Нагибатор Сухоруков (СИ) - Кленин Василий - Страница 28

И вот тут ко мне снова подошел Ннака.

— Володыко, — тихо начал он. — Отдавь их мне.

— Чего?

— Я могу вскомандовать оцколи. Доверь горцев мне!

Опять! С каким-то маниакальным упорством Мясо рвался на командные должности. Хотел воевать, подвиги совершать — я не знаю. Мой гениальный торгаш, ловкий махинатор, ушлый интриган — что с ним случилось? Или ничего не случилось, а я просто чего-то не углядел в его характере?

Но оцколи! Эти скорпионы в банке — я побоялся бы поставить над ними даже Глыбу. При всей его несгибаемой силе воли — такая коса на камень найдет, что трагедия станет неминуемой! А тут Мясо…

Я смотрел на своего пухлого казначея и задумался. А ведь тут и не нужна несгибаемость. Тут больше пригодится то, чего как раз в избытке у Ннаки — умения договариваться. Ушлый парень обведет вокруг пальца любого. Мягкая сила Мяса сможет сделать больше, чем железная воля Прекрасной Слезы. К тому же, он ведь тоже оцколи — какой-никакой, а свой для этих дикарей.

— А как же снабжение? — неуверенно поинтересовался я у казначея.

— Да чегой там того снабжения! — отмахнулся Ннака. — Сваливай в мешки да считовай. Любой дурак справится. Хочешь, я и дальше продолжу этим заниматься. С новыми помощничками у меня еще лучше всё получится!

И Мясо лукаво ухмыльнулся. Ох, хитрющая же морда была у моего горца!

— Ну, смотри! Не знаю как, но мне нужны послушные исполнительные оцколи. Если я велю что-то делать — они должны будут сделать. А, если что-то запрещаю — то чтобы даже не смели!

Я не ведаю, как себя повел Ннака среди горских вождей. Угрожал или подлизывался. Подкупал или договаривался. Но, забегая вперед, горцы не бузили, не бунтовали, приказам следовали (как попало, но следовали). А, если что и творили непотребное, то очень тихо и незаметно.

А вечером пришел Брат Гнева. Бесконечно длинная цепочка воинов долго — наверное, два часа — выползала из прибрежных зарослей и втягивалась в Моку. Измученные переходом воины, среди которых четыре пятых были неопытными ополченцами, добирались до временного лагеря и без сил валились на землю. Командир устало доложил, что, кроме десятка приболевших, все живы и относительно здоровы.

— Это хорошо, — улыбнулся я. — Отдыхайте. Завтра утром выступаем в поход.

И, конечно же, конечно, утром мы никуда не вышли! Самыми готовыми оказались оцколи. Легкие на подъем, ни в чем не нуждающиеся. Тюки с добычей навьючили, на копья повесили и собрались идти дальше — за новым хабаром.

А вот у меня вскрылась куча незавершенных дел. Во-первых, нужно было отправить часть лодок домой, в Излучное. Увезти мешки с какао, часть самой ценной добычи и 37 молодых заложников. Для этого пришлось реквизировать половину носильщиков из сотни, имевшейся у Брата Гнева. Тот же заголосил, что идти через леса без носильщиков невозможно. На всю армию надо еще не меньше парсы сотен крепких спин. Особенно, учитывая, что столицу Куалаканы мы планировали основательно пограбить.

— Да зачем? — пренебрежительно отмахивался Аскуатла. — Будем больше за носильщиками следить, чем к цели похода идти. До столицы пара дней хорошего хода. Еду можно на себе нести. А добычу назад на людях Тепеапили повезем.

В итоге решили набрать из местных еще полсотни. Проводники тоже были нужны, так как разведчики путь знали лишь в самых общих чертах. Причем, проводники нужны надежные, не сусанины. Хотелось найти тех, кто обиду имел на князя, но времени у меня не было и пошли по пути страха: забрали семьи у знающих дорогу и пригрозили, что убьем всех, коли не туда заведут. А вот если хорошо поработают, то получат несметные богатства. У меня имелся сундучок халявного стекла, так что я не лукавил.

