса совершенно, что был такой-то приказал, что пришёл он сверху, и если куда и спрашивать, что и зачем, то вон туда только, наверх:

— В связи с особенностями дела… Следствие выбрало наиболее подходящий к нему подход.

Люди замолчали.

Григория прищурилась.

Прокурор выдохнул и снова заговорил:

— Первой же нашей неопровержимой и вещественной уликой являются… — говорил мужчина голосом гремящим и в то же время таким монотонным, как будто всё это он считывал с бумажки:

— …Являются вещественные доказательства вины преступника! — На последнем слове он громыхнул с такой силой, что огромные окна помещения задрожали в своих рамках:

— Слово передаётся главному комиссару следственной комиссии Матвею Г. К.… — заявил прокурор. Матвей Г. К. вышел вперёд. Мужчина выглядел чрезвычайно довольным своим положением. Он тут же бросил на Игоря язвительный взгляд. Затем Матвей Г. взял бумажку и стал с неё зачитывать, но даже во время чтения он всё время поглядывал на юношу, как будто желая увидеть, как тот отреагирует на слова… Как лицо его исполнится отчаянием от осознания всей безвыходности положения, в котором он оказался.

— …Совершенно недавно была вскрыта шпионская ячейка в самом сердце нашей драгоценной родины… Наши бравые следственные войска немедленно её захватили и обнаружили не только важнейшие документы противника и записи о его разведывательной деятельности, но и все переписки… Была проведена экспертиза, и следствие выявило подлинность всех обличающих обвиняемого записей. Он сотрудничал с вражеской разведкой! Вёл целенаправленную деятельность против интересов своей родины! — прокричал комиссар.

— А именно… — мужчина взял паузу и убедился, что его внимательно слушают. Затем он пригляделся к Игорю. И сладко улыбнулся. Часто так бывает, что человек подгоняет реальное под желаемое. Совершенное спокойствие Игоря показалось комиссару выражением лица человека растерянного и напуганного до немоты…