Брошенный (СИ) - Обава Дана - Страница 30

— Это объясняет женскую блузку всю в крови, которую мы нашли в технических помещениях.

— Мне приходится носить довольно закрытые вещи, потому что Енека не любит брить грудь, — поясняет Маргарета выбор фасона.

Ровно в пять часов утра, как обычно, включается верхний свет, но он поначалу не беспокоит меня, тем нем менее я все равно по привычке пробуждаюсь. И отчего-то это сегодняшнее пробуждение особенно приятно. Мягкий обволакивающий сон уходит постепенно, медленно уступая место телесным ощущениям. Не сразу, но обнаруживаю, что уткнулась лицом в бок Редженса. Тот лежит неподвижно еще несколько секунд, глядя вверх. Потом откуда-то появляется его правая рука, которая не знаю, где была до этого, но не мешала мне во сне прижаться к его голому торсу (со стыда я даже не пытаюсь сразу как-то исправить ситуацию). Рука эта легонько хлопает по моему бедру.

— Пора начинать, — говорить Редженс бодро и рывком выскакивает из спального модуля.

Я слежу, как он в одно мгновение надевает спортивные штаны и футболку, обувь для бега. Так, мне уже понятно, что сейчас будет.

Поднимаясь, слышу, как Редженс зычными криками сопровождает свой энергичный проход по апартаментам с открыванием дверей в остальные спальни. Слышу даже удивленные вскрики успевших отвыкнуть от принудительных побудок новичков стражей. Дав им с десяток секунд, чтобы смириться с судьбой и выстроиться в дальней части коридора на пробежку, собираюсь проскользнуть в ванную за их спинами.

— Чего бурчите?! — надеюсь меня глючит спросонья, но это счастливый голос Кейна. — Зато по возвращении вас и завтрак ждет как в учебке! — обещает он. Я так и застреваю посреди коридора, всклокоченная и обалдевшая. Отсюда я не вижу этого гада, но сама могу представить себе его колючий взгляд и злорадную улыбку. Как в учебке — это несколько блюд, а для скольких человек? У Кейна сейчас в группе семь, у Реджа четыре, плюс наши. Проклятый Кейн! Надеюсь, после пробежки он пойдет в душ первым и крокодил его там сожрет!

Я только наспех чищу зубы и бегу скорей на кухню. Открываю все шкафчики подряд, в которые мы с Ристикой периодически складываем свои продовольственные находки, но ничего из того, что имеется в наличии, нельзя приготовить на всех, даже если крокодил наестся человечины. Таким образом, придется готовить кучу блюд и кому что достанется. Сразу включаю все комфорки на плите и начинаю наполнять кастрюльки водой, когда в комнату входит Ристика. Я оборачиваюсь через плечо — она уже одета и намарафечена дальше некуда, похожа на гладкую фарфоровую статуэтку в платье нежного голубого цвета простого силуэта, но идеально облегающем, и с прилизанными ультракороткими почти белыми волосами.

— Во сколько же ты встаешь? — спрашиваю я, горстями бросая какие-то хлопья в воду (надеюсь не мыльные, я не смотрю на пачку — смотрю на подругу). Лицо Ристики похоже на маску, и в некотором смысле это так — ее лицо покрывает миллион слоев поэтапно наложенных самых разных средств, которых я даже названия не помню, и когда она начинает говорить, в них появляются глубокие каньоны.

— Я не сплю с двух часов ночи! — жалуется она, — с того времени, как поймала в своей постели какое-то членистоногое чудовище!

Шокировано пялюсь на нее, наугад прикрывая кастрюлю крышкой, а потом понимаю:

— Кейну доставили его зоопарк?

Дело в том, что у нашего двуногого чудовища есть целая коллекция рептилий и членистоногих, которая успешно обитала в десятках террариумов в его старых апартаментах. Сразу он с ними со всеми переехать не смог, ждал мастера, который смонтирует ему все эти террариумы, необходимую подсветку и всякие устройства, поддерживающие нужные условия для его подопечных. Видимо, это, наконец, свершилось, и один из последних пошел разведывать новые территории и забрел к Ристике.

