Кирпичики (СИ) - Тамбовский Сергей - Страница 3

— Мне тут бригадирша сказала, что сегодня деньги должны дать за июль, — запыхавшись, отрапортовал он, — поехали в строяк.

Да, вот такая двухступенчатая схема у нас была — работали на заводе, а зарплату получали в этой комсомольской конторе. И на этом месте у меня пробило какой-то блок в мозгах, и я отчётливо вспомнил всё… ну или почти всё. Это ж была история одного моего коллеги по одной из работ… ну бывшего, конечно, коллеги по бывшей работе, он у нас всего-то полгода числился, но водку мы с ним пили не меньше пяти раз. И в процессе одного из распитий он и рассказал мне горестную историю своей жизни, в которой был и МЖК с кирпичным заводом, и Институт радиотехники, и семейная жизнь в коммуналке с Ирой. Закончилась вся его эпопея мягко говоря нехорошо — с квартирой его кинули, зря он два года проишачил на вредном производстве, с женой расстался, в институте тоже всё плохо сложилось. В итоге он всё же сумел подняться и устроиться в наш банк, но потом, насколько я знаю, погиб в страшном ДТП где-то на кольцевой трассе вокруг нашего города.

Ну что же, Саня, сказал я сам себе, теперь всё в твоих руках — работай, чтобы улучшить жизнь… если не всей страны, тут уже похоже ничего не сделаешь, а хотя бы собственную.

— Поехали, — согласился я с предложением Толика, потому что встреча с любимой, но незнакомой женой меня немного пугала — хотелось бы оттянуть, насколько можно, этот момент.

Тут и долгожданный автобус тридцатого маршрута подкатил, ЛИАЗ это был, 667-й по-моему модели, старый, раздолбанный и грязный, как, впрочем, и всё остальное вокруг этого кирпичного заводика. Загрузилось в него всего человек десять по случаю середины рабочего дня.

— Слушай, — спросил я у Миши, когда мы выехали из промзоны в городскую застройку, — а правда что ли, что завод наш имени Цеденбала? Просто слышал сегодня мельком такое его наименование.

— Чистая правда, — подтвердил он, — там какая-то тёмная история была с визитом этого товарища в СССР. До нас он не доехал, но встречал его секретарь ЦК Катушев, он из нашего города. Ну и кто-то как-то подсуетился, в смысле увековечения, вот назвали хоть что-то его именем.

— Понятно… а где это мы едем?

— Проспект Гагарина… до конца доедем, там кольцо будет, а от него до строяка пять минут пешком. Ну ты вспомнил что-нибудь или всё так же? — поинтересовался он.

— Да, что-то проясняется, — не стал разочаровывать его я, — но не до конца. Расскажи ещё про мой институт, если знаешь.

— Тут я не особо в курсе, в другом месте работаю, знаю только, что числился ты там в отделе автоматизации, зарабатывал около 250 рубликов, а ещё в последнее время у вас там зашевелилась частная инициатива и тебя вроде бы звали в малое предприятие, но это неточно.

Поток транспорта, несмотря на рабочее время, был, мягко говоря, невеликим и состоял в основном из общественного и грузового транспорта, легковушек ездило очень мало, а иномарок совсем не было. Просто ни одной, и это было непривычным… Вместо обычной в 21 веке рекламы банков, сотовых операторов и косметических средств по краям дороги стояли щиты с призывами крепить дисциплину, внедрять ускорение технического прогресса и углублять перестройку и новое мЫшление. Пару раз встретились лица товарища Горбачёва и почему-то призывы крепить дружбу народов в нашей многонациональной стране.

— Приехали, — сказал Миша, и мы встали и вышли на площади, где посередине значился памятник великому пролетарскому писателю Максиму Горькому… если вдуматься — кто же ещё может тут стоять, на площади Горького-то.

Толик тоже за нами следом увязался — я так понял, что Миша к нему относился как-то брезгливо, ладно, потом разберусь. А строяк действительно оказался совсем по соседству, два поворота по узким центральным улочкам, и вот он, городской строительный институт собственной персоной. Еще не университет и не академия — мода на такие названия через пару лет придёт.

— А почему наши руководители здесь сидят? — поинтересовался я у Миши, — какая связь МЖК со строяком?

— Вообще-то небольшую связь уловить можно — мы свой дом строим? Строим, точнее собираемся. А здесь учат строителей. А так-то сложно сказать, — ответил мне он, — наверно у райкома комсомола какие-то завязки с ним имеются. Вот и выделили комнату.

Вход в институт никем не охранялся — очень непривычно, глядя из 21 века, когда везде и всюду понаставили турникетов и охранников.

— Сюда, кажется, — пробормотал Миша, сверяясь по бумажке.

— Мы первый раз, что ли, сюда идём? — спросил я, — что ты проверяешься по записанному?

