Ветувьяр (СИ) - Кейс Сия - Страница 85

— Я спрятал вас здьесь, чтобы о вас никто нье вспомнил. Как видите, пока это работает.

— И зачем же я вам? — Подозрительно склонил голову Тейвон.

— Сейчас всье должны поверить в вашу смьерть, — Флавио исподлобья посмотрел на него, — Только так вы можете выиграть врьемя.

— Время для чего?

— Для возвращения вашьего трона, — Ответил наемник таким тоном, словно он разговаривал с несмышленым ребенком.

— А что, Ингерда теперь захотела править от моего имени? — Усмехнулся Тейвон.

Флавио шутку не принял.

— Она мьертва, — Сообщил он, — И это сделал я. Осознанно. Для вас.

Ему пора бы было перестать удивляться всему, что происходит в этих стенах, но это известие привело Тейвона в ступор. Нет, он не почувствовал ни боли, ни досады — не было даже грусти, но удивление себя ждать не заставило.

И все-таки Тейвону показалось, что его водят за нос. Личная собачонка Ингерды не могла ее укусить! Южанин был слишком подозрительной личностью, чтобы ему верить, поэтому Тейвон, подозрительно сощурившись, спросил:

— И почему я должен верить какому-то наемнику? Какая вам выгода сажать на трон меня?

— Я знал, что так просто вы мнье нье поверите, — Флавио улыбнулся, — Но я на вашьей стороне.

— Пустые слова, — Отмахнулся Тейвон.

Флавио подался ближе, глаза его слегка сверкнули, словно наполнившись азартом, и он заговорил:

— Aonaarei ya eot etyau. Эти слова уже что-то значат, вьерно?

“Aonaarei ya eot etyau” — “свята жизнь, пройденная дважды”, если дословно переводить с древнекирацийского. Эта фраза была прямой цитатой из основного писания Двух Лиц, которое обязательно преподавали ветувьярам. Ее знали либо очень начитанные священники вроде Геллиуса, либо…

На священника Флавио похож не был.

— Я вьетувьяр, — Заявил наемник.

— Ингерда тоже им была, — Возразил Тейвон, — Но это не поставило нас на одну сторону.

В какие интриги собирался втянуть его этот загадочный южанин? Тейвон вдруг почувствовал себя наивным ребенком и дряхлым стариком одновременно — его хотели обмануть или им хотели воспользоваться?

— Вы можете нье верить мне, — Флавио сцепил пальцы в замок, — Но я спас вас от смьерти и убил вашего главного врага.

— А перед этим вы служили ей, — Напомнил Тейвон, — Что вам помешает так же убить и меня?

— Вам я служить нье собираюсь, — Взгляд южанина сделался ледяным, — Я лишь хочу видеть вас на троне Кирации и могу оказать вам в этом посильную помощь.

— Хорошо, пусть так, — Кивнул Тейвон, — Но зачем вам это? Насколько мне известно, наемники ничего не делают по доброте душевной.

Флавио потупил голову, тяжело вздыхая. Неужели Тейвону удалось загнать его в угол?

Наемник явно сражался с желанием сказать правду или промолчать. Кажется, первое в нем все-таки победило:

— Ладно, я нье простой наемник, — Словно оправдываясь, затараторил он. И почему все южане говорили так быстро? — Ньет, я, конечно, наемник, а вот мой вьетувьяр… Он был в совете Хидьяса.

— И что это меняет? — Настороженно спросил Тейвон.

— Для вас — многое, — Отозвался Флавио с прежним самодовольным видом, — Хидьяс примет сторону Кирации в войне против Зиеконской империи. Но если на троне будьет господин Лукеллес, никакой войны и нье последует. Он просто отдаст корону имперцам.

Все понятно — южане вели какие-то свои игры и захотели впутать в это еще и Тейвона. Но был ли у него выбор?

— Ваш ветувьяр плетет какие-то интриги, — Выдохнул он, — С чего я должен в них участвовать?

— Я уже никогда нье узнаю, о чем думал Кастил, — С сожалением заверил Флавио, — Я делаю лишь то, что мнье сказали, но со своей стороны обещаю, что мое герцогство будет вам союзником. Но только вам, а не имперскому ставленнику.

