Дракон, который боялся летать (СИ) - Сакрытина Мария - Страница 95

Мэр рассмеялся.

— А тебе самому не забавно, дракон, читать человеческие сказки? О похищенных принцессах и славных рыцарях? Правды в них столько же, сколько в прекрасных феях, сводящих с ума неразумных юношей.

— Но почему же неразумных? — Сильвен потянулся к свиной вырезке. — Если фея действительно прекрасна…

Кейн с улыбкой покачал головой.

— Дастису ты бы понравился.

— Да что вы все заладили — Дастис, Дастис! — вскинулся дракон. — Я не он! Хватит!

Кейн подвинул ему фаршированного яблоками гуся.

— Попробуй, не-Дастис. Мой повар чудесно с гусями управляется. Паштет, например… Хм, что-то я его здесь не вижу. Ну ничего. И я не желал тебя сравнивать, просто Дастис — последний дракон, с которым я разговаривал. Он подарил мне это место. Тогда ещё не город, здесь рос замечательный лес, мне нравилось…

— Это ж когда было? — вырвалось у Сильвена.

— Давно. Тогда мне не приходилось… Как ты сказал? Залезать в чужие тела.

— И что изменилось?

Кейн облокотился о стол, посмотрел печально — непривычно для толстяка-мэра.

— Люди.

Сильвен взглянул на гуся, потом решительно отвернулся. Вместо этого уставился на Кейна — так напористо, словно заставлял себя не отводить взгляд.

— Так, давай-ка по порядку. Я, конечно, знаю, что драконы не единственные волшебные существа в этом мире, но как-то не ожидал… А почему ты о себе в мужском роде, кстати? Феи не женщины? В смысле… Ну, как-то же вы размножались…

Кейн, не дослушав, рассмеялся. А потом неожиданно сказал:

— Знаешь, если забыть про тело этого увальня, я легко могу представить, что снова беседую с Дастисом. Ты правда очень на него похож.

— Ещё раз сравнишь меня с этим ублюдком, и твой «увалень» пострадает, — спокойно сказал Сильвен в ответ. — Я предупредил.

Кейн покачал головой.

— Будь по-твоему. Что же касается размножения… Это уже неважно, но я отвечу: мы выбираем пол по желанию. Мне привычнее сейчас мужской. Думаю, не нужно объяснять, почему.

Сильвен моргнул.

— В смысле, по желанию?

— Мы гермафродиты, — улыбка Кейна стала шире.

— А… — Сильвен снова моргнул. — То есть, неразумный юноша под юбкой прекрасной феи мог найти… чёрт!

Кейн рассмеялся. Потом признался:

— Мы никогда не крали юношей. Как и девушек. Люди нам неприятны. Скажи, ты завёл бы у себя змею в качестве питомца?

— Люди сравнивают со змеями драконов, — задумчиво отозвался Сильвен.

— Люди. — Кейн поморщился.

— Если ты их так не любишь, зачем залезла… залез в Кейна? — В сумраке глаза дракона мерцали, словно отблеск далёкого огня.

Кейн вздохнул.

— Потому что они охотятся за мной. В Штальсборге знают, что я жив, что я последний из своего рода. Думаешь, почему я выбрал именно это… — Мэр окинул себя быстрым взглядом, — тело? Потому что здесь меня не будут искать. Сравни хрупкую прекрасную деву, какими сейчас видят фей, и… это?

— То есть… — медленно начал Сильвен. — В Штальсборге знают, что феи умеют… вселятся в людей?

— В Штальсборге знают не только это. И не «феи», — поправил Кейн. — «Фея». Я последний. Других давно нет. Ты хочешь об этом послушать?

Сильвен нахмурился.

— Нет. Скажи лучше вот что: ты знаешь, что Штальсборг — главный соперник Каэлии?

— А почему, ты думаешь, я живу именно здесь, — усмехнулся Кейн. — Их шпионов тут меньше.

Сильвен задумчиво побарабанил пальцами по столу.

— А если наш король предложит тебе защиту, ты будешь служить ему?

Глаза Кейна расширились — и гневно блеснули.

— Служить? Я не склонился ни перед кем, а мне уже минула тысяча лет, дракон. Я не склонюсь и перед твоим королём. Человеком.

— Не склоняйся. — Сильвен подался вперёд. — Сотрудничай. Или ты настолько ненавидишь людей, что не можешь представить их даже союзниками?

Кейн замер. Потом сказал тихо, спокойно:

— Глупый дракон. У Дастиса был союзник-человек…

— Он не был союзником, он был слугой, — перебил Сильвен. — И с тех пор прошли века. Люди меняются. Послушай, фея, если хоть половина рассказов о твоём племени правда, Каэлии не помешает такой союзник, как ты. Ты же не любишь Штальсборг? Вот и мы тоже.

Кейн помолчал, рассматривая Сильвена — словно дитя, рассуждающее о политике.

