Пристроить Коляна (СИ) - Зайцева Мария - Страница 15

Я прислушиваюсь к этому уютному движу и иду следом.

Ну в самом деле, не буду же я в комнате одиноким бирюком сидеть, имитируя пониженный интерес и покорность?

Не, это не мой вариант. Я участвовать люблю.

Вера все организовывает быстро.

И паста, несмотря на то, что вчерашняя, дико вкусная, жирненькая и мясная. Все, как я люблю.

И Вера, сидящая напротив и разглядывающая жующего меня, тоже дико вкусная. И хочется ее страшно.

И есть хочется. И голова кругом идет даже без спиртного… Кстати, о спиртном.

— А где вино? Давай, открою.

Вера приносит бутылку вина, я открываю, разливаю.

Чокаемся, пьем.

Вся эта сцена мне напоминает какой-то старый фильм, который моя бабуля до сих пор смотреть любит. Так и хочется сказать: «Ну, чтобы все были здоровы!». А Вера мне ответит: «Прекрасный тост!».

А потом у нас будет секс.

У героев фильма он, кстати, по-моему, так и не случился в тот вечер… Но у нас — будет.

— Николай, может, добавки?

— А может, хватит на «вы»? — я поел, расслабился и теперь начинаю атаковать.

Все, как положено. Проясним ситуацию, и вперед. С песней. До победного белого флага. Интересно, кстати, какого цвета у нее трусики, если они есть вообще?

Мои мысли и мои намерения про отсутствие игр и серьезность происходящего никуда не пропали. Еще больше подстегивают.

И, думается мне, Злючка тоже играть не будет.

— Да… — она смущается, и это мило. — Я как-то… Не привыкла… Мы настолько мало знакомы…

— По-моему, мы хорошо знакомы, — тут я не удерживаюсь и подмигиваю, — так, как надо, знакомы.

Она смущается еще больше.

— Вот об этом я и хотела с вами… С тобой… Поговорить.

— У тебя можно курить?

— Да, пожалуйста…

Она оглядывается, протягивает мне блюдце для пепла. Закуриваю, откидываюсь на тесном диванчике назад. Чувствую удовлетворение и расслабон. Впервые за весь день.

Нет, все же хорошая женщина — это редкость.

И то, даже у хорошей женщины есть свои недостатки. Тараканы свои. Ну ничего, сейчас мы их всех построим.

Хрен его знает, откуда у меня такая уверенность. И хрен его знает, зачем мне вообще это все, учитывая, что диагноз мой, Злючке еще в первую нашу встречу поставленный, оказывается верным.

Она — не для игр. Она — не для разового перепихона. И то, что она сейчас пытается на эту тему поговорить, лишний раз доказывает мою правоту.

Я знаю, что она мне скажет, это вообще не секрет. Я знаю, что с легкостью смогу найти контраргументы и уложить ее в койку.

Она меня хочет.

Она согласится.

Но вот я нихера не знаю, правильно ли это будет.

И не увязну ли я сразу и по самое горло, как Даня со своей Ленкой. Страшнее всего, когда после секса с бабой начинаешь чувствовать, что ты ей чего-то должен. Ну, там… Жениться, не спать с другими, заводить детей, знакомиться с ее родителями, вытаскивать ее с клубов пьяную, отвечать на ее плаксивые пмсные смс… Почему-то все они считают, что секс с мужиком автоматически делает его верным псом, которому достаточно «к ноге» сказать и писечку пообещать.

А это вот вообще не так.

И страшно не хочется разочаровываться в Вере.

Слишком серьезная она.

Слишком правильная.

Не надо мне с ней встречаться.

И спать не надо.

Но вот проблема: все это я мог говорить себе ровно до того момента, пока не поцеловал ее. Пока не понял, насколько у меня по ней едет крыша. Насколько отключается мозг. Насколько это кайфово. Так, как ни с кем не было.

И я только по этой причине не могу ее теперь отпустить просто так. Не попробовав.

