Кайа. История про одолженную жизнь (том Четвертый, часть Вторая) (СИ) - Иванов Александр Анатольевич - Страница 11

«Девушка и пес». - прочел я название первого попавшегося на глаза видеофайла, и затем запустил его.

Спустя несколько секунд, сердце мое забилось в неприятном таком ритме, а во рту пересохло.

Видеозапись демонстрировала некую, вроде бы, как любительскую театральную постановку, в весьма камерной обстановке, что называется, только для своих.

В роли конферансье выступала та самая Лара, «серая мышка», одетая в ярко-красное, цвета артериальной крови, платье.

На ее лице, как и на лицах всех прочих зрительниц, а присутствия в помещении мужчин я не заметил, была вычурная маска, но такая, в которой жену Александра возможно было опознать без всяких проблем, чистейший антураж.

Она что-то говорила, однако я пропустил все ее слова мимо ушей, завороженно, как и зрительницы, бывшие там, наблюдая за разворачивающимся действом, а именно…

Рядом с Ларой стояло инвалидное кресло, в котором сидела молодая барышня, с причудливой прической, в нарядном, но весьма коротком и легком летнем светлом платье с легкомысленным узором. У барышни этой недоставало обеих рук, ниже локтя, а также обеих ног, ниже колен.

Лара принялась аккуратно и не спеша раздевать ее, а девица в этот момент находилась в состоянии полнейшей прострации, не сопротивлялась и вообще ни на что не реагировала, словно бы какая-нибудь кукла. Под наркотой, что ли?

Я приостановил запись и вгляделся в лицо инвалида. Еще совсем юное личико, испещрённое, однако, глубокими морщинами, словно бы у старушки. Нет, очевидно, что она не находится под действием наркотиков, она…

От подобных мыслей по спине пробежал неприятный холодок, и я, зажмурившись на несколько мгновений, продолжил воспроизведение записи.

Когда Лара сняла, наконец, с нее платье, и девица оказалась полностью нагой…я обеими руками вцепился в подлокотники кресла.

Очень красивая девушка, впрочем, молодость всегда красива, которую…боже ты мой! Да ее же сознательно расчленили! Готов поставить свой самый последний рубль на то, что она — одна из тех несчастных зарегистрированных любовниц Александра, которые «ушли за хлебушком и не вернулись».

В помещении тем временем женские голоса весело и задорно обсуждали происходящее.

(говорят по-немецки)

— Мне сейчас потребуется помощь одной из вас… — довольным тоном заявила Лара, обращаясь к «уважаемой публике».

Ну и, конечно, добровольная помощница тут же отыскалась, выйдя на «сцену», после чего обе они перенесли девицу на некую низенькую конструкцию…

Мне вспомнились «козлы», на которых в Пансионе пороли любительницу чужих конфет.

Закрепив ремешками несопротивляющееся тело, Лара позвала кого-то, чьего имени я не разобрал, ибо звук встроенных динамиков ВЭМ был выставлен сейчас на самый минимум, после чего в кадре появилась здоровенная черно-белая лохматая собака, напоминавшая овчарку.

Она же не станет… — сморгнул я, а затем вспомнил название файла и сердце мое ушло в пятки от жуткой мысли.

Тем временем…

— Ну что, шлюха… — Лара обошла стремного вида конструкцию, и подняла голову девушки, которая теперь находилась ниже задницы, за подбородок таким образом, что ей стали видны глаза расчлененной, — думала тихой сапой пробраться в спальню моего мужа и что за это тебе ничего не будет, да…?

— Я не… — услышал я тихий и дрожащий, на грани срыва, шепот барышни, которая тут же получила от Лары смачную оплеуху, отчего ее голова с гулким звуком ударилась об один из элементов конструкции.

— Заткнись, шлюха. — на удивление ровным тоном, не повышая голоса, ответила Лара. — Сегодня никому из наших гостей неинтересен твой жалобный скулеж, и твоя ложь… Я ведь права?

Она обратилась к собравшимся в помещении дамам, большинство из которых что-то выпивали, наблюдая за происходящим на импровизированной сцене, и те ответили ей единодушным согласием.