— Ага, — признался он, — раньше всё в райком ходили, ну который на Сусанина. А в июле они сюда съехали. Теперь надо подняться на полэтажа… и спуститься на этаж… направо… налево… еще налево и назад… вот она, 113 комната.

Пройдя таким заковыристым путём, мы остановились перед дверью, никакой таблички на ней не было, поэтому я просто толкнул её внутрь и зашёл, за мной и двое остальных. Внутри были довольно обширное помещение с двумя окнами на Ильинку, куча столов, наваленных горкой в углу, сейф и двое молодых круглолицых граждан, сидевших рядком на подоконнике.

— О, наши бойцы пожаловали, — сказал один из граждан, одетый сплошняком в джинсу, — за деньгами небось?

— Ага, — сразу обозначил нашу цель Миша, — за ними. Нам тут сказали, что зарплату за июль выдают.

Этот разговорчивый товарищ спрыгнул с окна, присел пару раз, очевидно разминая затёкшие ноги, потом так же размял руки и ответил:

— А кто сказал?

Вперёд выступил Толик и разъяснил, что слышал от нашего мастера на заводе.

— Хочу вас расстроить, ребята — нету денег. Должны были вчера выдать в райкоме, но задержали почему-то. Время-то сами знаете, какое…

— Что, совсем ничего нет? — переспросил Миша.

— То есть абсолютно, — отрезал этот хрен.

— Ну позвоните тогда что ли… — это вступил в разговор Толик, — или сообщите как-то, когда деньги появятся… чтоб мы лишний раз не мотались через весь город.

— Обязательно, — улыбнулся обаятельной улыбкой тот, — как только, так сразу.

Мы тем же сложным путём вышли на улицу, и я по дороге начал пытать народ на предмет нашего руководства и размеров оплаты труда.

— Сколько хоть нам платят-то в месяц?

— По-разному, — уклончиво ответил Толик, — у нас же сдельная система. От 150 до 200 где-то выходит.

— А они кто такие-то вообще, эти руководители? И почему нашими деньгами распоряжаются? Причём так коряво? — продолжил я.

— Их райком комсомола назначил, — пожал плечами Миша, — тот, что говорил, это Володя Колин, а тот, что молчал, Коля Володин. А деньги у них стопудово есть, просто они их прокручивают недельку-другую перед тем, как выдать — всё лишняя копейка в карман капает.

— А они ведь ещё и строительством нашего дома должны заниматься по идее, — вспомнил вдруг я, — там они с такой же скоростью работают?

— Да не смеши, — ответил Миша, — там вообще конь не валялся, никто ничего не делает и не собирается. И это при том, что наши конторы… ну где мы работали перед уходом в МЖК, перечислили за каждого в уставной фонд этого МПСХО по 25 тыщ…

Я прикинул в уме, сколько ж это в деньгах 21 века будет, и получилось всяко больше пяти лимонов рублей в ценах 2020 года… немало, однако…

— Надо будет как-то порешать этот вопрос, — задумчиво сказал я, — но не наскоком, подумать придётся… а сейчас что, прощаемся, — и я пожал руку Мише с Толиком.

Толян сразу удалился куда-то вбок, а я напоследок поинтересовался, как отсюда добираться до своей родной улицы Свердлова.

— Так на метро же, — окинул меня непонимающим взглядом Миша, — у нас его в прошлом году прорыли — садишься на Горьковской, вон там, едешь до конца, а на месте разберёшься уже.

R1 августа 1990, вечер, город Энск, улица Свердлова

Ветка метро в Энске пока что одна была и шла она от станции Горьковской до Парка культуры, как я узнал из схемы на входе. Из той же схемы было понятно, что ведётся строительство второй ветки с пересадкой на Московской, но когда и как её запустят, было покрыто чёрным мраком. Чтобы пройти на станцию, надо было кинуть пятикопеечную монету в турникет, а если у тебя пятака не имелось, можно было разменять 10, 15 и 20 копеек в автоматах либо в кассу пройти. У меня в кармане нашёлся пятак, и даже не один… заодно уж ревизировал содержимое остальных карманов. Там обнаружилась денежная наличность в количестве двадцати рублей, оранжевый червонец, пятёрка, трояк и два рубля рублями. Плюс мелочь в районе полтинника. Плюс проездной на автобус на август месяц стоимостью 6-50, в метро, к сожалению, он не работал. Плюс пропуск в Институт радиотехники, действительный до 1 января 1991 года. Плюс ключи, пять штук ключей, один, наверно от квартиры, второй от комнаты внутри квартиры, с назначением остальных предстояло ещё разобраться. Плюс две простыни талонов на покупку товаров первой необходимости в августе-сентябре месяцах текущего года — август, как я только что выяснил, только что начался, значит с их отовариванием можно было не торопиться. И ещё у меня имелась в распоряжении сетчатая сумка типа «авоська». И квитанция за ЖКХ на июль месяц в сумме десять рублей с копейками. А больше ничего.