Некомандный игрок (СИ) - Чиркунов Игорь - Страница 86

Но видно рано радовался сэр Родерик, впрочем, он был уже в шлеме и лица за личиной не разглядеть. На последних шагах уже готовые врезаться в строй бойцов сэра Остина наемники вдруг изменили направление бега… и врубились в ряды неготовых к подобному повороту событий желто-зеленых родериковцев.

Вот это поворот!

Пяток лучников и двоих копейщиков снесли сразу. Оказавшийся слишком близко пацан-оруженосец получил в бок, кем-то метко брошенное, копье, и начал сползать с седла. В Родерика полетели сразу несколько дротиков и какие-то метательные предметы, показавшиеся мне то ли топорами, то ли боевыми молотами. Люди «нашей» стороны таяли просто на глазах… Понятно, оказалось не только сэр Родерик может запасать туза в рукаве.

Четверка конных Остина, будто ожидая этого момента, выметнулась из-за спин своих дружинников и врубилась в противоположный фланг Родерикового строя. Заработали копья верховых, впрочем, на мой взгляд, как-то странно — удерживая копье верхним хватом они кололи сверху вниз. А разве не должны они, зажав копье подмышкой, наносить знаменитый таранный удар? Или для этой эпохи еще рано? Копья-то у верховых ненамного длиннее пехотных.

«Писец котятам» — мелькнула мысль. Я поймал себя на ощущении, будто с трибуны наблюдаю футбольный матч, вот только за кого болеть — еще не определился. Сначала мне было жалко остиновцев, но после только что произошедшего финта ушами, я уже переживал за истребляемых родерикцев.

Однако, видимо старый лис Родерик не стал складывать все яйца в одну корзину, ибо снова затрубил рожок и… Несколько секунд вроде ничего не происходило, люди на поле ожесточенно рубились, кололи друг друга копьями, но тут я увидел, как слева, наверно от дальней опушки, в тыл сине-голубым и во фланг наемникам-перебежчикам метнулись четверо всадников. Все в кольчугах, бронзовых шлемах, со щитами и копьями.

Увлеченные уничтожением остатков дружины сэра Родерика, наемники до последнего не ожидали сюрприза. За что и поплатились. Четверых сходу снесли копьями, после, всадники выхватили кто меч, кто булаву, и сине-голубая пехота, не успевшая организовать сопротивления стала убывать так же быстро, как только что убывала жёлто-зеленая. Охренеть! Вот что значит конный боец, внутри боевых порядков пехоты, если та не готова к встрече.

Сам Родерик… Подождите! Родерика на коне уже не было!!! Трое остиновцев рубились на мечах с парой родерикцев, одним из которых был его сын…

С победным кличем ополовиненные остатки желто-зеленых дружинников навалились на сине-голубых, всё же успевших встать в подобие каре. Успел заметить, как один из всадников-засадников слетел с седла…

— Пора, — выдохнул Бо́лли и начал спускаться с дерева, — Асгейр не спи.

Не рано?

— Может подождем? Пока побольше друг друга поубивают?

— Тебя забыли спросить! — оборвал меня волосатик.

Пока еще никто из людей не видел, как на самой границе леса из кустов бесшумными посланцами смерти выскальзывали орки, строясь привычным порядком.

— Проклятье!.. Кнуд! Давай, куда-нибудь подальше отсюда!

Выслушавший наш рассказ Сигмунд скривился, будто ему зуб схватило, и развил бурную деятельность.

— Давайте, давайте, — заторопил он ошивавшихся по берегу орков, — на борт все, и ходу отсюда…

— Сигмунд, стой! — Бо́лли аж подскочил со своего рундучка. — Зачем уходить, послушай…

— Что послушай? — перебил его форинг, — Ты глухой? Парни довольно громко рассказывали. Тут же не меньше пяти десятков людских воинов! А у нас? Да еще не все раненые оклемались…

Ну, тут-то он палку перегибал.

— Сигмунд, да не будь ты как…

— Как кто? — братан набычился, уставился на волосатика с прищуром.

— Не будь таким недальновидным, форинг, — вырулил Бо́лли, — ты же сейчас хочешь сбежать буквально от горы золота!

— Я хочу сбежать от горы проблем! — перебил его Сигмунд. — Асгейр, давай на борт! Или без тебя уйдем.

Я до сих пор стоял на берегу, но за счет его высоты возвышался над планширем по грудь.

— Бо́лли прав… — вздохнул я.

Никогда не думал, что когда-нибудь такое произнесу.