Тейвон крепко задумался. Все это подозрительно походило на хорошо спланированную ловушку, но у него не было выбора. Если он хотел вернуть Кирацию и свой трон, нужно было хвататься за любую — а уж тем более, за единственную — возможность. И все-таки прежде, чем согласиться, он зачем-то задал еще один вопрос:

— Ваш ветувьяр мертв?

Тейвон никогда не говорил о Джеррете в прошедшем времени и, наверное, еще не скоро сможет к этому привыкнуть, но Флавио сказал. Это не могло ничего не значить.

— Кастил покончил с собой. Еще сьекунда, и я бы нье смог вернуться, но он оставил мьеня жить.

То, как это было сказано, не оставило у Тейвона никаких сомнений — когда-то давно Флавио чувствовал то же самое, что чувствует сейчас он. Сейчас он привык, но пустота и сожаление о том, что ты не смог ничего сделать, никуда не делись.

“И меня Джеррет оставил жить” — подумал Тейвон. “Он, гораздо более сильный и смелый, оставил в этом мире меня — уж вряд ли для того, чтобы я сидел в этой комнате, проклинал все на свете и ничего не делал”.

— Хорошо, я приму вашу помощь, — Кивнул Тейвон, — Но пока что у меня нет никакого плана…

— Для начала просто притворяйтесь мьертвецом, — Посоветовал Флавио, — Остальное не важно.

Тейвон с радостью бы пошел на это, если бы не Ремора. Он должен дать ей знать, что жив. Любым способом.

Наемник грациозно поднялся со стула и вернул его на место, собираясь уходить.

— Постойте, Флавио, — Позвал Тейвон.

Наемник замер на месте.

— Мне нужно дать сестре знать, что я жив. Она там наверняка с ума сходит!

— Ньет, — Коротко ответил южанин.

— Она не предаст, — Заверил Тейвон, — Реморе можно доверять.

— Она близка с Лукеллесом, — Отрезал Флавио, — Даже если она ничьего ему не скажет, он может догадаться по ее поведению.

Больше он разговаривать не пожелал. Просто ушел и закрыл за собой дверь.

Ремора потеряла счет времени. Она знала, что ей нужно вернуться — иначе Лукеллес усилит за ней слежку, и принцесса напоследок лишится даже тех последних крох свободы, что у нее были — но ноги совершенно не подчинялись. Текли минуты, а она все так же сидела на полу, прижавшись спиной к холодной каменной стене коридора, и заливалась слезами.

Сегодня ее жизнь рухнула окончательно. Сначала у Реморы отняли королевство, потом возлюбленного, а теперь — брата. Тейвон оставался единственным, за кого ей хотелось бороться. Теперь он был мертв.

Радовало только то, что скоро она отправится вслед за ним. Ее жизнь закончится, а что будет с Кирацией, ее уже не волновало. Королевство сорвалось в бездну давно, и его падение могла предотвратить только одна сила — Тейвон. Теперь его не было. И Реморы не стало вместе с ним.

Всю жизнь она считала себя сильной — по крайней мере, гораздо сильнее других женщин. Ремора умела находить нужные слова, всегда держала лицо и верила в лучшее. Она познала в этой жизни и любовь, и страх, и радость — теперь все это обратилось пеплом. В последний день своей жизни принцесса могла позволить себе быть слабой.

Поэтому она была здесь, в каком-то коридоре на нижнем этаже, почти под землей, в холоде и сырости. Она не знала, найдет ли путь назад, потому что шла сюда почти наощупь, ослепшая от слез, затмивших ей взор после известия о смерти Тейвона. Хорошо, что вездесущая охрана Лукеллеса куда-то подевалась, иначе ее заперли бы в келье и не дали даже глотнуть свежего воздуха.

На этот раз она собралась с силами и поднялась на ослабших ногах, опираясь о стену рукой. Возвращаться в свою комнату не хотелось, но Ремора понимала, что в любой момент ее могут хватиться, а Селин не сможет придумать внятный ответ на вопрос, куда подевалась ее госпожа.

Чем ниже она спускалась, тем холоднее становилось в коридорах, тем более, что на дворе стояла поздняя осень, и согреться в этом замке, по большому счету, нельзя было нигде. Ремора предусмотрительно прихватила с собой тяжелую шерстяную накидку, в которую сейчас и закуталась, бредя по незнакомым безликим поворотам. Шаги ее отражались от стен легким эхом, а дыхание вырывалось изо рта облачками пара. Только стук капель с потолка нарушал гробовую тишину. До поры до времени.