Книга (СИ) - Летова Ефимия - Страница 6

— Что бы вы не думали, если понадобится, ради вас я готов принести себя в жертву, гвирта.

Лавия безввучно смеётся, так, что скала содрогается от колебаний каменной плоти.

— Я давно уже равнодушна к жертвам. Хотя бы потому, что принесла в жертву весь этот мир.

— Вы жертвовали собой…

— Это одно и то же. Ты очень глуп, шипохвост. Постарайся говорить поменьше. Молчание стоит дороже, особенно с тем, о ком я говорила тебе.

…теперь посланец огненной Лавии тревожно рассматривал каменный свод одного из заброшенных аристократических поместьев во Вьюжном районе, с одной стороны, находящихся не столь далеко от королевского дворца, с другой — максимально отдаленного от Района Инея, благословенного оазиса их мёртвого мира — Охрейна. Охрейна, который маги сумели отстоять от взбесившихся разъяренных духов-хранителей и безжалостного проклятия, заставившего Криафар окаменеть. Охрейна, где земля рыхлая и плодородная, где растут деревья, цветы, травы, простираются огороды, неустанно плодоносят фруктовые сады. Охрейна, где пасутся стада, где высокие птичники, где течет Айвуз — единственная невысохшая река Криафара.

Каждый вечер те, кто трудится в том благословенном краю, развозят дары плодотворного Охрейна по всему Криафару. Еду. Воду. Раз в полсотни солнцестоев устраиваются ярмарки изделий из дерева, бумаги, шерсти, кожи, перьев и пуха, костей и прочих даров живой природы и духов-хранителей, сто пятьдесят лет назад навсегда отвернувшихся от каменного мира.

Поместья поблизости от района Инея стоят в разы дороже, хотя по большому счёту, у них нет никаких преимуществ, а у их владельцев — привелегий. Скорее, это дань традиции.

Впрочем, в Криафаре привилегии распределения ограниченных ресурсов — вопрос больной, мучающий несчастный мир, как гнилой зуб с воспалённым нервом. Недовольные сбиваются в кучи, прячутся в диких заброшенных местах — на окраинах Радужного и Вьюжных районов, периодически выплёскивая свою ненависть на ни в чём не повинных мирных горожан вспышками голодных и злых бунтов…

Высокопоставленная личность из королевского дворца на встречу изволила опоздать. Всего на четыре шага, не так много, чтобы начинать чего-то опасаться, но достаточно, чтобы показать, насколько высоко ценит себя и своё время указанный Лавией человек.

— Я слушаю.

Посланец Лавии прижал губами рвущиеся изо рта слова — как учила Лавия, досчитал до девяти, вдохнул жаркий раскалённый воздух: приглашённый обитатель дворца как нарочно выбрал час гнева, самый горячий из двадцати трёх часов, составляющих солнцестой. Его речь была лаконичной и чёткой.

— В королевской сокровищнице более двух столетий хранится кое-что, нужное моей госпоже, — наконец, договорил посланец. — Достаньте циаль, и она наградит вас. Не говорю «по-королевски», потому что королевские награды — пыль.

Словно подтверждая собственные слова, он вытягивает вперед руку и отламывает кусок золотистого песчаника от крошащейся стены, сжимает в кулаке и раскрывает — на ладони в кожаной перчатке остаётся только переливающаяся пыль.

— Маг, — сухо констатирует человек из дворца. — И что же один из Совета Девяти, если не ошибаюсь, может предложить мне?

— Трон, — просто ответил посланец огненной Лавии.

Глава 7. Наш мир.

Я прислонилась к двери и осмотрела нашу с Валей и Мариной рабочую каморку. Справа шкаф. Слева довольно лёгкая пластмассовая вешалка, жутко неудобная, сколько раз она падала на нас зимой, не выдержав груза тяжелой зимней одежды… Если резко дёрнуть за остов и обрушить вешалку прямо психу на голову, остановит ли это психа?

— Анечка… — проникновенно заговорил псих.

— Славочка! — передразнила я. Страха Вячеслав всё же не вызывал, несмотря на то, что был явно не в адеквате. Скорее, раздражение с ноткой печали — так-то и впрямь мог бы неплохой мужик получиться, на внедорожник заработал, опять же… Хотя откуда я знаю, может, ему родители подарили. Вместе с правами. Или хотя бы справкой из псих. диспансера — законным-то путём не дадут.

