Запрещенная реальность. Одиночка. Смерш-2 - Головачев Василий - Страница 12

– Уехали? Как вам удалось их уговорить?

– Вам надо официально заявить в милицию об угрозах, – посоветовал Тарас. – Тогда такие визиты прекратятся.

– Но ведь это была милиция…

– Это были не милиционеры. Сделайте заявление в УВД и попросите, чтобы ваши коллеги, из тех, кому вы доверяете, подежурили у вас дома какое-то время, дня три. Когда мы разберемся с ситуацией на фабрике, вы вздохнете спокойно.

– Спасибо вам! – тихо поблагодарила гостей жена Николая. – Я говорила ему, чтобы не вмешивался, но он разве послушает. Теперь вот живем, как в тюрьме…

– Ничего, авось все образуется, – утешил ее Белозеров. – Нельзя, чтобы нас травили, а мы молчали. Это же наша земля, мы здесь родились, и здесь жить нашим детям. То ядерные отходы сюда везут, то химию… Как-то надо с этим бороться? Да и не один я. Видишь, люди даже из Москвы приехали. Надо держаться всем вместе, тогда выживем.

– Правильное решение, – кивнул Тарас. – Это у американцев философия – выживает сильнейший. Наша русская философия – всем миром победим! Удачи вам.

Попрощавшись с хозяевами, эксперты спустились вниз, подождали давешнего мужичка-перевозчика и покинули затопленную талыми водами территорию. Добрались до машины, думая о простых людях, не имеющих никакой защиты, кроме веры в справедливость. В кабине «вольво» Тарас заметил:

– Этот парень разворошил осиное гнездо. Они не успокоятся, пока не заставят его замолчать. Ты не боишься, что и на нас наедут лакеи Киселева? – Тарас имел в виду гендиректора ЗАО «Наслаждение».

– Не боюсь, – повела плечиком Нина. – Мы не делаем ничего противозаконного. Это они пусть боятся, не соблюдая законы.

– Будь осторожна. Заметишь вокруг себя подозрительное шевеление, дай знать.

«Вольво» отъехала от здания Отдела внутренних дел, провожаемая взглядом охранника-милиционера, пересекла город и вскоре остановилась у проходной сигаретной фабрики. Территория фабрики была окружена высоким бетонным забором, из-за которого виднелись крыши двух зданий – административного и производственного корпусов – и высокая труба. Ворота в заборе рядом с проходной были металлические, тяжелые, раздвижные и не позволяли разглядеть территорию. Тарас, чувствуя на себе взгляды охраны – площадка перед проходной просматривалась телекамерой, – толкнул дверь проходной, пропустил Нину и вошел сам.

За турникетом справа стоял охранник в черном комбинезоне, с эмблемой сигарет «Кэмел-Р» на груди. На ремне у него висела кобура с пистолетом. Еще один охранник в черном сидел за окном слева у монитора и читал книгу или делал вид, что читает. Они подняли головы и посмотрели на вошедших с одинаковым профессиональным равнодушием, которое было сродни предупреждению.

Тарас раскрыл удостоверение сотрудника НКЭБ, протянул охраннику у турникета:

– Вас должны были предупредить о нашем приезде.

Охранник мельком взглянул на удостоверение, посмотрел на своего напарника за окошечком. Тот снял трубку телефона, что-то проговорил, подождал ответа и кивнул, глянув на гостей:

– Пропусти. Вас ждут на втором этаже администрации, в приемной. Подниметесь по центральной лестнице – и налево.

Тарас и Нина вышли из проходной, направились к четырехэтажному зданию административного корпуса, за которым располагались два низких барака со стеклянными крышами, но без окон, и двухэтажный производственный корпус. Ветерок принес едва ощущаемые горьковато-приторные запахи табака и каких-то химреактивов. Нина на них не отреагировала, но Тарас уловил, подумав, что запах табачных листьев намного приятнее запаха сигаретного дыма и намного опаснее. Сам он никогда не курил, даже в юности, хотя и не считал этот процесс настолько вредным, насколько его считали вредным медики.

