Пустынный океан (СИ) - "Ad Astra" - Страница 32

Мужчина поднял суровые глаза и посмотрел в мою сторону. Во внешнем уголке глаза блестела слеза, что не стекала по щеке грозного демона. Все видение растворилось, и я распахнула глаза, почувствовав острую боль в животе. Земля попала в глаза и в рот, поэтому я громко закашлялась, поднимаясь на локтях. Рядом со мной без сознания лежал Барбатос в человеческом облике. Во время падения я чувствовала, как кто-то прижимает меня к себе, наверное, он принял весь удар от падения на себя. Вот только…Если мы упали, над нами должно быть видно небо, правильно? Но над нами земля…

Я села на землю, убирая землю с лица оборотня. Прижалась головой к его груди — сердце учащенно билось. Другой русоволосый страж лежал несколько поодаль, распластав руки и тяжело дыша. Туннель…Да, мы определенно точно попали в один из туннелей, вырытых Баалом, вот только как? Мы падали и…И земля рушилась. Да, здесь должен быть обвал! Но, его нет…

Я вновь начала кашлять, и земля сверху несколько осыпалась. Значит, петь здесь я не смогу, иначе нас точно может завалить землей. Что же мне тогда делать? Вдруг командир и страж сильно ранены, и я лишь погублю их, если буду ждать здесь? Но, кто я без них? Жертва, что падет за считанные секунды при встрече с безумными…К тому же, если мы в туннеле, значит, где-то недалеко труп демона. И, если я выйду на него, я, опять же, умру…

Все сводится к погибели…Неужели мне и правда суждено умереть здесь? Нет-нет, я не могу. Не могу. Поднявшись на ноги, я посмотрела сначала в одну сторону туннеля — оттуда веяло холодом — затем в другую, где клубились потоки черни. Если я пойду на холод, то могу выйти прямо к безумным. Если пойду на чернь, то даже со щитом долго не протяну. Но, если вспомнить…Баал ведь вышел из земли именно в том месте, где лежал демон. Значит, там и я смогу выбраться наружу и позвать помощь, верно? Ориас или Альфинур непременно почувствуют меня и придут.

Установив щит, я медленно пошла в сторону смерти, оглядываясь на Барбатоса. Когда мы выживем, а мы непременно выживем, я отплачу тебе всем, чем только смогу. За то, что спас мою жизнь. За то, что следовал за мной и оберегал. Черные потоки окружили щит и опасливо ласково кружились вихрями у самого низа. Теперь я одна. Цейхан не выведет меня в объятия мужа, командир не унесет от опасности, теперь пришло время действовать мне самой. Теперь я обязана спасти всех, кто мне дорог. Странно, что посреди боя ко мне возвращаются воспоминания. В них, как всегда, нет моей настоящей мамы, но в них постоянно есть папа. Иараль всегда говорила, что во мне течет кровь русалки и человека, но отец не похож на простого человека…Сейчас мне нужно думать совсем не об этом.

Наверху послышались рыки и смех. Они бродят по полю. Прямо надо мной. Быть может, они чуют, что я здесь, быть может, в любую секунду они пророют сюда новый ход. Значит, я пошла в неправильном направлении. Откуда бы я ни вышла, очерненные найдут меня и убьют.

Я остановилась и, пошатнувшись, прижалась к стене, не сдерживая слез. Нельзя громко плакать, но так хотя бы станет легче…Почему я ничего не могу сделать? Почему настолько беззащитна? Почему поняла свою абсолютную слабость только сейчас? Настоящая дура. Вот и получай теперь по заслугам за свою лень, наивность и горделивость.

— Тише, малышка, тише, они уже позади…

Держа на своих руках плачущую дочь, мужчина бегом пересекал поле, как делали и другие выжившие. За лесом горела деревня.

— Гады, — смачно выругался бегущий рядом тролль, — возомнили себя невесть кем и решили попросту вырезать всех остальных.

— Как они нашли твою деревню, Геграс?

— Хрен их пойми…

Размазав слезы по щекам, я вновь встала на ноги. Снова заснула? Нет, я не могла…Почему воспоминания выползают из уголков сознания именно сейчас? Будто перед смертью мозг хочет понять, как он прожил эту жизнь…Ужасно он её прожил. Тело наслаждалось богатствами, не видя перед собой ничего, кроме драгоценностей и великолепных дворцов. А что же теперь? Ужасная реальность, никак не вяжущаяся с идеальными представлениями о жизни.

