Есть во мне солнце - Артемьева Галина Марковна - Страница 6

Но вот – не везде получается остаться свиньей. Этого я не учла. Решение пришло быстро: я съем большой ложкой суп. А от второго откажусь. Скажу, что больше не хочу есть. Вернусь домой и уж как следует пообедаю. Еду на стол подносила домработница в белом фартуке и в чепчике. Это тоже невероятно меня стесняло. У нее был такой строгий вид, что я боялась даже смотреть в ее сторону. Как бедный Вова все это терпит?

Суп с фрикадельками оказался невероятно вкусным, но аппетит от него только разыгрался. Вова, замотанный огромной салфеткой, расплескивал суп, не всегда донося ложку до рта. Замечаний ему никто не делал. Нас не торопили. «Ешь давай, скорей давай», – ни разу не прозвучало за обедом. Видимо, они приспособились к Вове и давали ему время самому справиться с едой, принимая во внимание его возможности. За столом сидели все члены семьи: бабушка – «графиня Потоцкая», ее сын, Вовин отец, космический академик, на которого Вова был невероятно похож, только у отца не было тика, он прекрасно и ловко обходился со столовыми приборами, ведя при этом чрезвычайно занимательную беседу с дамами: своей матерью и худенькой, бледной, ничем не примечательной женой, Вовиной мамой.

Разговор шел об удивительных вещах: инопланетянах. Мы, конечно, читали всякие фантастические книги, в которых фигурировали жители иных планет, но это все было так же далеко от реальности, как, допустим, путешествие в Австралию на океанском корабле. Мечты о несбыточном. Впрочем, можно в будущем и поиграть в пришельцев из космоса – на эту тему мы еще не фантазировали. Однако Вовин папа-академик говорил о них очень буднично, приводил примеры контактов землян с ними, предполагал, что когда-то планета наша будет перенаселена, и нам придется тоже искать планету, подобную Земле. Или – есть другой вариант – постепенно мутировать, стать бесплотными, не материальными и тогда населять планету в качестве невидимых духов, которым будет доступно все, даже любовь (он так и сказал), при этом потребности в материальном у человечества аннулируются.

– А когда это будет, дядя Капа? – поинтересовалась практичная Ташка, – Мы это увидим?

– «Жаль только, жить в эту пору прекрасную Уж не придется ни мне, ни тебе…» – с улыбкой повернулся к ней Вовин папа.

«Дядя Капа», повторила я про себя. Что же это за имя такое? Потом оказалось, что имя это – Капитон. Так что Вова получался Владимир Капитонович. Солидно! Вот подходящее слово. В их доме все было солидно. И мебель, и посуда, и угощение. Даже имена, не говоря уж о знаменитой фамилии.

– Но думать о новом пространстве мы должны. Придется. Начинать надо сейчас, чтобы ваши внуки могли стать жителями новых планет, – добавил дядя Капа.

– А если за это время нас самих завоюют? – с ужасом спросила я.

– И об этом стоит подумать. Во всяком случае – к нам интерес есть. И доказательства этого интереса есть тоже. Если не принимать во внимание свидетельства умалишенных, есть вполне вменяемые люди, чьим словам можно верить, и они…

Вовин папа вполне доступно рассказал о гуманоидах – существах, похожих на людей, но не людях, прилетавших к нам из глубин Вселенной. Я слушала его повествование, голос его был прекрасно поставлен, он увлекал, вел за собой…

Я и не заметила, как справилась с котлетой по-киевски. Оставался десерт.

– Что вы обо всем этом думаете? – спросил Вовин папа, обращаясь ко мне.

– Я думаю, это может быть, но может и не быть. Хотя… Чудеса случаются. Я видела шаровую молнию. Она посмотрела на меня и улетела. И сейчас я думаю: а что, если это была не молния, а инопланетянин, не гуманоид, другое существо. Вы же сказали, что даже мы можем существовать в не материальном виде. Могло же это быть подобное существо?

Академик ошеломленно смотрел на меня. Похоже, он не особо мне поверил. Или удивился моей бойкости.

– Дядя Капа, это правда, – подтвердила Ташка, – это было у нас на даче.

– И ты тоже это видела?

– Нет. Я занималась английским. А бабушка видела. Спросите у нее. Мне просто не повезло – из-за английского.

