Гридень и Ратная школа! (СИ) - Гримм Александр - Страница 12

А ведь в этой суматохе я даже не успел попрощаться со своим недавним попутчиком. Хотя невелика беда, ведь мы с Молчаном будем учиться вместе, так что ещё обязательно свидимся. Меня больше волновало другое…

Всё же какая интересная у местных "магия", а я ведь до последнего не верил в её существование. Надеялся, но не верил, думал, что это всего лишь очередная профанация для поднятия боевого духа. И даже после рассказа очевидца в лице Молчана всё ещё сомневался в её существовании.

Как же я рад, что ошибался. Эх, поскорее бы самому испытать эту неизведанную силу. И даже неважно, что с одной рукой я много не наколдую. Главное другое, теперь-то я точно знаю, как вернуть утраченную конечность!

Мне более не нужны дорогостоящие материалы и услуги опытных кузнецов, вскоре я сам смогу "сковать" то, что полностью изменит этот мир…Ну или хотя бы попытаюсь, а там хоть трава не расти.

— Давай внучок, вещички на стойку выкладывай. Будем проверять, кто ты у нас есть: молодец добрый, али засланец вражий, — старикан в чине десятника и сером полевом мундире на тощих плечах улыбнулся мне щербатым ртом.

Шутку я, конечно же, оценил, а вот то, что какой-то левый хрен будет копаться в моих вещах — нет. Но деваться некуда, сотник-сварожич так и не назвавший своего имени чутко следил за моим хорошим поведением.

К слову, это именно он притащил нас с девчонкой-витязем в эту небольшую приказарменную каптёрку. И именно здесь мы должны были встать на довольствие и получить вожделенное койко-место.

В общем, спорить со стариком было себе дороже, поэтому я покладисто опорожнил вещмешок. Личные вещи ворохом посыпались на дубовую стойку под испытующим взглядом каптёра.

Несколько минут старик с интересом копался в моём шмотье, пока ему в руки не попался чистый, немного измятый лист бумаги.

— А это чего такое? — подслеповатые глаза старика подозрительно сощурились. — Зад подтирать, али доносы мерзкие строчить?

— Хлеб с чесноком и салом перекладывать, чтобы вещи не провоняли.

— С чесноком говоришь? — каптёр поднёс бумажку к носу и с шумом вдохнул. — И впрямь с чесноком. Ты мОлодец не обессудь, работа у меня такая. Знаешь, сколько всякого богатеи из родовичей протащить пытаются? Там тебе и бутыли с крепчайшей медовухой, и табак ядрёный, а бывает, что и самострел какой хитрый. Подстрелят потом какого простолюда из него, а мне отвечай.

Ненадолго замолкнув, старый десятник юркнул к себе под столешницу. Да так глубоко туда зарылся, что наружу осталась торчать только его плешивое темечко. Через несколько секунд каптёр вынырнул обратно с коричневым свёртком, в котором я без труда опознал форму сварожичей, и с чернёными сапогами в придачу.

— Чего зенки пучишь, бери давай, — протянул он мне это добро. — Глаз у меня алмаз, поэтому одёжка должна быть по размеру. Ну а коли нет, не обессудь, и на старуху бывает проруха. Будет время, перешьёшь.

Да я смотрю, он тот ещё шутник. Перешью? Ага как же, одной-то рукой. Вот ведь мухомор сморщенный, ещё и издевается.

Пока я в мыслях костерил старика на чём свет стоит, он вновь ненадолго нырнул под столешницу и на этот раз выбрался оттуда уже с аккуратной холщовой сумочкой.

— А здеся вот: мыло, щётка да зубной порошок, чтобы чумазым не ходил. На этом усё. Свободен. И это, как его там… Выданное обмену и возврату не подлежит. Усёк?

После того как каптёр закончил со мной, он переключился на девчонку в бордовом мундире.

— Из витязей значит, да ещё и девка, — деланно сплюнул старик и уже в третий раз полез шерстить по сусекам. — Ладно, форму подобрать не беда — дылдой ты ещё не вымахала. Но селить то тебя куда? Среди сварожичей девки нечастый гость, а в нынешнем призыве и вовсе нет ни одной. Отдельных хором тоже предоставить не могу — не положено, все по двОе живут. Что же делать, что делать…О! А поселю-ка я вас охламонов в одной комнатёнке.

Вместе с этой, не побоюсь этого слова, гениальной идеей на столешницу приземлился ещё один комплект формы с холщовым мешочком в придачу.

