Странник с планеты Земля (СИ) - Тимофеев Владимир - Страница 14

— Ты тоже родился в пустыне, да? — сделала неожиданный вывод Паорэ.

— С чего ты решила? Вовсе нет. Я просто бывал в них и знаю, что это такое.

— Тебе повезло. Ты много где побывал, — вздохнула подруга.

— Скоро, я думаю, ты тоже много где побываешь, — пообещал я внезапно.

Женщина резко развернулась ко мне.

— Ты в этом точно уверен?

— А для чего, как ты думаешь, я вернулся на Флору?

Ответила Пао не сразу. Секунд, наверное, пять она смотрела мне прямо в глаза, потом неожиданно отвела взгляд и тихо пробормотала:

— Я думала, ты прилетел сюда совсем не за этим…

Сказала и отвернулась, как будто я её чем-то обидел.

Впрочем, уже через пару секунд она как ни в чём не бывало продолжила. Правда, довольно сухо, словно отчитываясь:

— Если твоя жена там и есть, то по моей стороне только в походном госпитале. Только там есть подъём по индексам, пусть слабый, но есть. Но без гарантии. Слишком высокий фон.

— Да. Фон тут высокий, — согласился я с очевидным. — У меня тоже есть всплеск, но тоже невыраженный. Где-то в районе штабных палаток.

— Что будем делать? Пойдём проверять вживую?

— Пойдём. Но сначала свяжемся с нашими, чтобы подстраховали…

В том, что идти надо обязательно, я нисколько не сомневался. Сомнения оставались только по месту проверки. Шатёр коменданта? Госпиталь? Возможно, тюрьма?.. Какой из объектов назначить главным, а какие «дублёрами»?

Я был абсолютно уверен в том, что Ан находится здесь, в этом лагере. И, значит, любая ошибка могла привести к катастрофе. Ан могли убить просто ради того, чтобы она не попала в «чужие» руки. Соответственно, приоритеты требовалось расставлять максимально точно.

То, что путём прямого «барьерного поиска» определить, где держат Анциллу, не удалось, удивления не вызывало. Ведь если человек без сознания, его барьерная аура становится более тусклой, похожей на ауры тех, чьи индексы меньше. Жители Флоры имели внутри у себя барьер все поголовно, включая стариков и младенцев. И когда они собирались в большую толпу, а армия в этом смысле такая толпа и есть, их индексы словно бы умножались и, резонируя сами с собой и друг с другом, светились в «барьерном зрении» как плотные сгустки-скопления, мало чем отличающиеся по энергетике от «ярких индивидуальностей» навроде Анциллы, Паорэ или меня.

Пустынники в большем городе (недаром я всё-таки вспоминал про пустыни), какими мы несомненно казались, начинали теряться в толпе, сливались с чужими аурами, прятались за барьерные волны, пускай и невольно, но радости это, конечно, не прибавляло.

У нас, по большому счёту, была лишь одна попытка. Проверить и сразу же действовать. Любой другой вариант процентов на девяносто заканчивался провалом.

Челнок появился в небе спустя полчаса. В ночной темноте местные увидеть его не могли. Мы, собственно, его тоже не видели. Просто Гас передал по радио, что он в полутине от лагеря, на северо-западе, высота сорок, на борту Калер с командой — девять бойцов, готовые атаковать лагерь в любую секунду.

Атаку (точнее, инсценировку атаки «крупными силами») я предложил, чтобы отвлечь внимание южных от того участка забора, где через него перебирались местные «самовольщики».

Пальба с другой стороны лагеря началась ровно в час пополуночи. Мы честно выждали пару минут, после чего аккуратно перелезли через подпиленные сверху колья. Ещё полминуты ушло на то, чтобы осмотреться и окончательно определить маршруты и цели.

Пао, когда решали, как действовать, всё-таки настояла на том, чтобы проверить не одно место, а два, но сделать это не вместе, а поодиночке, хотя и одновременно. Я взял на себя шатёр коменданта, она — полевой госпиталь. Тюрьму волей-неволей пришлось отложить на потом, как запасной вариант, если два основных окажутся пустышками.

Стрельба понемногу усилилась. Между палатками замелькали огни, забегали люди, откуда справа начали испуганно ржать лошади, слышались крики команд, звон оружия, истеричные, но вполне предсказуемые вопли «на нас напали» и «они уже здесь»… Кто-то, похоже, уже отражал нападение невидимых диверсантов прямо посреди лагеря. Нормальное состояние паники, которым было грех не воспользоваться.