Я курю, проворачивая все это в башке, прикидываю, надо ли вообще чего-то ей говорить перед сексом, такое, определяющее наши, мать их, отношения. Сука, «Дом 2» какой-то… «Поговорим про наши отношения»… Пиздец, Колян. Просто пиздец…

— Николай… Я понимаю, что вы… Что мы не совсем… Эээ… Тебя, может, удивляет такая перемена, то, что я сначала отказывала, а потом, вот так… Ты, может, решил, что я… Но, понимаешь… Ты просто не знаешь кое-каких вещей, да, пожалуй, и не надо, это не имеет значения уже, но вот что я хочу сказать…

Вера краснеет, бледнеет, смущается…

И все это происходит на фоне моих разрушительных мыслей про неуникальность женщин, и про то, что она сейчас, наверняка, про серьезные отношения…

— Так вот… Как вы… Ой… То есть, ты… Конечно, ты… Ох…

Мнется, встает, забирает у меня грязную тарелку, складывает в мойку…

Я смотрю на круглую попку, обтянутую голубым плюшем и думаю, стоит ли оно того? Надо ли мне это?

И как скоро мне это надоест, несмотря на химию между нами?

— Да черт с ним!

Вера бросает тарелку, резко разворачивается ко мне. Серьезная, глаза сверкают, губки напряжены.

Черт… Колян, беги, а? Ну беги!!!

— Как вы смотрите на то, чтоб мы с вами вдвоем… Чтоб мы с тобой вдвоем… Встречались без взаимных обязательств? — выпаливает, наконец, она, а я ощущаю, как сигарета из угла открытого в охерении рта выпадает.

Че-гоооо???

— Ну, то есть, просто секс, понимаешь? Просто химия? Ничего больше. Без планов, без взаимных претензий, без…

Она воодушевляется, продолжает говорить, а я не слышу уже.

Сильно занят, разыскивая упавшую на пол челюсть.

Вот у любого мужика в жизни бывает такое. Когда хочется тупо вытаращить глаза и заорать, адресуя Вселенной посыл:

— А че, так можно было???

У меня сейчас приблизительно такое желание.

Потому что челюсть-то я нахожу, а вот мозги, походу, нет.

Смотрю на воодушевившуюся Злючку, невозможно хорошенькую, невероятно манящую в этом коротеньком плюшевом безобразии, и не могу поверить в то, что только что услышал.

В то, что она предлагает.

Начать с того, что мне вообще, вот ни разу в жизни бабы ничего подобного не предлагали. Я сам — случалось. За это, кстати, отхватывал пару раз по морде.

Но вот чтобы женщина. Мне. Сама. Не под препаратами. Не в маразме. Красивая. Желанная. Охренительная просто! Предлагала. Свободные. Мать их! Отношения?

Не было такого.

Потому мой ступор понятен. На долю секунды приходит мысль, что я в отделе вырубился после тяжелого дня. Там мне всегда какие-то странные сны снятся…

Но нет.

Все по-настоящему.

Кухня.

Паста.

Взволнованная, вся красная Злючка в голубом плюше.

Охеревший я.

Картина маслом.

— Понимаешь, у меня много работы, и сейчас еще проект, и я не готова, честно говоря… А ты… Ты просто… Ну, понимаешь… Боже, что я несу… Ты сейчас скажешь, что я… И ты прав, прав! Я про этот поцелуй, про это безумие все время думаю, думаю, думаю… Это же неправильно. Ведь не должны малознакомые люди такое испытывать друг к другу? Это сумасшествие какое-то, ошибка, понимаешь? Я это знаю, но бороться… И все время думаю про тебя, как такое может быть? Я же с ума сойду… А у меня работа, ученики, проект на носу, совсем нет времени, нет сил… Я к врачу ходила же, помнишь, мы встретились с тобой в поликлинике? Думала, что заболела… Она сказала, что надо… Регулярную половую жизнь…

Злючка заламывает тонкие пальчики, кусает губки. И говорит, говорит, говорит…

А что делаю я?

Правильно, продолжаю охеревать.

— И я сначала хотела пережить, а потом опять ты… Господи… И то, что произошло в классе, этот ужас… Я поняла, что с ума схожу, что, наверно, какой-то сбой гормональный… И… Я понимаю, что тебе, наверно, не интересно вот так… На постоянной основе… Тебе, наверно, будет скучно, но я, честно, не буду ничего требовать… Мы не будем торопиться, узнаем друг друга получше, и потом, возможно… А, как только ты встретишь кого-то, или я… — тут я встаю, шагаю к ней, и Злючка, немного испуганно, на автомате, договаривает, — встречу…

И больше ничего не говорит. Потому что говорить и целоваться одновременно еще никто не научился.