— Девку с парнем, ты чего старый ополоумел? — впервые встрял в разговор сотник. — А если они того…

— Ты глупости-то не талдычь, Твердислав, — ни с того ни с сего завёлся старый десятник. — Вроде здоровый лоб, а ума не нажил. Разве не слыхал, что у девиц-витязей с этим туго? Да она скорее ему вторую руку отчекрыжит, чем к себе подпустит.

— Ты это десятник, гонор-то поубавь, — в этот момент суровый сварожич отчего-то поглядел на нас с лысой девчонкой и столько в его глазах тоски было, что хоть утопись.

— А то шо? Ах ты негодник окаянный, ты как с родным отцом разговариваешь? Забыл, как я тебя в детстве порол? Так можем повторить…

— Ну, понеслась душа в Правь, — пробормотал сотник себе под нос, а уже затем обратился к нам с девчонкой. — Вещи берите и давайте на улицу. Там ждите.

Ни меня, ни витязя в юбке дважды уговаривать не пришлось. Я и так не хотел становиться свидетелем размолвки сотника с отцом — это могло аукнуться в будущем, а девчонка просто выполнила поставленный приказ. Чётко и без лишних вопросов.

Странная она, до сих пор не проронила ни единого слова. Да и ведёт себя необычно: не вертит головой, смотрит всегда строго перед собой, а ещё двигается непонятно — очень размеренно, словно выверяя каждое движение.

Когда мы вышли на свежий воздух, я решил немного поболтать со своей новой соседкой. Раз уж нас собрались поселить вместе, то не мешало бы узнать её поближе.

— Меня Стоумом звать, а тебя?

— У витязя нет имени, только прозвище, — сказала как отрезала девчонка и даже головы в мою сторону не повернула.

— И какое у тебя прозвище?

Ох, чую, ждут меня тяжёлые деньки с такой-то соседкой. По всему видать, досталась мне в напарники та ещё заноза.

— Колышек.

Смотри-ка, почти угадал.

— Милое прозвище. Тебя так из-за роста прозвали или в штанах чего лишнего болтается?

Когда не знаешь, что сказать девушке, лучше всего сделать ей комплимент…ну или хотя бы попытаться — как в моём случае. Хуже от этого точно не станет.

— Нет, это оттого, что я медведя колышком от палатки забила.

А может, и станет…

— Ясненько…А за что ты его так, если не секрет?

— Так он в палатку ко мне влез, — пожаловалась девица. — Шумел сильно.

Лучше бы и не спрашивал, спал бы спокойней, а то, неровен час, захраплю ночью ненароком и уже не проснусь.

Постояли, помолчали — благо недолго, минут через пять из каптёрки показался сотник Твердислав собственной персоной. Был он угрюм и что-то неразборчиво бурчал себе под нос. Судя по недовольной роже сварожича спор с отцом он позорно проиграл. Ну оно и понятно, будь ты хоть трижды сотник, а поперёк родного отца не попрёшь.

Ну а дальше, хмурый как туча Твердислав без лишних слов завёл нас в саму казарму. Отконвоировал в выделенную комнату, да там и оставил. Лишь напоследок повелел разбирать вещи и обустраиваться, чем мы с Колышком и занялись.

Комнатушку нам с девушкой выдали небольшую, размером пять на пять от силы, без особых изысков. Из мебели: две кровати у стен, пара тумбочек для личных вещей да стол со стульями у противоположной от входа стены, прямо у окошка. В общем, скромненько так. Эх, и где мои хоромы светлые, а не вот это вот всё?

Пожитков у нас с Колышком было не ахти, поэтому с поставленной задачей мы справились на ура. Уже через пять минут вещи и мыльно-рыльные принадлежности перекочевали в прикроватные тумбочки. А вот что делать дальше, мы с девчонкой не знали. Больше никаких наказов сотник не давал, оставалось только ждать.

Впрочем, у моей новой соседки были иные планы на этот счёт, она без лишней суматохи принялась расстёгивать пуговицы на своём мундире. Будто бы так и надо, словно одна она в комнате и нет у неё компании в лице половозрелого отрока.

От этого зрелища меня слегка переклинило. Я всякого ожидал от известного своим буйным нравом витязя, но уж точно не бесплатного стриптиза. Благо хоть под бордовым кителем оказалась не голая кожа, а вполне себе цивильное исподнее, отдалённо похожее на ночнушку.