Ни к госпиталю, ни к шатру мы напрямик не пошли. Сперва сделали крюк в несколько сотен тян к лагерным дровяным сараям.

Поджечь их оказалось несложно. Часового поблизости не обнаружилось. Непростительное разгильдяйство.

Масло из найденной между палатками склянки, выплеснутое на поленницу, брошенная следом спичка, и заготовленные с запасом дрова заполыхали весёлым пламенем. К чести местных, тушить разгорающийся пожар стали практически сразу. Это было нам только на руку. В толпе мечущихся туда-обратно людей с баграми и вёдрами никто не обратил внимания на ещё двух бегущих. Куда бегущих, зачем? Да какая, фиг, разница! Бегут, значит, надо…

После дровяного «пакгауза» мы, наконец, разделились. Пао понеслась к лазарету, я — в центр лагеря, к штабу и шатру коменданта. Антиэлектрический пояс работал в полную силу, зона с допуском поля, вытянутая по максимуму, была направлена строго вверх к сопровождающему меня беспилотнику. Он использовался как ретранслятор для связи с шаттлом.

По принятым в княжеской армии правилам, фонари внутри лагеря ночью не зажигали. Они горели лишь в некоторых строениях и палатках и на ограждениях для освещения внешних подходов. Против диверсий подобная тактика вполне подходила. Найти в темноте нужное место гораздо труднее, чем на свету. Пришлые запутаются обязательно. Кроме конечно тех, кто хорошо видит не только днём, но и ночью. Таких, например, как мы с Пао. Так что в сегодняшнем случае местный Устав гарнизонной и караульной службы сработал против его составителей.

Отыскать шатёр коменданта проблемы не представляло. Проскользнуть невидимой и неслышимой тенью мимо парочки часовых — тоже.

Внутрь, правда, я решил пробираться не через парадный вход, а, так сказать, с заднего ракурса, там, где обычно располагались всякие вспомогательные постройки навроде склада какого-нибудь малоценного барахла.

Проникнуть за полотняные стены удалось без шума и пыли. Универсальный десантный нож резал плотную ткань не хуже воспетых Шахерезадой древних дамасских клинков.

Как и предполагал, хозяина в «доме» не оказалось. По всему, побежал командовать своим воинством. Так что теперь оставалось просто найти, где он скрывает здесь ценную пленницу.

«Кочевое» жилище большого начальника — не чета обычным армейским палаткам. Оно не просто огромное — тян двадцать в диаметре (натуральный цирк-шапито), оно ещё и перегорожено на несколько комнат специальными ширмами-занавесками.

Проверить я успел только две. Снаружи внезапно послышались голоса, затем прошуршал полог на входе, и в шатёр кто-то вошёл.

Затаившись за перегородкой-ковром, я наблюдал за вошедшим. Судя по его уверенным действиям, это был хозяин шатра. Что-то бурча себе под нос, он скинул на пол перевязь с ножнами, нервно запулил в «угол» шляпу, швырнул следом краги-перчатки и прямиком направился к той комнате-секции, где его уже ждали. Перед тем войти в неё, южанин зажёг свисающий с потолка светильник, зло чертыхнулся от попавших на пальцы капель горячего масла и только затем шагнул за порог.

Прихватить его на удушающий оказалось легко. Секунд пятнадцать он, правда, потрепыхался, но после затих. Дальнейшее было уже делом техники.

Спустя две минуты я вздел основательно спелёнатого коменданта на ноги и плеснул ему в морду воды. Очухавшийся клиент вяло мотнул головой и раскрыл глаза. Громко говорить он не мог — мешала наброшенная на шею удавка.

— Кто т-ты… т-такой? Что т-тебе н-надо? — прохрипел пленный.

— Кто я, неважно. А надо мне женщину, которую сюда вчера привезли.

— Тут н-нет ник-каких ж-женщ-щин.

Сказа и непроизвольно стрельнул глазами куда-то вбок.

Я усмехнулся:

— А если найду?

Связанный комендант злобно ощерился:

— Ты сд-дохнёшь. А б-бабу тв-вою я т-трахнул. И она т-тоже сд-дохнет. А б-больше я т-тебе нич-чего не ск-кажу.