— Союзник? Юный дракон, союзникам доверяют. Не боишься доверять мне?

Сильвен усмехнулся. Потянулся и сделал странный жест пальцами — словно ловил что-то невидимое. Судя по изменившемуся лицу Кейна, поймал.

— Не боюсь. Ты не всесильна, иначе бы не скрывалась. И ты на самом деле не так нужна моему королю, как он тебе. Признай это. Или твой тысячелетний разум высох со временем?

— Пусти, — прохрипел Кейн.

Сильвен с усмешкой повернулся к столу и всё своё внимание уделил тому самому гусю с яблоками. Мастерство повара и впрямь было выше всяких похвал — мясо буквально таяло во рту.

— Драконы, — вздохнул Кейн. — Сила, и никакого изящества. Послушай, Дас… Сильвен. Ты же не можешь говорить за своего короля. Сомневаюсь, что ему придётся по вкусу стать моим… союзником. Скорее, господином.

— Роберту?.. Уф, это божественно! Мои комплименты повару… Нет, Роберт нормальный. Да и ты, фея, ничего не теряешь. Я ведь о тебе уже знаю.

— Придётся искать другое тело, — мрачно пробормотал Кейн.

— Если договоришься с Робом, не придётся вообще ни в чьём теле сидеть. Бр, это даже представлять мерзко. Кстати, а настоящий Кейн вернётся, когда ты из него вылезешь? Или он уже того, дохлый?

— Будь он мёртвым, тело бы тоже погибло, — ответил Кейн, но по лицу было понятно, что его мысли далеко. — Дракон, я никогда не поверю человеку. Даже если он почему-то верит мне.

— Ну а мне? — Сильвен отвлёкся от гуся. — Мне ты поверишь? Я человек только наполовину. И то давным-давно эту половину не чувствую. Послушай, фея, мы с тобой действительно хотим одного и того же. И оба ненавидим клетку, ведь так? Но если мы не договоримся, я не могу оставить опасное существо так близко от моего короля. Так что предупреждаю: или ты со мной, или вали к чёрту из Каэлии. Ясно? Я лично тебя к этому чёрту вышвырну. Не в Штальсборг, конечно, облезут мерзавцы — фею им подавай! Но куда-нибудь подальше отсюда.

Кейн в ответ смешно выгнул бровь. Потом отвернулся.

— Дай мне время подумать.

— Без проблем, у меня ещё гусь не закончился.

Кейн закатил глаза.

— Сутки или двое. Дракон, ты хочешь, чтобы я решил свою судьбу за полчаса?

— Ну, гуся тут минут на пятнадцать. — Сильвен усмехнулся. — А ты озадачь своего повара, дорогуша. Я же пока с Робом свяжусь. Учти, я слежу за тобой. Понятно? Кстати, если договоримся, и ты вылезешь из этого толстяка… Я б не отказался проверить правдивость историй о прекрасных феях. Ты только определись в женский пол, ладно?

Кейн мгновение смотрел на него, потом расхохотался.

— Ну вылитый… Молчу-молчу!

— Вот и молчи, а то я вспомню тот цирк с Дереком, которого ты якобы обожаешь.

Кейн совершенно по-девчоночьи хихикнул.

— А что — это ведь было смешно!

— Ну да, обхохочешься.

Кейн с улыбкой подмигнул.

— Конечно — дракон в беде!.. Что?

— Ничего. Про эмпата ты тоже, значит, знала?

Кейн пожал плечами.

— Знал, но я не вмешиваюсь в человеческие дела. Разве что пошалить!

— Скучно живёшь, — вздохнул Сильвен, отрывая гусиное крыло. — Ну ты думай-думай. И ещё паштет мне, кстати, обещала. Эх, фея, а я ведь даже поверил в настоящую мужскую любовь… Чего ты на меня так смотришь?

Кейн покачал головой и принялся вызывать слуг — чтобы дракон получил свой паштет. А Сильвен приготовился огорошить Роберта. А то тоже скучно зажил — война (слово-то какое для того недоразумения!) закончилась, общественность худо-бедно смирилась с тем, что драконы никуда не денутся. Сейчас в Сети вовсю шли дискуссии, как эти «звери» могут быть полезны людям.

Уже лучше, чем ненависть.

…Неделю спустя Сильвен наблюдал рассвет на том памятном обрыве в горах у Эртена — где сам месяц назад всё сжёг. И даже не раз. Сейчас горе и бездонная тоска остались в прошлом — Сильвен помнил, но странно: эта память сделала его сильнее. Как и эмпатка, Эмма — её Сильвен тоже вспоминал, но с сожалением. Жаль, что не встретился с ней иначе: такой маг хорошо бы послужил Каэлии. Жаль, что её использовали другие… ничтожества, не понимали, какое сокровище им досталось. Да, эмпат бы пригодился, особенно на недавних переговорах со Штальсборгом, когда Роберт рассказал им о фее. Они не восприняли это ни легко, ни гладко.