Бремя идолов - Абдуллаев Чингиз Акифович - Страница 2

• Предыдущая
• 2/60
• Следующая

– Только он один. Кроме него, никто и ничего. Остальные будут уверены, что это справедливая месть.

– Хорошо. Ребята крепкие?

– Крепкие. И в драке злые, некоторых проверяли. Против настоящих мужиков тоже потянут. Кошкин их натаскал… И все наши – ни одного инородца, как вы и говорили. Мы сами всех проверяли. Да и Кошкин не взял бы их. После того как ему ступню оторвало, он их ненавидит.

– Ты лично отвечаешь за всех. Учти, никто не должен знать, зачем мы их готовим. Ни единый человек. И отзови своих инструкторов. Пусть Кошкин им мозги забивает. Отошли своих людей куда-нибудь подальше, хоть в зарубежную командировку пошли, чтоб месяца два не появлялись и никому глаза не мозолили. Хотя нет, одного оставь. Кто там у тебя понадежнее?

– Бондаренко, конечно. Он в паре с Юрловым работает, с вашим вторым водителем.

– Ну оставь его. Для связи с твоими подонками. И пусть Кошкин их опекает два дня, никуда не отпуская. Сам знаешь – такая сволочь всегда в цене. Как с оружием?

– Готовим. Отбираем каждый автомат, каждый пистолет. Все со спиленными номерами или со складов Московского округа.

– Это самое важное. Если узнаю, что покупали на рынке или забыли спилить какой-нибудь номер, башку оторву. Без лишних слов.

Римма, старавшаяся не дышать, чуть приподняла голову и ударилась.

– Кто здесь? – громко спросил хозяин дорогой обуви. При этом голос у него предательски дрогнул.

– Нет здесь никого. Это какой-то стук сверху, – успокоил его обладатель рыжих туфель, – комната маленькая, здесь не спрячешься.

– Посмотри-ка с другой стороны, – предложил «начальник». И второй повернулся и пошел в ее сторону. Римма протянула руку, убирая сумочку со стула. Мужчина медленно подходил к ней.

– Я же сказал, что здесь никого нет, – удовлетворенно сказал он, подходя еще ближе.

Римма от ужаса закрыла глаза. Неужели он пойдет дальше? И в этот момент дверь снова открылась.

– Идите быстрее, – раздался незнакомый женский голос, – вас уже спрашивали.

– Не забудь о том, что я говорил, – сказал тот, который с начальственным голосом, поворачиваясь к выходу. Он вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь. А его компаньон замер, а потом приподнялся на носках и, передразнивая ушедшего, пробормотал:

– «Не забудь о том, что я говорил», умник нашелся, а сами ничего без меня не сделают.

Он не стал проверять комнату и тоже направился к выходу. Он уже был у самого порога, когда Римма, в нос которой попала пыль с нижней поверхности столешницы, вдруг почувствовала непреодолимое желание чихнуть. Она сдерживалась, когда незнакомец стоял рядом, но едва он подошел к двери, как щекотка в носу стала непереносимой. Желтые ботинки уже выходили из комнаты, когда она, все же не удержавшись, громко чихнула. Мужчина замер. Римма от ужаса зажмурилась. Он не мог не услышать ее громогласного чихания. Вернувшись в комнату, он пошел на звук, не скрывая своего твердого намерения выяснить, кто же прячется под столом. Римма убрала магнитофон в сумочку и проворно полезла в другую сторону. Незнакомец услышал шум. Теперь ошибиться было невозможно. Он бросился к ней, а она, выскочив из-под стола и схватив под мышку свою сумочку, стремглав побежала к дверям.

– Стой! – гневно заорал он. – Стой, дрянь! Стой… – он выкрикнул нецензурное ругательство, но Римма была уже у самой двери. Обернувшись, она успела рассмотреть его багровое лицо. Всклокоченные редкие волосы, вытянутый череп, белые от бешенства глаза, крупный, чуть свернутый в сторону нос, пухлые губы. Она запомнила это лицо. Но самым неприятным было то, что и он, очевидно, запомнил ее.

Ловец перескочил через стол и несся на жертву, но она уже бежала по направлению к сотрудникам милиции.

– Задержите его! – крикнула она. – Задержите этого человека!

Офицеры милиции недоуменно смотрели на бегущую к ним молодую женщину, не понимая, чего именно она хочет.

– Задержите, – тяжело дыша, бормотала она.

– Кого задержать, – недоуменно спросил один из офицеров, – почему вы кричите? Покажите ваши документы.

– Я специальный корреспондент газеты «Новое время», – сказала она, задыхаясь и доставая пропуск. – Вот мои документы. А этого человека нужно задержать.

– Кого? – спросил офицер, все еще не понимая, чего от него хотят.

Римма растерянно оглянулась. Удивительно, но ее никто не преследовал. Странно, подумала она: почему никого нет? Неужели толстогубый не побежал за ней? Но куда он в таком случае делся? Она снова оглянулась.