— Что? — тут же нашел меня взглядом волосатик, но тут до него дошел смысл мной сказанного. Его лицо дернулось, брови взлетели вверх, потом удивление сменила пренебрежительная гримаса. — Вон послушай, — это он уже Сигмунду, — даже до твоего братца недалекого похоже дошло…

Ах, ты ж, падла, почти с любовью я взглянул на хольда.

— Да что дошло-то?! — взъярился бательник.

— Тебе же сказали, люди здесь не по нашу душу, у них свои разборки.

— И что?!!

— О, боги!!! — натурально вскричал Бо́лли. — Как же ты не поймешь?! Да они сейчас набросятся друг на друга, и там будет уже не пятьдесят человек… И они все будут уставшие!

Сигмунд осекся, даже лицо изменилось.

— Но ты же помнишь? — с некоторым сомнением проговорил он. — Люди, завидев нас, забывают свои разногласия, и объединяются, чтоб напасть.

Видимо он про тот случай, в лагере осаждавших, когда увлеченно режущие друг друга люди, завидев нас, тут же прекратили убивать себе подобных, и вместе кинулись на орков.

— А зачем им нас видеть? — Бо́лли тоже сменил тон. — До поры до времени?

Сигмунд повернулся к молчавшему до сих пор Фритьефу, но тут, сам от себя не ожидая такой наглости, заговорил я:

— Согласен с Бо́лли. Сколько можно грабить крестьян? Это же… нерентабельно, — блин, другого слова подобрать я не смог, но меня не переспрашивали. — Посмотрите, — я кивнул на лежащие на палубе пожитки убитых нами патрульных, — это с двух не самых богатых человеческих воинов. Да тут больше, чем мы сможем взять с двух-трех крестьянских дворов!

Выдержал паузу, чтоб все еще раз рассмотрели два пояса из хорошо выделанной кожи с нашитыми бронзовыми бляшками, два относительно неплохих длинных бронзовых кинжала и два тесака. Из плохонького железа, да. Но это тесаки! Даже если они стоят в полцены от наших, это же четыре марки! Пара овальных щитов, больше наших, и пара копий, кстати, с наконечниками из неожиданно твердой бронзы.

— А представьте, сколько железа на более знатных воинах? Помните, я говорил, что этот выдал? — я мотнул головой в сторону леса. — Что у них половина в хороших кольчугах. В наших кольчугах… Это пятнадцать кольчуг и каждая, я напомню, двадцать четыре марки…

Над кораблем повисло тягостное молчание.

— И всё же я против, — камнем упали слова Фритьефа. — Слишком опасно…

— Да ты что?! Да ты… — взвился Бо́лли.

— Договаривай, — от голоса ветерана пахнуло свежей могилой.

— Не понимаешь, что мы упускаем! — в который раз соскочил с темы Бо́лли.

— Я за то, чтоб рискнуть.

Кажется, от неожиданности вздрогнул не только я. Это Моди поддержал своего приятеля.

— И я, — кивнул Ойвинд.

— Мы тоже — за, — на правах свежих форингов высказались близнецы.

По кораблю пробежалась волна негромкого «я тоже».

— Фритьеф, — с укоризной посмотрел Сигмунд на советника, — видишь, ты в меньшинстве.

Эй, а ты когда успел переобуться? Я почувствовал, как у меня вытягивается лицо.

— Ну что ж… — кивнул ветеран. Слова падали как булыжники. — Раз все за, то кто я такой, чтоб идти против лида? Только… — он перевел взгляд на Бо́лли, — его идея, пусть он и командует.

Лицо волосатика расцвело довольной улыбкой. Эй, а ты пасть-то не порви! А то будешь потом ходить гуинпленом.

Для начала выдвинули разведку, для наблюдения. Послали Си́ндри, как уже ходившего и самого ловкого. И меня. Наверно, потому что не жалко.

Всю ночь мы с шустриком, сменяясь, наблюдали за лагерем. На опушку не выходили, по совету Снора залезали на дерево, отстоящее в глубину леса достаточно, чтоб не светиться и видеть, что происходит.

Да, в общем-то, ничего не происходило. В лагере горели несколько костров, народ бродил туда-сюда, кто амуницию чинил, кто кашу варил, кто байки травил. Я опасался, что пропавший патруль вызовет активность. Но если что и было, то мы не заметили. Я себя успокаивал тем, что спишут или на побег, или на действия противной стороны, лагерь которой просматривался на другой стороне весьма большого поля.