Лгунья - Барелли Натали - Страница 11

– Прошу прощения?

– Просто я приехала на собеседование аж из Нью-Джерси, и вот, – я тычу большим пальцем в дом за спиной, – она только что сказала мне, что место домработницы уже занято. – Я корчу гримасу.

– Занято? – Луиза широко раскрывает глаза.

– Сегодня утром. Огромное спасибо за то, что сообщили мне, верно? – Я качаю головой. – Жаль, что агентство меня не предупредило. Я проделала такой путь, и всё впустую… Ладно, вы тут ни в чем не виноваты, даже если это вы. Я на вас не в обиде. Надеюсь, работа доставит вам удовольствие. Так где там моя карточка на метро?

Она очень огорчена, эта Луиза Мартин. Нет, она не новая домработница, и она также приехала на собеседование издалека. Она собирается куда-нибудь позвонить и потребовать объяснений. Я проявляю сострадание.

– Не хотите чашку кофе? Я угощаю.

Веду ее в «Старбакс» и покупаю ей чашку кофе и пирожное с карамелью. Пока мы ждем заказ, я иду в туалет и звоню в агентство Карлотте. «Это Ханна Картер. Сожале-е-ею, но я уже наняла домработницу. Да, совершенно верно. Да, пожалуйста, предупредите всех остальных кандидаток. Нет, спасибо!»

Полчаса спустя мы выходим из кафе, целуемся на прощание и обещаем друг другу быть на связи, особенно если одна из нас что-нибудь узнает. У меня есть еще пятнадцать минут до того, как Ханна будет ждать Луизу Мартин, а я уже узнала о ней все, что было нужно. Я готова.

Мы с Ханной Уилсон встречались всего один раз, мельком, но видели друг друга в суде и по телевизору. Я была уверена в том, что она меня не узнает, но сегодня, в четыре утра, проснулась в панике. А если узнает? Я отправилась в круглосуточную аптеку за углом и купила краску для волос. А затем коротко остригла волосы перед зеркалом в ванной, кромсая их ножницами. С каждой отрезанной прядью я думала о ней.

«Пришло время расплаты, миссис Картер!»

Щелк.

Я сказала себе, что если будет хоть какой-нибудь намек на то, что она меня узнала, я солгу – скажу, что уже нашла другое место и пришла только для того, чтобы предупредить. А потом уйду. Однако я уже давно заметила, что люди не особо присматриваются к прыщавой коже. К тому же мне доверяют. Мое лицо внушает доверие. Так было не всегда; в свое время обо мне говорили жуткие вещи и неоднократно называли придурочной. Но я преодолела это. Научилась себя держать. Тренировалась перед зеркалом до тех пор, пока не добилась совершенства. Непроницаемое лицо, доброе лицо, сочувствующее лицо, лицо, внушающее доверие…

К тому времени как я в назначенное время подхожу к каменному особняку Картеров и кладу палец на кнопку звонка, я чувствую, что совершаю очень-очень большую ошибку. Я говорю себе развернуться и уйти. Время еще есть, однако ноги мои трясутся, они меня не слушаются, и вот уже дверь распахивается настежь, и на пороге стоит Ханна Картер, с улыбкой на лице, протягивая мне руку.

– Здравствуйте, вы, должно быть, Луиза… Проходите! Я Ханна Картер.

Я уже две недели наблюдала за Ханной, но все равно видеть ее вблизи – это шок. У нее восхитительная кожа, как персик, однако серые глаза покраснели от усталости. Подозреваю, тут сыграли свою роль мои ночные звонки. Просто замечательно. Она в простой белой рубашке и джинсах, на ногах балетки. Помимо обручального кольца, единственное украшение на ней – бриллиантовые сережки. Я вяло пожимаю ей руку и шагаю в дом, не в силах поверить в то, что нахожусь здесь.

Прихожая роскошная, со светлыми стенами, украшенными красочными картинами и лампами в стиле ар-деко, а пол выложен темной мозаичной плиткой. По обеим сторонам два антикварных столика, с веселыми букетами желтых цветов. Вдоль одной стены стоит зеленый бархатный диван, а в противоположном конце – винтовая лестница, извивающаяся наверх.

– Знаю, просто замечательно, правда? Надеюсь, вас это не смущает.

Я поворачиваюсь к ней лицом и стараюсь сосредоточиться. Ханна Картер улыбается мне. Она считает меня двадцатичетырехлетней домработницей, ищущей новое место. Я всматриваюсь в ее лицо, жду, что она меня узнает, оглядываюсь на дверь, однако Ханна ведет себя совершенно естественно. Кажется, мой трюк удался.

