Зимние апельсины (СИ) - Секстон Мари - Страница 25

— Блин, вот отстой, — тихо сказал он.

Бен повернул голову. Вопросительно выгнул бровь.

— Я бы сейчас отдал что угодно за возможность поцеловать тебя.

Бен широко раскрыл глаза от удивления. Эти губы, которые так захватили внимание Джейсона, произнесли одно слово: «Серьезно?».

— Да, серьезно, — теперь, сказав об этом, он захотел этого еще сильнее, чем прежде. — У тебя самые идеальные губы из всех, что я когда-либо видел. Это сводит меня с ума.

Образ Бена дрогнул. Джейсон гадал, чем это вызвано — смущением, дискомфортом или чем-то совершенно иным.

— Ты бы мне позволил? — спросил Джейсон. — Если бы я мог?

Бен кивнул, положив ладонь так, будто мог прикоснуться к щеке Джейсона, и несколько секунд они лежали, глядя друг другу в глаза. Джейсону казалось, что они оба обдумывали масштабы того, чего они лишены. Глаза Бена сделались грустными, затем задумчивыми. Наконец, он повернулся и показал на шар, и Джейсон послушно завел его до упора, после чего поставил в сторону и вернулся в прежнее положение, склонившись над призрачным силуэтом Бена.

— Что бы ты еще сделал, если бы мог?

Джейсон испытал волнительный трепет от неожиданного приглашения, которое увидел в глазах Бена, и от смущенной соблазнительности его тона.

— Все, что ты бы мне позволил?

— Ты бы поцеловал меня в губы?

— Боже, да.

Бен улыбнулся, прикусив нижнюю губу, к которой Джейсону так хотелось прикоснуться.

— Куда-то еще?

— В щеку. А потом в ухо. А потом…

— Да?

— Я бы оставил несколько меток на твоей хорошенькой шейке.

Бен прикоснулся пальцами к своей шее, лаская кожу между ухом и плечом. Он повернул голову, обнажая этот участок плоти для Джейсона.

— Здесь?

— Да, — это прозвучало бездыханным стоном. — И вместе с этим я бы расстегнул твою рубашку, — он покосился на пуговицы, опускавшиеся по груди Бена. — Я бы отодвинул полы в стороны и…

— Нет, — Бен покачал головой. — Ты не хочешь видеть меня голым.

— Серьезно? А мне кажется, что хочу.

— Я тощий, слабый и бледный. Я заморыш. Так всегда говорил мой отец.

— Я бы никогда не описал тебя таким словом.

— Ну, я не выгляжу так, как ты.

— И хорошо. Если бы ты выглядел как я, мне было бы чертовски странно испытывать к тебе такое влечение.

— Я имел в виду лишь то…

— Я знаю, что ты имел в виду, — теперь, когда они заговорили об этом, он невольно представлял Бена голым, и от этой мысли его сердце вытворяло странные трепещущие штуки. — Ты неправ. Я очень даже хочу увидеть тебя голым. И твои слова о том, что ты тощий и бледный, этого не отменяют, — на самом деле, все было наоборот. Конечно, Бен не был крупным или мускулистым, но Джейсон подозревал, что его кожа была мягкой как шелк. Он представлял, как целует плоский живот Бена, и от этой мысли ноющее ощущение в паху усилилось. Ему пришлось опустить руку и поправить джинсы поверх растущей эрекции. — Сними для меня жилет и рубашку, и я тебе докажу. А потом я расскажу тебе все остальные вещи, которые мне хотелось бы с тобой сделать.

Губы Бена хмуро поджались.

— Я не могу.

— Ты не можешь снять одежду?

— Внутри могу, но не здесь, — он странно подвигал руками по груди, потирая пальцы друг от друга над грудной клеткой, затем смещая их на сантиметр вниз и повторяя так раз за разом. Джейсон не сразу понял, что он расстегивает пуговицы, и тем не менее, изображение его темного жилета на груди оставалось неподвижным. — Видишь? Как будто это только картинка меня, и я не могу ничего изменить.

— Это еще несправедливее, чем то, что я не могу тебя поцеловать.

Бен рассмеялся, но он не казался веселым. Он выглядел несчастным и отвернул лицо, печально глядя на холодную коричневую траву и далекие леса.

«Он думает, что это конец, — осознал Джейсон. — Он не может снять одежду, так что он думает, что я уже отказался от него».

— Я бы расстегнул твою рубашку, — сказал Джейсон, продолжая свой монолог, и взгляд Бена вернулся к нему, переполнившись надеждой. — Я бы стянул ее с тебя, покрывая поцелуями твою грудь. А потом я бы переключился на твои соски. Им бы я тоже уделил много времени. Кто-нибудь делал это для тебя?

