Заказ на (не)любовь (СИ) - Яфор Анна - Страница 1

Белые стены, пустынные коридоры, душный запах лекарств… Не люблю больницы. Никогда не любила, а после сегодняшнего дня, кажется, начну ненавидеть. Потому что это царство смерти. Здесь умирают надежды, превращаются в прах самые светлые мечты.

Я вроде бы здорова, но сердце рвется из груди, готовое разлететься на сотни крошечных осколков. И их никогда, никогда уже будет не собрать.

Смотрю на женщину, заставшую передо мной с гримасой злобы на лице. Не хочу слышать ни одного ее слова, но не могу спастись от них, они стучат в висках, врезаются в сознание, буравят грудь, вынуждая меня смириться с неизбежным.

— А сейчас ты пойдёшь в палату и повторишь ему лично все, что сказала на камеру.

Я вспоминаю свое жуткое признание и холодею. Слишком хорошо знаю, какой будет его реакция. Какую боль ему это принесет.

— Все повторишь, поняла? Что никогда не любила. Что встречалась с ним только из-за денег.

Закрываю глаза, мотая головой. Неправда. Неправда!

— И да, самое главное: что согласна оставить дочь ему.

У меня перехватывает дыхание. Приходится податься назад, прислоняясь спиной к стене: ноги не держат.

— Я её мать… Она — самое дорогое, что есть в моей жизни.

— Так с этим никто и не спорит. Ты и дальше останешься её матерью. По документам. Я даже буду разрешать вам видеться. Конечно, если не станешь делать глупости.

— Ты чудовище… — отчаянье кислотой выжигает внутренности. Я почти ничего не вижу от застилающих глаза слез. — Неужели сможешь спокойно жить после этого?

— В моих действиях нет ничего ужасного. Я всего лишь забочусь о своей семье.

— Соня — моя семья! — выплевываю надрывно ей в лицо, одновременно понимая, что говорю в пустоту. Никаких в мире аргументов не хватит, чтобы переубедить эту женщину. — МОЯ!!!

И Лев… хочется добавить, но у меня нет на это права. Моим он был слишком недолго, да и то лишь в мечтах. Какая разница, что понимаем друг друга с полуслова? Что совпадают наши интересы, и мы никогда не можем наговориться, оказываясь рядом? И что только с ним единственным я чувствую себя по-настоящему счастливой и любимой?

Я хотела бы жить для него, но уже не смогу. Мы опоздали встретиться, а теперь поздно что-то менять…

Задыхаюсь болью, которая ледяным панцирем сковывает все тело. Этой боли слишком много. Безумно много за всего несколько последних дней.

— Он никогда не поверит, что я готова отказаться от собственного ребенка…

— А ты сделай так, чтобы поверил! — шипит в ответ женщина. — Ведь хочешь, чтобы твоя дочь была счастлива? Вот и позаботься об этом!

Она смеется колючим, едким смехом, будто касаясь оголенных нервов. Глаза слепит от слез, да только понимаю, что плакать нельзя. От этого станет только хуже. Лицо распухнет, и тогда я точно ни в чем и никого не смогу убедить.

— И перестань изображать из себя мученицу! Ты молодая, красивая, родишь себе другого ребёнка. Только в следующий раз мужика правильно выбирай. Нечего зариться на чужих!

— Но я же ничего не знала… — вцепиться бы ей в лицо, расцарапать совершенные черты. Хоть что-то сделать, чтобы унять раздирающее меня отчаяние. — Все вышло случайно.

— Только это тебя и оправдывает, — сквозь зубы цедит женщина. — Но не испытывай больше моего терпения. И запомни: он мой. Был моим и моим останется. А теперь, с Сонечкой, у нас будет просто идеальная семья. Не беспокойся, я сумею позаботиться о твоей дочери. Вернее, уже о моей. Не тяни время, оно сейчас играет не в твою пользу. Давай, иди!

— Живее, живее, девочки! Поторопитесь с заказом! Вы же знаете, Лев Борисович не любит ждать! — администраторша разве что из костюма не выпрыгивает от волнения.

— Грымза его ждать не любит, — бурчит себе под нос Яна и склоняется к моему уху. — Варька, ну почему жизнь настолько несправедлива? Такой шикарный мужик, а достался этой стерве!