Параллельно люди Черного Хвоста спешно достраивали острожек, сносили туда собранную добычу, переносили раненых, копали колодец. Порывшись в закромах своего школьного образования, я торжественно нарек наш аванпост Мангазеей. Для четланского уха звучало приятно.

Во всех трех воинствах спешно собирали в дорогу еду, воду, инструменты, запасы оружия. Вроде и планировали идти максимально налегке, но еще до выступления я осознал, что правда стоит на стороне Брата Гнева. В мире, где нет ни лошадей, ни быков — нужны толпы носильщиков. Либо воинам придется идти с такими тюками на горбу, что ни к какому бою они пригодны не будут.

В Моке оставались около трех десятков раненых и по три двадцатки золотых и черных — неполных, которые понесли самые серьезные потери в боях за селение. С учетом «выбывших» оцколи у меня «под ружьем» оставались примерно 1100 воинов и сотня носильщиков.

Солнце перевалило полуденный бугор, когда, наконец, мы выступили в поход. Ну, как выступили. Словно клубок ниток, который потихоньку разматывался: тонкая веревочка, идущих гуськом воинов углублялась в зеленый океан, а сам моточек оставался на месте. Первые десятки были в пути уже более часа, углубились в лес на несколько километров, а арьергард еще даже не выступил.

Шли невероятно медленно. Прежде всего, из-за местных «дорог». Эти козьи тропы, конечно, были неплохо натоптаны, но джунгли субтропиков это вам не березовые лесочки. Они непрерывно стремятся поглотить окружающий мир. День не походишь по такому пути — и тот уже зарастает. Так что идущим впереди приходилось прорубаться сквозь свежие заросли. Вскоре я понял, что нагрузка на первых в колонне ложится крайне тяжелая и велел через каждые полчаса головной двадцатке отходить в сторону, пропускать свою сотню вперед и пристраиваться к ней сзади. А на следующий день решил ставить впереди другую сотню.

Любая осыпь, овражек, ручей или поваленное дерево страшно задерживали движение. Люди скапливались у препятствия, отставали от общей колонны. Возникали разрывы, которые еще больше растягивали мое войско. Потеряться же в лесу крайне легко, маленькая заминка — и часть четлан могла пойти по вообще другой ветке тропы. Уйти черт знает куда! Это было ужасно! Случись сейчас какая-нибудь неприятность в голове колонны, большая часть войска об этом не узнает, не услышит и уж точно не успеет прийти на помощь.

Самое главное, что и разведку толком тоже вести не получалось. Да, мои лучники старались прикрывать бока основной колонны, бродили по лесам, выглядывали засаду. Но что может сделать сотня белых на дистанции в несколько километров! К тому же, не везде можно пройти. Впереди разведку вести вообще невозможно — просто потому что люди Аскуатлы не знали дороги.

Я понял, что большая армия на марше находится в максимально беззащитном состоянии. Небольшой, но хорошо организованный и знающий местность отряд мог бы сейчас с нами сделать ужасное. И я почти ничего не мог сделать. Да, постоянно пинал разведку. На каждом пятачке открытого пространства останавливал движение и накапливал хотя бы часть войска в единый кулак. Это еще больше замедляло движение войска, но я, хотя бы, проверял: все ли на месте?

А в остальном приходилось полагаться на удачу и молиться желтому червяку.

«Когда война закончится и появится время рефлексировать, надо будет устроить с господами генералами плотный мозговой штурм и продумать эффективную механику перемещения больших войск посуху, — твердо решил я. — И в лесах, и в горах».

За два дня мы трижды выходили к людям. Я каждый раз напрягался (хоть, проводники и уверяли, что до столицы еще далеко), но это оказывались небольшие деревеньки, вполне сопоставимые с селениями четлан. Все они, конечно, о нашем приходе узнавали заблаговременно и столь же заблаговременно растворялись в окрестных лесах. Попрятав, разумеется, всё самое ценное… Если таковое вообще имело место быть в этих деревнях. Да оно и к лучшему. Хотя бы, у буйных оцколи меньше искушений.

Сёла мы не грабили. В каждом я оставлял одного из толимеков-носильщиков, которые должны были передать местным старейшинам, что они теперь под властью владыки Сухой Руки, а после идти домой с чистой совестью. Да… пока покорение выглядело так. Сначала нужно отрубить голову. А уже потом…