– У него были рыжие туфли, – несмело сказала она, – я запомнила его рыжие туфли. И свернутый набок нос между пухлых щек.

– Ну и что? – спросил офицер. – При чем тут его туфли? Или вы считаете, что в такой обуви нельзя здесь появляться? Идите-ка, дамочка, не мешайте нам работать.

Она отошла от сотрудников милиции, недоумевая, куда делся преследовавший ее человек. Снова огляделась по сторонам – никого. Странно, почему же он не стал ее преследовать? Нужно срочно передать сообщение в газету. Она вдруг вспомнила про магнитофон. Нельзя носить его с собой, вдруг испугалась Римма. Его могут отнять на выходе, если это были влиятельные люди. Ее могут даже арестовать за то, что она подслушала разговор двух важных чиновников. Или депутатов. Впрочем, что определишь по обуви и голосам? Заметив в коридоре знакомого корреспондента, она бросилась к нему. Это был сотрудник «Коммерц-журнала».

– Вадим, дорогой, выручай, – молила она коллегу.

Тот удивленно обернулся:

– Что случилось, Римма?

– Возьми мой магнитофон, – сунула она ему в руки магнитофон, – пусть будет у тебя. Я его завтра заберу.

– Вечно у тебя какие-то истории, – пробормотал Вадим, – ладно, давай свой магнитофон. До завтра оставлю у себя.

Вадиму было тридцать пять. Высокого роста, с неопрятной, всегда какой-то нечесаной бородкой и лохматыми кудрями, которые не брала ни одна расческа. Он был единственным представителем респектабельного «Коммерц-журнала», которому дозволялось ходить в таком виде, – талант. Редактор раз в полгода грозился отправить Кокшенова в баню или хотя бы в парикмахерскую, но все пока ограничивалось угрозами. Правда, Вадим умел с одинаковой ловкостью носить темные костюмы-тройки и джинсы – помогала хорошая фигура. Когда Вадим отошел, она облегченно вздохнула. Теперь не осталось никаких улик. Интересно, кто и зачем готовит этих непонятных боевиков? Для какой цели? Они, кажется, сказали, что «такая сволочь» может им понадобиться. Но что они имели в виду?

Если Рыжие Туфли успел ее разглядеть, то это очень плохо. Она машинально пошла к выходу. Срочно бы поехать в редакцию и все рассказать главному. Он, конечно, поймет, что к чему в этом странном разговоре. Потом, обработав пленку, она сделает сенсационный материал. Но сначала необходимо узнать, кто эти заговорщики. Одного она уже знает в лицо. Впрочем, как и он ее. Нужно быть осторожнее. Раз он не побежал за ней по коридору, значит, боится, что она может его разоблачить. А раз боится, следовательно, они затевают что-то противозаконное.

Римма показала офицеру, стоявшему у дверей, свой пропуск. Тот кивнул головой, разрешая пройти. Она облегченно вздохнула – пронесло. Выйдя из здания, она посмотрела на часы. Сейчас все должны быть в редакции. Как глупо, что она забыла вчера на работе свой мобильный телефон. Римма потянула на себя сумочку и вдруг почувствовала, как в бок ей уперлось дуло пистолета.

– Тихо, милая, – сказал кто-то, обдав ее гнилостным запахом изо рта, – и не ори, иначе будет очень больно.

Она не стала поворачивать головы. Просто посмотрела вниз. Рядом стояли Рыжие Туфли.

– Что вам нужно? – дрогнувшим голосом спросила Римма.

– Поедешь с нами. И без глупостей. Иначе, сама понимаешь, нам терять нечего.

Римма, все еще не веря в случившееся, шла к автомобилю как во сне. До машины оставалось всего несколько шагов. Она уже видела безучастное лицо водителя, он уже открыл дверь, приглашая их садиться…

В последние годы у него иногда болело сердце. Болело оно по ночам, когда Дронго оставался один. Словно выжидало момент, когда можно напасть. Едва он ложился в постель, пытаясь заснуть, сердце напоминало о себе, и он вскакивал, хватая воздух непослушными губами. Это было непонятно и обидно: чтобы сорокалетний мужик, который всегда отличался отменным здоровьем, так маялся с сердцем. Оно жило по своим особым законам. Врачи, осматривающие его, тщательно проверяли все и делали заключение: сердце у него абсолютно здоровое. Но оно почему-то продолжало болеть. Он иногда догадывался, почему оно болит. Слишком тяжкий груз давил на его сознание, и сердце не могло выдержать всех этих разоблачений, тягот, забот, которые выпадали на его судьбу. Может, поэтому он так ненавидел телефоны, предпочитая ставить их на автоответчик, и никогда не пользовался мобильными телефонами. Он не любил неожиданных звонков и внезапных известий. Они всегда приносили неприятности.

• Предыдущая
• 2/60
• Следующая