Более уже не обращаясь к несчастной, она обошла ее и, взяв со стоящего рядом треножника, сосуд, напоминающее пиалу, вылила из него некую субстанцию прямо на ягодицы жертве, и…

— Дамы… — вновь улыбнулась она, обращаясь к «почтенной публике», — сегодня, исключительно для вашего развлечения, я подготовила небольшое представление, оно называется «Девушка и пес», очень надеюсь, что оно не заставит вас скучать. Прошу, наслаждайтесь! Ритз!

Услышав из уст Лары свою кличку, пес, не спеша, подошел к раскоряченной на стремной хреновине девице, и встал на задние лапы, со стороны ее пятой точки, обхватив передними талию барышни.

У четвероногого «актера» сначала возникли некоторые затруднения, все-таки человеческая женщина — это не сука, но Лара тут же пришла ему на помощь. А затем пес…

— Твою же душу, бляха-муха!

Я с негромким взвизгом прикрыл ладошками глаза, это нервная система четырнадцатилетней Кайи была попросту не готова увидеть чего-то подобного воочию. Впрочем, подобного, как мне кажется, не пожелал бы увидеть ни один нормальный человек вообще, какого бы возраста он ни был…

…из динамика ВЭМ, хотя громкость и была включена на самый минимум, донесся просто нечеловеческий вопль искалеченной барышни, ну и прочие звуки, сопровождающие «представление»…

— Смотри, Кайа, смотри…! — я, с трудом оторвав ладошки и заставляя себя не зажмуриться, продолжил просмотр этого истинно сатанинского «представления».

Шабаш…

Мстительно улыбающаяся Лара…

Озверевшее от похоти животное, явно специально натасканное для подобного рода «представлений», и судя по тому, как ловко пес проделывает то, что отведено ему «ролью», играет он подобную «роль» далеко не впервые…

Безумно и безудержно вопящая «главная героиня», безуспешно пытающаяся скинуть с себя животное…

И зрительницы, так называемые «сливки общества», жадно и с огромным удовольствием взиравшие на происходящий на «сцене» дьявольский кошмар, причем некоторые из них, совершенно никого не стыдясь, занимались при этом самоудовлетворением…

Глядя на все это, я поймал себя на мысли, что будто бы воочию наблюдаю «картинку» из Нероновского Рима. Или из Калигуловского, черт его знает…

А затем мне вновь вспомнился главный герой книги «Заводной апельсин», которого в тюрьме снова и снова заставляли наблюдать за сценами «старого доброго ультранасилия», отчего он, отъявленный бандит и садист, каждый раз натурально сходил с ума.

— …это та же участь, которую наша дорогая Семейка, в лице бабки с дедом, а также прочих дорогих родственничков, готовила для нас с тобой! Смотри внимательно, Кайа, и запоминай…!

Это все, и правда, какой-то ад…

Когда рвотные спазмы наконец прекратились, я, опершись об унитаз, с изрядным трудом поднялся на дрожащие ноги, а затем, словно бы зомби, добрел до рукомойника, и, включив воду, уставился в зеркало.

Из Зазеркалья на меня глядела совершенно изможденная Кайа. Осунувшееся, бледное личико с иссиня-черным мешком, словно бы очередной фингал, под неподбитым глазом. На лбу выступила обильная испарина, все лицо оказалось измазано слюнями, соплями и черт знает чем еще, а из правой ноздри небольшим ручейком течет алая кровь.

Сосуд лопнул, и слава богу, что не в мозгу…

Я закрыл глаза, ощущая головокружение и мигрень, сдавливающую мои виски.

Это давление, поднявшееся после просмотра той чудовищной «постановки» за авторством Лары, и спровоцировавшее рвоту.

Я поморщился от воспоминаний о чрезвычайно неприятных мгновениях минутной давности, когда меня вновь и вновь выворачивало наизнанку, до самой желчи.

Сложив ладошки лодочкой и набрав в них теплой воды, сполоснул лицо, а затем еще раз, и еще, и еще…

— Так лучше? — поинтересовался я у своего отражения, которое в ответ лишь хлопнуло мокрыми ресницами.

Утерев нос, из которого все еще шла кровь, вновь обратился к отражению.

— Это было мне…нам…двойное, так сказать, предупреждение от Вселенной. На том видео запечатлено будущее…мое будущее…твое…наше будущее…если мы с тобой потерпим неудачу в задуманном или же в крайний миг проявим неуместное человеколюбие. Неуместное, да…