— Криком я разбудила Кейна, и он выловил у меня из волос противную многоножку, — на мгновение кривится Ристика, но спохватившись, тут же разглаживает лицо. — Он сказал, что ее лапки оставляют особые токсичные выделения, там, где она прошла, так что мы скоро увидим, где она ползала! — Ристика чуть ли не на визг переходит в конце фразы, и я не могу ее винить. — Я всю ночь ждала, что у меня на коже покажутся отвратительные волдыри, осматривала себя везде у зеркала, пока это чудовище спокойно дрыхло!

— И волдыри не появились?

— Нет! Он пошутил!

— Я готовлю завтрак для всех, хочешь плюнуть в его еду? — предлагаю я.

— Конечно! — с готовностью откликается Ристика.

Она помогает мне наготовить кучу еды и расставить все на кухонных тумбах. Для офицеров еду мы ставим отдельно на большой стол, остальные, как я планирую, наложат себе, что успеют, и разойдутся есть в другие комнаты.

Похоже, офицеры решили сегодня погонять своих подчиненных как следует, так что мы даже успеваем все сделать к тому времени, как они, взмыленные и раззадоренные, вваливаются всей воняющей потом толпой и распределяются по душевым, оставляя свои грязные потные шмотки прямо на полу в коридоре, прямо кучей как в учебке — просто ностальгия.

На кухне, уже одевшись, они появляются также толпой, так что офицерам приходится раздать с десяток подзатыльников, чтобы прорваться вперед.

— Так! — рявкает Кейн, отметив, что размеры кухни не позволяют во время еды соблюсти достаточную дистанцию с подчиненными. — Сначала едят офицеры, потом рядовые, а потом остальные! — объявляет он, и берет себе дополнительную булку с общего подноса, хотя я ему и так две положила на стол. Да хоть три, однако зря он объявил раздельное питание, так как времени у них на такое не осталось, тем не менее, если я ему на это укажу, он меня на эту свою дополнительную булочку и намажет. Решаюсь, сказать ему об этом потихоньку, на ушко, делая вид, что наливаю ему в кружку заварку.

— Так! — повторяется Кейн, — смена приказа! Мы едим здесь, остальные в гостиной! — кивает он сиротливо стоящим за порогом кухни рядовым и смачно откусывает от булки. К счастью, не от меня. Похоже, у него сегодня хорошее настроение, наверное, весь яд был израсходован ночью, на его выходку с Ристикой.

Между тем звонят в дверь, так что мне приходится протискиваться сквозь толпу ринувшихся к еде молодых стражей, что вообще-то еще та задача. В руках зачем-то все еще держу заварочный чайник, а он им по идее понадобится, так что передаю его первому, с кем сталкиваюсь нос к носу.

— Если это Алан, веди его сюда, — басит Редженс, со своей обычной незамутненной невозмутимостью поглощая кашу, сидя за столом спиной к толпе новичков, которые устроили кучу малу у тумб с тарелками и мисками. Пихая друг друга, они так близки к тому, чтобы двинуть офицеру локтем по шее и тем самым вызвать ураган, но каким-то волшебным образом не делают этого, как будто вокруг того стоит невидимая защитная стена.

Пробравшись, наконец, в коридор, бегу к двери — за ней действительно тот самый друг Редженса Алан.

— Здравствуйте, — говорю я, отворяя ему, — “какая неприятная неожиданность”, - чуть не добавляю, но вовремя прикусываю язык.

Алан только кивает мне и то, как бы нехотя, вперившись взглядом, куда-то в район моей груди. Насмотревшись, он сам молча проходит мимо меня на кухню, из которой один за другим вываливаются стражи с отвоеванным завтраком. Я же собираю с пола одежду стражей, все равно явно мне ее предложат постирать.

От стиральной машины в личных апартаментах одно название — маленькая коробочка, в которую влезает всего ничего, зато она и стирает, и сушит, хоть перекладывать не надо. Но загрузок все равно понадобится много. Рассортировываю грязную одежду и ставлю стираться первую партию.

Когда выхожу в коридор, молодые стражи уже собираются уходить на работу. Редженс жестом подзывает меня к себе. Алан стоит рядом с ним, поджав губы и скрестив руки на груди, Редженс наоборот убрал руки назад, он смотрит на Алана, и тот выдает:

— Я хочу пригласить тебя на завтрак, — гавкает он на меня.