В холле административного корпуса, отделанном мрамором и ракушечником, их встретил суровый рослый молодец в черном, проверил документы и сопроводил гостей из столицы до приемной, где дежурил еще один охранник, вооруженный пистолетом. Было заметно, что руководство ЗАО «Наслаждение» не чувствует себя спокойно в местных условиях.

Секретарша, дама в возрасте, в строгом деловом костюме, с короткой стрижкой, нажала пальчиком клавишу селектора и проговорила низким голосом:

– Давид Евгеньевич, к вам товарищи из Москвы.

– Пусть войдут, – ответил селектор фальцетом.

Секретарша открыла дверь, эксперты вошли в кабинет директора.

Кабинет был просторен и сверкал фарфоровой белизной и хромированными деталями интерьера. Все здесь было суперсовременным – от мебели до прибамбасов делопроизводства.

Рабочий стол директора больше напоминал ажурный трехлопастной пропеллер из металла и стекла. На одной стеклянной лопасти стоял компьютер с клавиатурой, на второй лежали папки из рифленой кожи и Z-блокноты, третья служила столешницей, на которой стояли изящные приборчики таинственного назначения и элегантные подставки для ручек и карандашей.

Второй стол – для приема гостей – имел вид кленового листа и был окружен деревянными стульями оригинальной формы.

Кроме столов, в кабинете присутствовали прозрачные шкафы с моделями космических кораблей и продукцией фабрики и стойки с благородной матовой хромировкой. Две картины на стенах размером метр на полтора – с туманно-зыбкими пейзажами, созданными напылением разных металлов на медной подложке, – довершали интерьер.

Хозяин кабинета, Давид Евгеньевич Киселев, оказался тучным молодым человеком с пышной шевелюрой, с усиками, по-модному небритый. У него был большой нос и глаза неопределенного цвета. Одевался он в коричневый костюм, на зеленой рубашке сверкал золотой галстук, а на пальцах обеих рук директора Тарас насчитал семь разнокалиберных перстней.

Досье на директора Тарас изучил еще в Москве, поэтому знал о нем все, что было необходимо для работы.

Давид Евгеньевич начал свою деловую карьеру доцентом кафедры управления Дагестанской сельхозакадемии в тысяча девятьсот девяносто пятом году. Затем он возглавил Международный институт бизнеса «ОЛМА», два года жил в США, вернулся и стал одним из учредителей Союза защиты потребителей. Однако вскоре он попал под «колпак» правоохранительных органов и снова уехал за границу, где занялся торговлей сигаретами. Вернулся он в Россию уже в качестве генерального директора ЗАО «Наслаждение», вложив в фабрику немалые средства.

Первое время Давид Евгеньевич исправно платил налоги и даже занимался благотворительностью: переводил деньги на счета школ и детских домов, построил две синагоги и костел. Потом у него появились высокие покровители из Государственной думы и губернской администрации, после чего Киселев почувствовал себя господином положения. Он достроил вторую линию по производству сигарет «Голубой дымок» и «Кэмел-Р» и перестал обращать внимание на законы, зная, что губернатор, имевший треть акций фабрики, всегда прикроет его своей широкой спиной.

Однако в открытую ссориться с властями он не хотел и визитеров НКЭБ принял с подчеркнутым радушием.

Предложил кофе, напитки, в том числе коньяк.

Выслушав, с какой целью прибыли в Кадом эксперты Комитета, он посетовал на журналистов, гораздых на досужий вымысел, и заверил, что представит всю необходимую для инспекции документацию и покажет производство. Договорились, что работать гости начнут с утра следующего дня.

– А пока я приглашаю вас сегодня вечером отужинать со мной, – заявил Давид Евгеньевич в конце беседы, не сомневаясь, что гости примут приглашение.

– Нет, спасибо, я не пойду, – отказалась Нина. – Неважно себя чувствую с дороги.

– Пожалуй, я тоже откажусь, – покачал головой Тарас. – Поброжу по городу и пораньше лягу спать.

– Понимаю, – осклабился директор. – Сам на вашем месте отказался бы, во избежание, так сказать. А городок наш весьма примечателен, есть что посмотреть. Затопленную часть вы уже видели, теперь погуляйте по центру.

Тарас заглянул в масленые глаза Киселева и понял, что тот знает об их визите к Николаю Белозерову. Однако уточнять этот момент не стоило.