Губы Бена пошевелились. Завод музыкальной шкатулки закончился, но Джейсон все равно его понял. «Нет».

— Ты удивишься тому, насколько это приятно. А между делом я бы расстегнул твои брюки, ибо вопреки тому, что ты думаешь, я правда хочу увидеть тебя голым. Отчаянно хочу. Так что далее я бы снял с тебя брюки, просто чтобы посмотреть на тебя, — Джейсон представил, как Бен лежит перед ним обнаженный и уязвимый. Он представил его член, тонкий и бледный. — Ты обрезан?

Ему показалось, что этот вопрос вызвал румянец, но потом Бен покачал головой.

— О боже, — выдохнул Джейсон. — Хороший ответ.

Бен улыбнулся, и его глаза наполнились чем-то, чего Джейсон никогда прежде не видел. Он показал на шар, и Джейсон пару раз повернул ключик.

— Помнишь, когда ты увидел меня в первый раз? — спросил Бен.

— Да.

— А помнишь, что тот мужчина делал с тобой в то время?

— Минет?

— Так это называется?

— Да.

Бен закрыл глаза. Его образ мигнул, затем засветился сильнее. Когда он вновь открыл глаза, они сделались темными и соблазнительными.

— Ты бы сделал это со мной?

— С радостью.

Бен смущенно улыбнулся.

— Готов поспорить, это приятно.

— И ты бы выиграл этот спор, — Джейсон представил, как спускается по бледному животу Бена к его паху. Он вообразил там темные волоски и необрезанную эрекцию Бена. Он представил, как отодвигает крайнюю плоть Бена и пробует на вкус влагу под ней. — Иисусе, — простонал он, опуская руку, чтобы накрыть ладонью свой ноющий пах. Ему надо или потрогать себя, или принять ледяной душ. — Ты ставишь меня в затруднительное положение.

— Ну так реши проблему, — сказал Бен низким и гортанным голосом. — Здесь, со мной.

Джейсон едва не рассмеялся, а потом до него дошел смысл слов Бена.

— Ты предлагаешь то, о чем я думаю?

Взгляд Бена был на удивление дерзким.

— Я могу притвориться, что рука, которая держит меня — твоя. А ты можешь притвориться, что рука, которая держит тебя — моя.

— Ты серьезно?

— Абсолютно.

Мог ли он действительно сделать это? Джейсон посмотрел по сторонам, на темный двор и далекие деревья, затем на лицо Бена. Обычно он был переполнен радостью, но теперь его глаза светились чем-то другим… чем-то куда более примитивным и возбуждающим. Его губы идеально поджались, пока он ждал решения Джейсона.

Джейсон раздумывал, при этом поглаживая свою эрекцию через джинсы. Тихий, отчаянный звук слетел с его губ.

— Да, — поторопил Бен, пока завод музыкальной шкатулки заканчивался. — Именно так.

Джейсон поколебался. Он всерьез подумывал подрочить вместе с проекцией Бена здесь, на открытом месте его задней террасы?

Да. Да, он подумывал это сделать.

Было слишком холодно, чтобы снимать куртку, но он сбросил перчатки расстегнул ширинку, наконец-то высвободив себя из тесноты джинсов. Он остановился ровно настолько, чтобы максимально завести музыкальную шкатулку (он хотел иметь возможность слышать Бена), затем вернулся в свое положение над Беном, только на сей раз взявшись за член свободной рукой.

— Скажи мне, что ты тоже делаешь это, — сказал он, начав поглаживать себя.

Бен кивнул, как будто задыхаясь, и его веки слегка опустились. Джейсон смотрел на все тело Бена, продолжая свою мастурбацию. Их туловища почти не соприкасались, но ниже талии призрачный силуэт Бена соединялся с телом Джейсона, наклонявшегося над ним. Он видел, как двигается рука Бена, хотя не мог видеть член Бена. Это его смущало, потому вместо этого он сосредоточился на раскрасневшемся от удовольствия лице Бена.

Джейсон зарабатывал на жизнь притворством, и сейчас легко было применить этот навык. Они с Беном на самом деле были вместе, кожа к коже, оба такие же материальные и реальные, как и терраса под ними. Бен ласкал его, а он ласкал Бена. Он представлял, как упивается великолепными губами Бена. Он представлял, как целует шею Бена, а теплые губы Бена задевают его ухо. Он выстроил свою фантазию на звуках лихорадочных стонов Бена и на виде его переполнившихся желанием глаз. Боже, он был великолепным. Молодым и блаженно невинным. Находился в ловушке, и в то же время ни капельки не боялся. Он смотрел Джейсону в глаза без стыда или вины, лишь с явной радостью делить друг друга в такой интимной манере и с отчаянной спешкой понимания, что конец настанет слишком быстро.