Изменить будущее (СИ) - Шелест Михаил Васильевич - Страница 23

Сейчас я изначально замкнул финансовые потоки крупных предприятий на одного человека, проверенного жизнью, а сам остался в стороне. Я рекомендовал Краевому Комитету ВЛКСМ Марченко Виктора, и в моё время проявившим себя хорошим организатором.

В ноябре 1982 года умер Леонид Ильич Брежнев, но это не повлияло на общее настроение масс. Все ожидали конца генсека со "дня на день" и восприняли его уход с юмором. Как на грех кто-то из "вышестоящих" на трибуне мавзолея пошутил словами героя из "Кавказской пленницы": "Шляпу сними…", а при опускании ящика с телом в землю, ящик не удержали и телезрителям, смотревшими прямую трансляцию, послышался характерный деревянный стук. Короче, похороны генсека прошли с юморком, как и остаток его жизни.

Зато Юрий Владимирович гайки народу закрутил сразу и до предела. Штрафы за опоздания на работу, за прогулки в рабочее время по магазинам, но во Владивостоке это проходило не так болезненно. Переферия-с…

Диплом я защитил на пятёрку, взяв ту же самую тему: "Линия разделки трубача на судах типа СТ". И руководитель у меня был тот же, но я знал его выкрутасы и обсчитал техническую часть со всех сторон, и со стороны мощности, и со стороны производительности. И экономику производства я понимал в пример лучше прошлого раза. А как иначе? У меня были и знания, и опыт. "Если бы каждому давали две жизни", – думал я, возвращаясь с защиты домой.

В той жизни я получил на защите трояк, только за то, что не нашёл общего языка с руководителем диплома, точившего, оказывается, на меня зуб с третьего курса. Это он мне сказал честно в глаза, за день до защиты перечёркивая мою работу, и требуя пересчитать от производительности. Он, явно получал моральное удовлетворение, глядя в мои испуганные глаза. За какие грехи, я так и не понял, но, видимо, было за что…

В этот раз, опасаясь, "санкций" я сразу в своей работе предложил несколько вариантов расчётов и рацпредложений, и диплом приняли на "ура".

При большом выборе организаций распределения я также выбрал Владивостокскую базу тралового и рефрижераторного флота. Всё-таки – знакомые и люди, и порядки, и структура.

Будучи молодым коммунистом, я встал на партийный учёт в парторганизацию и ушел на пассажирском теплоходе в район промысла. Надо было отрабатывать три года и формировать свою историю. Всё шло своим чередом, как по рельсам, теперь уже точно по "старому сценарию", и я не трепыхался.

– И всё-таки я не уверена, что его мозг соответствует параметрам, требуемым работе с матрицами. Попробовать, конечно, можно.

– Сколько можно пробовать, Марина Петровна? Ведь нормальные же реакции и адекватное исполнение задач. Практически сто процентное исполнение.

– Мне не нравятся вот эти пики, – Полякова передала ленту энцефалограммы куратору.

– Про эти "пики" вы мне три года толдычите, а он даёт и даёт нужные нам результаты. Никто такие результаты не даёт.

– Вот…

– Что, Марина Петровна, "вот"?! Может быть он за счёт этих пиков и выделяется из всех курсантов.

– Эти пики – сигналы центра самоконтроля и они показывают, что центр работает при полной его блокировке.

– Но так же не бывает, Марина Петровна. Вы мне сами сколько раз говорили это. Мы или блокируем самоконтроль, или нет. Раз он выполняет все поставленные перед ним задачи, значит центр блокируется. Не будет нормальный организм самостоятельно подвергать себя такому риску и боли. Я даже вспоминать это не хочу. Ведь в обычном состоянии его болевые реакции адекватны?

– Адекватны, – вздохнула Полякова. – И с матрицей, адекватны, только…

– Вре-е-мя-я… – Куратор постучал указательным пальцем по часам. – Пора его в полевых условиях прокатать. Готовьте программу.

– Всё будет готово в нужное время. Матрица не храниться долго. К какому сроку? Нам нужно знать дату ввода за месяц.

– Договорились. Готовьте документы о введении объекта в эксплуатацию.