— Лучше Вечер, — псих снова нацепил очки и внезапно до боли напомнил мне программиста Биркоффа из любимого некогда сериала «Её звали Никита». Может, он тоже хакер? Вот и вышел на меня каким-то образом. Непонятно только, зачем.

— Что — «вечер»?

— Меня до Славы никогда не сокращали, в юности называли Вечером.

— Да хоть полдником. Эм, Вечер… Я не писатель. Люблю читать книги, люблю выдавать книги, даже покупать их люблю, но у меня за сочинения в школе всегда «четвёрка» выходила, за недостаточное раскрытие темы, так что…

— У Карины остались планы. Черновики.

— Этого недостаточно, чтобы написать книгу! Если вам нужны писатели, ищите среди писателей. А вообще, обратитесь в полицию, если человек пропал. Не тяните.

— Они мне не поверят.

— Потому что то, что вы говорите, совершенно невозможно и бредово! Мы не знакомы с вашей женой, если она, конечно, ваша жена…

— У меня есть с собой свидетельство о браке и паспорт…

— Да не надо мне вашего свидетельства! — возмутилась я. — Во-первых, подделать можно всё, что угодно, а во-вторых, Кнара Вертинская никогда не называла своё настоящее имя. И никогда не говорила ни про мужа, ни про ребёнка.

— Я могу доказать.

— Как?!

— Поедем со мной, Аня, — меня вдруг резануло то, как легко он перешёл с «Марианны» на «Аню», хотя, вероятно, просто повторил обращение Валентины. — Я покажу вам её компьютер, там открытый аккаунт на продаеде и…

— Я. Никуда. С вами. Не. Поеду! — отчеканила я. — Ещё раз повторяю, если пропал человек, если его уже сутки нет дома, надо обращаться в полицию, а не заниматься… самолечением.

— В послании было указано, что ни в коем случае…

Я посмотрела на протянутое мне свидетельство о браке. Выглядело настоящим, но умельцы есть такие… Станов Вячеслав Альбертович, тридцати двух лет, младше меня на два года, м-да, по знаку зодиака рыба, неудивительно, что мямля и псих. Станова Карина Константиновна, в девичестве Ершова, двадцати семи лет, ничего себе, молодая да ранняя, по знаку зодиака скорпион. Как и Кирилл, везет мне на членистоногих. Брак заключён три года назад. Мы тоже прожили с Кириллом три года в узаконенном союзе…

— Это понятно. И Карина вернётся, когда я, именно я, допишу её книгу?

— Да. Там было указано только ваше имя и фамилия, остальное я нашел сам. К счастью, имя у вас редкое.

— Идите к чёрту, Вечер. Я не писатель. Не частный детектив. На мой взгляд, если вы не врёте, что маловероятно, но всё же… Ваша жена ушла от вас сама. Ей надоела её работа без выходных, ей надоели вы, простите, но любовь живет три года, это всем известно. Плюс послеродовая депрессия, не исключено… Что касается меня, то она просто выбрала случайного читателя, каким-то образом узнала моё настоящее имя и поиздевалась над вами по-своему, по-писательски. С выдумкой.

— Это не так. Аня…

— Аня пошла работать, и если вы сейчас не уйдёте, вызовет полицию и санитаров.

Я решительно уставилась в глаза своего гостя. Чай. Не чифир, снова мягкий шоколадный цвет. С чабрецом…

— Подумайте, прошу вас. Я понимаю ваши сомнения, ваш скепсис, но… Я заплачу вам за все неудобства, разумеется. Если нужно, помогу оформить больничный лист. Карина… она могла бы бросить меня, разумеется, я не питаю иллюзий по поводу вечной любви. Но ребёнка… И книги. Карина безумно любила свои книги. Она писала их в любом состоянии — в роддоме, во время болезни, после наркоза… Скорее, я поверю, что она оставила бы семью, чем по доброй воле доверила бы написание своего романа кому-то другому.

— А вы думаете, она простит вас, доверившего её роман постороннему человеку, который вообще не писатель ни разу?

— Мне нужно её вернуть. Живой, здоровой и невредимой. Это самое важное. Можно… можно я оставлю вам номер своего телефона? Если вы передумаете…

…Я смотрела на бумажку с рядом кривых, точно пляшущих цифр. Валя косилась на меня, но от комментариев — после двух часов непрерывных попыток допроса — воздержалась.