– Поразительный случай! И я об этом узнаю не от Тамары Николаевны, а вот так – от детей, за обедом… – академик смущенно улыбнулся и сделался еще более похожим на своего сына, – Я, собственно, вот что хотел сказать. Вы, пожалуйста, дружите с Вовой. Мне кажется, вы поладите. Вы в какой школе учитесь? – он вновь обратился ко мне на «вы», хотя Ташке «тыкал», как своей.

– В обычной школе, – пожала я плечами, назвав номер.

– А есть ли у вас в классе необычные дети?

– Есть один необычный. Коля Фетисов.

– Чем он болен? – с интересом спросила до этого молчавшая мама Вовы.

– Он ничем не болен. Но у него всегда такие грязные уши и ногти, каких я никогда ни у кого не видела. Он ко всем лезет драться, а сам уколов боится. Плакал перед прививкой, как маленький.

– И вы как? Смеялись над ним?

– Нет, – удивленно ответила я, – Над чем тут смеяться? Жалко его. Только уши почему-то не моет… И еще… Мы однажды играли в шифр. Знаете, как? Говорили на своем языке, чтобы нас никто не понял. Это просто: надо к каждому слогу прибавлять «пи». Вот так: «Пия пипопишла пидопимой.» Что я сказала?

– Я пошла домой, – засмеялся Вовин папа, – Мы тоже так играли. Только на «ма».

– А ты мне не говорил про эту игру, пап, – огорчился Вова.

– Да я забыл о ней…

– Но подождите! Я доскажу. Вот мы так играли. А Коля Фетисов подошел и сказал, чтобы мы слово «здание» быстро зашифровали. Мы сказали: «Пизда-пи-ни-пи-е». А он побежал к учительнице и сказал, что мы матом ругаемся! Но мы же не ругались! И где тут мат? Я дома спросила, мне тети сказали, что Коля выдумывает и никакого мата мы не говорили. Значит, он врун. Ну, разве это обычный ребенок?

– Да, – покачал головой дядя Капа, – необычный. Мат какой-то придумал. Я тоже никакого мата тут не вижу.

– Вот! Зачем он про нас врал?

– Действительно, необычный… А других детей, ну, нездоровых – нет у вас?

– Нет. Нездоровых нет. Все здоровые. Вот Саша Гаспарян. Он раньше болел полиомиелитом. У него папа военный, они жили где-то в Средней Азии. И там еще не было прививок от полиомиелита. И все болели. И Саша заболел. Но выздоровел! Он совсем здоровый. И учится лучше всех. Правда, у него скрюченные ноги, он вот так ходит…

Я выскочила из-за стола и прошлась перед всей честной компанией походкой Саши Гаспаряна: коленки вместе, пятки врозь, вперевалку. На меня смотрели во все глаза.

– Он знаете как в футбол играет! Лучше всех!

– В футбол? – с сомнением в голосе повторила Вовина мама.

– Ну да! Он вратарь! Он гениально ловит мячи! Ему забить невозможно! И он никогда не болеет. Я вот часто болею. Все время что-то: то ангина, то грипп, то ОРЗ. А он – здоровый, как слон…

– У вас какие-то особенные дети учатся? – спросила Вовина мама.

– Обычные самые дети. Простые.

– И никто над Сашей не смеялся?

– Нет. Нам сразу Наталья Николаевна объяснила, в чем дело у Саши с ногами. Чего смешного? Нам повезло, у нас были прививки. У них не было. Что тут смешного. Он друг хороший.

– В моем сердце затеплилась надежда, – сказал вдруг дядя Капа.

Я непонимающе смотрела на него.

– Дело в том, что наш сын при появлении на свет получил родовую травму. Ему пришлось помогать родиться. Его вытаскивали железными щипцами.

– Капа, дети ничего этого не понимают и не должны знать, – веско проговорила «графиня Потоцкая», – Им рано.

– Хорошо. Замолкаю. Но вот – видите. У Володи бывают судороги. И нервный тик. Все остальное – просто прекрасно. Учился лучше всех в классе. Память феноменальная. Дружелюбен. Щедр. И все три года в школе – одни насмешки. Мы перевели его на домашнее обучение. Учительница посоветовала. Сказала, что не справляется, не может установить дисциплину, когда Володя отвечает у доски. Но ведь скучно без товарищей! Школьные годы!

– Папа! Не беспокойся! Мне не скучно без «товарищей»!

Слово «товарищи» Вова произнес с большой издевкой.