Плавбаза вернулась на перестой через три месяца и меня отозвали в распоряжение отдела кадров и парткома. Второй механик, к цеху которого я был приписан, матерился шестиэтажным, когда узнал, то придётся остаться на борту.

– Вот, млять, стажёра бог послал! – Ругался Толик Шистеров. – Повезло же…

– Толик, ты извини. Не виноватая я… Хрен их знает, что этим кадрам надо. Я откуплюсь… Ты же знаешь, мне дома делать нечего…

– Без литра коньяка можешь не появляться! – Прорычал Толик и послал меня подальше.

Военный аэродром Кневичи встретил меня туманом.

– Ждать будем, – буркнул подполковник, оглядывая меня с головы до ног.

Из вещей у меня был самошитый рюкзак из брезента на молниях и теплая кожанка, перешитая мной из старого тулупа. Тоже на молнии.

Лётчик пнул мой рюкзак и скривился, не услышав перезвона.

– Не уж то пустой летишь? – Спросил с тоской он.

– Обижаете, товарищ командир.

– А что ж не звякает? – Спросил он, а потом продолжил шёпотом, – разведка?

– Не-е-е… – так же шёпотом сказал я.

– Да похер. Доставай.

Я вскрыл рюкзак и вынул бутылку "Плиски", вставленную в шерстяной носок.

– Грамотно, – оценил подполковник и крикнул: – Витя, а ну ка подгребай. Пассажир угощает. И фужеры захвати.

– У меня есть, – сказал я и вынул сложенные один в другой картонные стаканчики, сделанные из углов молочного пирамидального пакета. Четыре вершины – четыре стакана.

Подполковник взял один и усмехнулся.

– Грамотно… И не поставишь полный.

– А зачем полный ставить? – Спросил я.

Лётчик поднял палец вверх, сказал:

– За туман… – и выпил

Я тост его не понял, но тоже выпил.

– Витя! – Крикнул ещё раз командир бомбовоза.

– Я за рулём! – Отозвался второй пилот.

– Мы все за рулём.

– Анекдот? – Предложил я. – В тему.

– Давай

– Одному предлагают выпить, а он отказывается. Его спрашивают: "Почему?", а он говорит: "По трём причинам. Во-первых – за рулём, во-вторых – бросил, в третьих – уже выпил".

Бутылку мы уговорили быстро и скоро взлетели. Командир снова вышел в "пассажирский отсек", показав глазами и пальцами цель выхода

– Вот заметил уже… Пока, мля, не замахнёшь, хрен "добро" на вылет дают. Подглядывают они, что ли?

– Однозначно, подглядывают, – согласился я.

Глаза мои слипались.

– Ну ладно, спи, разведка. Можешь на мешки с почтой завалиться, только пристегнись к рымам, а то как-то забыли про пассажира и… Только смотри, почта грифованная.

– Да не… Я тут посижу.

– Ну смотри. Пойду, порулю.

– Задание простое, ни с чем экстремальным не связано. Обычный очень короткий контакт с объектом в очень людном месте. Документы и легенда Британская. Объект – англичанин.

– Так может без "вливания" обойдёмся? – Спросил я.

– А может, без "может" обойдёмся? – Спросил инструктор – молодой парень лет тридцати пяти.

Две недели меня пичкали "периферией", побочными сведениями, для подкрепления легенды. Две недели пичкали "химией" и облучали в резонаторах для закрепления реакций. Через месяц меня выпускали.

Я понимал, почему нельзя обойтись без матриц. Задание не ограничивалось "обычным" контактом. После контакта включалась первая матрица и моё сознание должно было отключиться. Должно было…

Сингапур встретил ливнем. Громыхал гром, сверкали молнии, по взлётной полосе текли красноватые водяные потоки. Однако, пока ждали автобус, дождь прекратился и тучи, озаряемые всполохами, улетели в сторону Куала-Лумпура. Привычная прохлада порадовала. В самолёте стояла жуткая жара.

Четырёх часовой перелёт из Австралии вымотал. Ох уж эти мне Австралийские авиалинии! В нашем "Аэрофлоте" и то лучше. Я заметил, что сочетание "наш аэрофлот" промелькнуло, как бы в тумане. Это работали первичные блокировки, слегка "отжатые" моим сознанием.