– Вовсе нет, миссис Картер. У вас очень красивый дом.

– Спасибо! Но, знаете, я тут ни при чем. Это не я его оформляла. Будь моя воля, здесь, во-первых, было бы гораздо больше красок.

– Люблю яркие краски, – жизнерадостно говорю я. Но чувствую, как на затылке собирается влага, а по шее стекает струйка пота.

Мы проходим на кухню. Она меньше, чем я ожидала. Ханна указывает на табурет у стола. Я выдвигаю его, и он громко скрежещет по плитке пола. На столе лежит большой блокнот.

– Итак… Луиза Мартин.

– Она самая. – От нее исходит аромат тех же самых духов, какими пользовалась моя мать, и это оказывается для меня таким неожиданным потрясением, что на какое-то мгновение я лишаюсь способности дышать.

Ханна открывает шкафчик, достает две кружки и спрашивает:

– Не хотите кофе? Или чая?

– Буду очень признательна за чай, благодарю вас. – Я встаю. – Так… позвольте мне, миссис Картер. А вы сидите.

Мне лучше чем-нибудь заняться. Это поможет скрыть смущение, и прежде чем Ханна успевает возразить, я ставлю чайник на плиту, наугад открываю шкафчики, пока не нахожу заварочный чайник, и вот у меня два пакетика чая – по одному в каждой руке. Вопросительно склонив голову набок, я спрашиваю:

– Вам какой? С мятой? Или с бергамотом?

– Давайте с мятой, – говорит Ханна. – Я не знаю, как давно здесь лежат пакетики с бергамотом. Определенно, они появились еще до меня. – Она смеется.

– Я надеялась, что вы выберете с мятой.

Затем, повинуясь порыву, открываю мусорное ведро и выбрасываю в него другой пакетик. Ханна издает смешок, когда я ставлю перед ней дымящуюся кружку. Я чувствую, что она расслабилась. Я ей нравлюсь. Я решаю стать глотком свежего воздуха. Дружелюбной, не слишком подобострастной, радостной. Дианой наоборот.

Ханна спрашивает меня про моих предыдущих хозяев, мистера и миссис Ван Кемп, у которых я, согласно резюме Луизы, проработала пять последних лет.

– Кстати, у вас великолепные рекомендации, – замечает она. – Просто блестящие.

– Спасибо. Мне очень нравилось работать у мистера и миссис Ван Кемп. Я с сожалением с ними рассталась.

– Почему вы от них ушли?

Я обхватываю кружку обеими руками.

– Из-за матери. Она заболела – рак груди. Мы с ней остались вдвоем; мой отец умер несколько лет назад. Я просто не могла допустить, чтобы мама боролась с болезнью одна, понимаете?

– Она…

Я качаю головой и счастливо улыбаюсь.

– О нет, сейчас у нее всё в порядке. Можно даже сказать, замечательно. Слава богу, ремиссия. Но лечение было изнурительным. Все эти сеансы химиотерапии, они просто выматывают… А сейчас все хорошо.

– Рада это слышать, – говорит Ханна.

Она возвращается к своему блокноту, и я думаю: «Только не врежь ей в морду. Подожди!»

– Мой муж собирает произведения искусства, как вы, возможно, уже успели заметить. У него в коллекции есть несколько ценных работ, некоторые из них находятся в этом доме.

– Да, я уже видела. Очень красиво.

– У вас есть опыт ухода за антиквариатом и произведениями искусства?

Я готова к этому вопросу.

– Миссис Ван Кемп, моя предыдущая хозяйка, очень любила искусство и показала мне, что делать. Это было самое любимое мое занятие. Я просто обожала возиться с этими прекрасными картинами. – Рассказываю нудные, утомительные подробности про защитные хлопчатобумажные перчатки и потные ладони, акриловые и масляные краски, когда нужно чуточку смачивать тряпку. Тру друг о друга большой и указательный пальцы. – Главная проблема – это пот. Он может оставлять следы – и на мебели тоже. Я предпочитаю использовать мягкие тряпочки. Сухие, если только не нужно протереть живописные полотна, потому что они притягивают пыль, вы не замечали? Воздух в городе сильно загрязнен, и с годами накапливается слой грязи. В общем, для картин немного воды на тряпке – это то, что надо. Но только изредка.