Несколько шагов вперед. Чернь сплошным слоем начала подниматься вверх.

— Отдайте её! — он был настоящим демоном. В истинном облике его тело покрывали черные неизвестные узоры, из головы росли огромные бычьи рога, а по земле хлестал длинный хвост. Вся деревня полыхала огнем, посреди которого стояла Иараль, прижимая к себе спящую девочку.

— Она понравилось самой Императрице, будьте благодарны за то, что девочка получит заботу!

— Отдайте!!! — черное пламя устремилось ввысь, пронизывая пасмурное небо.

— Стреляйте! Стреляйте в порождение тьмы!

— Отдайте!!!

Слезы лились по щекам ручьем. Голова раскалывалась на части, и идти вперед становилось все труднее. Налипшая на барьер чернь пускала по нему трещины. Нужно…Идти вперед.

— Госпожа! Он не отстает! Даже не сбавляет скорости!

— Что он мнит из себя? Демоны не могут любить искренне, даже своих детей. Убейте его.

— Нет!!! Папочка!!!

— Тихо-тихо, дорогая. Где мы сейчас?

— Чатритан, Госпожа.

— Убить. Не испытывайте мое терпение.

— Папаааа!

— Госпожа, почему именно эта девочка?

— Она красива, не правда ли? А еще потому, что я очень люблю мстить.

Я рухнула на землю. Щит треснул, и чернь окутывала все тело, впитываясь в кожу. Дышать было очень тяжело. Сонливость сменялась бодростью, и, казалось, будто сейчас я сойду с ума. Вот и все. Отнюдь не счастливый конец у избалованной Госпожи. Всхлипы чередовались с кашлем, из-за слез я не видела ничего. Лишь тьма, и раздирающие на части душу воспоминания о смерти любимого отца.

Он любил меня. Он шел за мной до самого конца. Его гнал детский плач, детский зов, его гнала любовь. Это от его тела, убитого в Чатритане, шла чернь. Это его горе было настолько сильным, что даже наги сходили с ума. Это был тот, чьим смыслом жить была маленькая девочка с бирюзовыми волосами. Папа, позволь мне хотя бы в последний раз…увидеть тебя.

Чернь скопилась вокруг моей правой руки, открывая, наконец, вид на лежащее передо мной тело. Стеклянные аметистовые глаза…Черные короткие волосы…Грубая щетина…Это он. Он. Слезы рванули из глаз с новой силой, и я медленно подползла к телу демона, касаясь его впалых щек. Такие…теплые.

— Папа…

В груди сильно защемило. Перед глазами понеслись воспоминания детства, связанные с тем, кто любил меня больше всего на этом свете. Он лежал совершенно неподвижно, его сердце остановилось десятилетия назад, но чернь, угрожающая своей смертью, вдруг стала теплой, лаская кожу, подобно летнему бризу. Он знает, что я здесь.

— Я люблю тебя, папа…

Хотя бы это. Слышит ли он? Не знаю, но стало вдруг легче. Сейчас я должна сделать то, что должна была бы сделать много лет назад. В последний раз спеть для своего отца, позволяя его верной и любящей душе обрести покой. Прости, что так долго, папа. Я здесь.

Слова старой песни вышли из меня вместе с дрожащим голосом. Небо над нами затянулось тучами, и на землю упал дождь. Песнь о семье, о преданности, о вечной памяти и о любви. Пусть твоя душа взлетит высоко-высоко к маме, теперь ты сможешь смотреть на меня сверху. На то, как я буду жить дальше. На то, как теперь пришло время мстить мне…

Она любила тебя, но ты любил только маму и меня. И она лишила тебя всего. Я верну ей все, что она заслужила. Я отдам ей тот гнев, который ты хранил в себе все это время. Я буду сильной, папа. Я буду, как ты, ведь во мне течет не только кровь русалки.

Как только песнь закончилась, чернь развеялась. Те, кто был полностью заражен, наверняка уже мертвы. Те, кто был поражен частично, теперь точно поправятся. Прости меня, папа. За то, что узнала обо всем так поздно. За то, что смела любить ту, что убила тебя. Обняв тело напоследок еще раз, я вытерла непрекращающиеся слезы. Чернь, впитавшаяся в правую руку, не вышла наружу и стала переплетающимся узором, начинающимся от запястья до плеча. Такая же была и у папы…Узор жег руку. Теперь это прямое доказательство, что во мне течет кровь демонов, что теперь я ношу в себе черное пламя своего отца…