Последыш. Книги I и II (СИ) - Мах Макс - Страница 15

— Твои апартаменты уже приготовлены, Карл тебя проводит, — кивнула бабушка на ожидавшего распоряжений слугу. — А завтра после завтрака поедете вместе с Юлианой и Ольгой в Псков и озаботитесь приобретением достойного гардероба. Ну, и всего прочего, разумеется. У тебя, чаю, никаких вещей, пригодных для жизни в цивилизованном обществе, нет. Вот завтра все и купите.

— А как же деньги? Это же, наверное, все недешевые вещи, — на всякий случай полюбопытствовал Игорь.

— О деньгах не беспокойся, — улыбнулась княгиня Кемская. — Я, слава богу, не бедствую, да и у тебя, полагаю, кое-что есть на банковских счетах. Но это не сейчас. Это мы ближе к лету съездим в Новгород, там все и выясним…

2. Четвертого марта 1983 года

Апартаменты Игоря располагались не в Новом Паласе, а в старой части замка. Конкретно его поселили в Круглой башне, защищавшей некогда северо-восточный изгиб стены. Впрочем, даже став жилой, она, похоже, не перестала служить оборонительным целям. Во всяком случае, пройдя вслед за слугой по соединяющей палас и башню крытой галерее и поднявшись по винтовой лестнице на третий этаж, Бармин оказался в довольно узком коридоре, плавно загибавшемся вдоль внешней стены башни. Дверь, ведущая в апартаменты, выходила на простенок между двумя узкими стрельчатыми бойницами, в которых к величайшему удивлению Бармина располагались автоматические турели с чем-то весьма крупнокалиберным, выглядывавшим наружу сквозь бронеколпак. Турели, судя по всему, работали в автоматическом режиме, но к ним прилагалась система видеоконтроля, — экран сейчас был включен, — работавшая, как понял Игорь, и от обычных, и от инфракрасных камер наружного наблюдения.

«А ничего так крепостица!» — почесал он мысленно затылок, но гораздо занимательнее был другой вопрос:

«С кем воюем?»

Зато апартаменты оказались самого мирного вида. Просторная комната, красивая удобная мебель из светлого дерева, — кровать, письменный стол, два кресла и стенной шкаф, — резной камин, в котором сейчас уже потрескивали горящие поленья, высокое, но узкое окно, выходящее во внутренний двор, и еще одна дверь, ведущая в небольшой, но отлично оформленный и оснащенный санузел. Душевая кабинка, раковина и унитаз, отгороженный от общего пространства матовым стеклом — все вполне узнаваемое по прежней жизни, как, впрочем, и большинство других вещей, окружавших Бармина в этой комнате и в этом доме.

Рюкзак Игоря нашелся в шкафу, но из него Бармин достал только несессер с туалетными принадлежностями и смену белья на утро. Потом он принял горячий душ, отметив, что слуги приготовили для него в ванной комнате запечатанный пластиковый пакет с мочалкой, шампунь для волос и жидкое мыло. Еще там, как в хорошей пятизвездочной гостинице, были разложены и расставлены какие-то совершенно ненужные ему кремы и лосьоны, простой, но практичный бритвенный прибор, качественная зубная щетка и паста для зубов. Порадовавшись дарам цивилизации, Игорь вышел из ванной в одном лишь махровом халате, надетом только из приличия. В апартаментах было достаточно тепло, но ходить голым Бармин не любил. Он даже во время антрактов в сексе, что нередко случалось в молодые годы, — когда «игры в партере и на низком старте» затягивались на всю ночь, — предпочитал надевать трусы, чтобы принести нагой женщине бокал вина, чашку кофе или стакан воды. Все его немногочисленные женщины, не исключая жены, были не из стеснительных и могли расхаживать при нем по дому в чем мать родила. А вот он не мог. Во время секса не стеснялся, но вот, отдыхая от половых излишеств, предпочитал, как говорится, прикрывать срам.

Мысли о сексе сразу же заставили вспомнить о кузине Ольге. На его взгляд, она была просто идеальной красавицей, но Бармин был тертый калач и прекрасно понимал, что сейчас, — после длительного воздержания, — вселившись к тому же в молодое, физически развитое тело, он просто обязан был ощутить острую потребность в женщине. Ему практически любая сгодилась бы, даже возрастная, вроде тетки Юлианы. А тут писаная красавица! Понятное дело, что сразу же пустил слюни, тем более, что никак не мог разобраться в ее статусе.