— Ну, так и достался, — улыбаюсь я. — Говоришь, как про шкаф какой-то. Он наверняка и сам не против был. Да и сейчас тоже, раз они столько лет вместе.

— Это привычка! — уверенно заявляет подруга. — Не может же он на самом деле ее любить.

— Почему нет? — пожимаю я плечами. — Она красивая, умная. Явно дорожит отношениями с ним. Это трудно не заметить.

— Угу, — снова бурчит Янка. — Деньгами его она дорожит. У них наверняка брачный контракт есть, по которому она без трусов останется в случае развода.

Мне становится смешно. Если та, о ком мы говорим, и правда внезапно останется без трусов, отбоя от ухажеров у нее точно не будет. Но это в любом случае не наше дело.

— Чего ей неймется, все время в разные места садится? — Яна с недовольством поглядывает в сторону столика, за которым расположились шеф с женой. — Терпеть не могу его обслуживать, когда они вместе приходят. А сегодня тебе мучиться.

— Можно подумать, ты на ее месте не садилась бы за разные столы! — как раз это мне очень понятно. — Она в своем ресторане, не исключено, что специально проверяет, кто и как работает.

— Это ресторан Невельского. А она просто живет за его счет!

Даже удивительно, что Янка так кипятится. Будто за живое ее задело. А все в общем-то обычно. Не первый год здесь работаем, пора бы уже привыкнуть к такому положению дел.

— Не кипятись, подруга. Нервные клетки не восстанавливаются, а у нас смена только началась, — забираю поднос с салатами и иду в зал. Нравится нам или нет жена начальника, заставлять их ждать точно не стоит.

Привычно улыбаюсь, останавливаясь перед столиком у окна. Таких дней было уже множество. Можно в точности предугадать, что произойдет в следующую минуту. Красивая женщина отложит телефон в открытой страничкой в соцсети, показным жестом поправит волосы, приглаживая их руками. Сдвинет брови, рассматривая тарелку, которая оказалась перед ней. А потом капризно протянет:

— Лев, это невыносимо! Они совершенно не умеют работать, — переведет взгляд на меня, осматривая с ног до головы. Подожмет губы, отчего сразу станет похожа на старуху Шапокляк, и недовольно спросит: — Девушка, ну почему так долго?! Вы что, на рынок за этими овощами бегали, прежде чем их в салат порезать?

Нет, выращивала. Не важно, что я думаю и хочу ответить на самом деле. Продолжаю тянуть губы в милейшей улыбке. Главное правило нашего ресторана ни в коем случае нельзя забывать. Клиент всегда прав. Особенно, если этот клиент — жена шефа.

— Простите за доставленные неудобства, Ольга Витальевна. Я сейчас же потороплю повара, чтобы все остальное сделали как можно скорее.

— Уж потрудитесь! — с тем же недовольным видом она двигает к себе тарелку и начинает брезгливо ковыряться там вилкой. Не удивлюсь, если вдруг найдет кусочек увядшего листика зелени или неправильной толщины колечко огурца. И совершенно неважно, что для этого салата отбиралось все самое лучшее и свежайшее и резалось едва ли не по линейке. Никому из работников не нужны лишние проблемы, и все давно изучили характер Ольги Невельской.

— Здесь мята? — ее глаза с пушистыми, нереально длинными ресницами раскрываются до такой степени, что становятся похожими на блюдца. Пухлые, накрашенные ярко-красной помадой губы дрожат, будто она вот-вот расплачется. — Унесите это немедленно! — она отталкивает от себя тарелку, с такой силой, что несколько кусочков оказываются на столе, пачкая белоснежную скатерть. Другой рукой тянется к мужу, обхватывая его пальцы. — Лев! Ты не предупредил, что у меня аллергия на мяту?!

Сидящий напротив мужчина отодвигает в сторону ноутбук, в котором что-то писал все это время. Гладит большим пальцем запястье жены, а потом подносит ее руку к губам. Медленно целует и улыбается, глядя женщине в глаза.

— Дорогая, у тебя нет аллергии на мяту. Все давно в прошлом, успокойся, пожалуйста. И это самый вкусный наш салат, ты же знаешь. И зелень полагается в нем по рецепту.