Кузина-то она кузина, но троюродная сестра — это, по любому, не близкая родственница. А значит, случись между ними близость, это не будет считаться инцестом, хотя, как обстоят дела с этим вопросом в мире Ингвара, Игорь не знал. Поэтому исходил из своих собственных представлений, почерпнутых в другом мире и в другой культурной среде. Он вообще знал пока об этом мире слишком мало, чтобы правильно понимать происходящее. Слишком много переменных, и все они пока являются для него скорее неизвестными, чем заданными заранее.

Взять хотя бы модус операнди современной аристократической молодежи. Ольге на вид лет двадцать с небольшим. Может быть, даже двадцать два, но вряд ли больше. И тогда возникает вопрос, отчего она не замужем? Оттого, что так рано аристократки здесь замуж не выходят, — если брать за пример современную Игорю Викентиевичу продвинутую молодежь в больших американских и русских городах, — или потому что не берут? Может быть, она бесприданница или еще что-нибудь в этом же роде. Возможно, глупость спросил, но настораживает ее присутствие здесь и сейчас, в замке княгини Кемской в день приезда молодого графа Менгдена. Княгиня действительно позвала ее, чтобы Ольга, как представительница молодого поколения, помогла ей в адаптации и социализации несчастного Ингвара? Или «старушка» преследует совсем иную цель, откровенно сводя вместе подходящих по происхождению и социальному положению партнеров?

«Сватает неназойливо? — предположил Игорь закуривая. — Все возможно. Но тогда возникает вопрос, чем так уж хорош Ингвар или, напротив, чем так уж плоха Ольга?»

«А может быть, она и вовсе постоянно живет с княгиней? — задумался он. — Воспитанница, приживалка, компаньонка? Все возможно…»

Вопросов было много. Часть из них касались его будущего, зато другая — относилась исключительно к личному интересу. Необременительная связь без обязательств была бы для Игоря замечательным решением. Но он не знал, уместны ли в его случае какие-либо поползновения такого рода. Оставалось лишь набраться терпения, чтобы ждать и наблюдать.

Усталость, стресс и выпивка до добра не доведут. И нет ничего удивительного в том, что ночью Бармину снились очень яркие и невероятно чувственные эротические сны. Проще говоря, приснилась ему Ольга, и, что любопытно, приснилась неоднократно. То есть, это был не один какой-нибудь длинный сон, а много отдельных. Однако поразило Игоря не это. Его удивило другое. То, что, во-первых, большую часть времени он твердо знал, что спит и видит сны. Оттого и различал их границы, то есть отчетливо видел, где кончается одна история и начинается другая. А во-вторых, он был изумлен и, пожалуй, даже ошеломлен детализированностью совершенно не характерных для его опыта и воображения сюжетов. Ольга снилась ему в незнакомых интерьерах и ситуациях: то на балу в каком-то едва ли не сказочном дворце, то на верховой прогулке в просвеченном солнцем осеннем лесу, а то и в спальне. Но не в той, где он находился сейчас, и ни в какой-нибудь другой из знакомых ему спален. Она представала перед ним в изумительных, никогда не виданных им платьях и в роскошном кружевном белье, какого он уж точно ни на ком прежде не видел. Но особенно впечатляла ее нагота, которую он, разумеется, мог домыслить, но вряд ли смог бы вообразить в таких деталях.

Конечно сон — сон и есть. Во сне человеческий мозг из обрывков совершенно разнородных впечатлений способен скомпилировать такое, чего, на самом деле, никогда не было и быть не может. Но вот какое дело, это научное в своей основе понимание природы сна вступало сейчас в противоречие с осознанием себя — Игоря Бармина или, если желаете, Ингвара Менгдена, — находящимся внутри этого самого сна и одновременно, как бы, наблюдающего за ним снаружи. Получалось, что он и участник событий, и сторонний наблюдатель. В общем, бред, конечно, но, проснувшись в седьмом часу утра, Бармин долго еще лежал на спине, перебирая в памяти содержание увиденных им историй, а также их невероятную наполненность нюансами и подробностями. Секс с Ольгой казался настолько реалистичным, что сейчас наутро Игоря просто оторопь брала. Потому что обычно в его снах подробности отсутствовали, а детали смазывались. Оставалось только общее впечатление, как случилось с ним, например, в «ночь горячих камней» и неоднократно повторялось в последовавшие за этим ночи. Там были голливудские блондинки, которых он домысливал, проснувшись, но не видел в подробностях во время сна. Здесь же все было наоборот, настолько конкретным и достоверным, словно он смотрел не сон, а трехмерный кинофильм с аппаратурой дополненной реальности, с тактильными ощущениями, запахами и даже вкусом ее губ, причем, как верхних, так и нижних.