Ужасный век. Том I (СИ) - Миллер Андрей - Страница 54

Откуда-то взялись силы, чтобы вскочить и броситься на помощь. Рыцарь не глядел под ноги, чудом огибая и перепрыгивая коряги: лишь раз поскользнулся, когда под подошвой оказался покрытая сырым мхом кочка. На деревьях вокруг болтались в петлях трупы. К своему ужасу, даже в темноте Робин различал цвета рыцарей Перекрёстка и паладинов.

Робин бежал и бежал. Горящий дом сначала почти не приближался, а потом приблизился резко — просто двинулся навстречу. Оказавшись возле двери, Робин неожиданно обнаружил в руках меч. Зацепил перекрестием ручку, рванул на себя изо всех сил. Дверь поддалась: жар из-за неё опалил лицо, глаза защипало от дыма. Не сомневаясь ни мгновения, Робин бросился внутрь, проскочив сени одним махом.

А внутри — никакого пожара. Никакого огня, кроме мирно потрескивающего очага. Свечи не горели, так что в полумраке оказалось трудно разглядеть фигуры спящих по углам.

Однако человека, что стоял посреди комнаты, Робин узнал сразу.

Паладин-магистр Тиберий сжимал в руках меч. Так же, как вечером, мягко поблёскивали полированные латы — но нечто тёмное покрывало пятнами и брызгами белую накидку. Это была кровь. Теперь Робин заметил, что и меч магистра весь в крови, и его красивое молодое лицо залито ею, и длинные волосы слиплись от крови. А люди по углам вовсе не спали вповалку: паладина окружали изрубленные трупы.

Тиберий поднял глаза. Поднял и своё оружие, приняв фехтовальную стойку.

— Сокройся, нечистое создание! Прочь!

— Паладин? Паладин?.. Это я, Робин, я…

— Изыди! О, Святая Белла, Благостная Дева! Силы небесные и Свет Творца, избавьте от…

— Это я! Робин!

Тиберий не ответил. Изящный клинок блеснул в отсвете очага — Робин едва успел защититься. Паладин двигался молниеносно, но плавно. Рубящий удар полетел с другой стороны, затем сверху — и почти сразу же снизу, по диагонали, под руки. Гаскойн успевал только блокировать и уворачиваться, лавируя по небольшой комнате.

— Прекратите, магистр!

Сон, явь — но этот бой ощущался как бой. Мечи столкнулись, со скрежетом заскользили друг по другу. Тиберий, развернув клинок в соединении, отвёл оружие Гаскойна. Тот парировал укол, не разрывая контакта и не теряя яростного взгляда паладина. Два длинных меча, стараясь обойти друг друга, описали ещё одну красивую фигуру — а потом расцепились. На миг Тиберий и Робин замерли, занеся оружие: рыцарь — над головой, паладин — над плечом.

— Магистр…

По глазам Тиберия было ясно: и теперь не ответит, говорить не о чем. Едва звук произнесённого Робином слова затух, как оба меча одновременно устремились к цели. Встречная атака: каждый метил наверняка, каждый стремился опередить противника — поразить кончиком клинка, одновременно защитившись сильной его частью.

Но тут всё снова померкло. Прямо в миг перед развязкой, когда ещё неясно было — кто оказался быстрее и точнее?

А следующего сна не случилось. Впервые за ночь Робин Гаскойн абсолютно точно понял: всё-таки очнулся. Жуткие наваждения оставили его, хвала Творцу Небесному.

Он ещё не поднял веки, но уже мог понять, что до сих пор темно. Хорошо протопленный с вечера дом уже порядком остыл. Было тихо. Проклятые сны… Да, в лесу по ночам вечно какая-то блажь мерещится, однако ничего подобного молодой рыцарь прежде не испытывал. Никогда лесные сны так не смешивались с реальностью.

Что же: как минимум — дом не горел. Рыцарь лежал на кровати и никаких подозрительных звуков не слышал. Испуг, с которым он проснулся, уже прошёл: кошмары всегда быстро отпускают. А вот закрывать глаза больше не хотелось. Нехорошо, ведь нужны силы, а нынче только середина ночи. Но что поделать, если подобный сон скорее выпивал силы, чем давал новые? К тому же — пересохло в горле.

Нужно пойти в большую комнату. Там осталась вода, которую рыцари привезли с собой: пара глотков точно поможет. Только тихо, чтобы спящих не потревожить… Робин попытался осторожно подняться с постели.

И не сумел этого сделать.

Уже совершенно точно наяву. Физически. Рыцарь лежал лицом к стене и не мог даже пальцем пошевелить, хотя все мышцы превосходно чувствовал. Попытался крикнуть — грудь свело, вышел только негромкий хрип.

Робин испугался, и ему в том даже паладинам признаться было бы не стыдно. Когда тело вдруг отказывается слушаться — это страшно, без дураков. Но то оказалась лишь половина ужаса Робина.

Он был здесь не один. И речь не о комнате.

Робин был не один в этой постели.

Кто-то осторожно прижался к нему сзади. Тепла тела не ощущалось, а вот дыхание касалось затылка.

Меч лежал на полу у кровати, кинжал и вовсе под рукой — но что толку, если пошевелиться не можешь? Отчаянная попытка заставить тело слушаться не дала ничего. И закричать вновь не вышло: как будто рёбра стянули крепкими ремнями. Робин хватал воздух ртом, словно вытащенная на берег рыба.

— Кинжал ни к чему, сир Робин. Он и бесполезен, и не нужен. Разве так приходят в ночи враги?..

Тихий голос, почти шёпот в самое ухо. Женщина? Или показалось? К сиру Робину прижались плотнее, приобняли. Ну точно: женщина. Формы её тела рыцарь спиной ощущал.

— Я знаю, сир Робин, что вы видели дурные сны. А явь — и того дурнее.

Рыцарь было попытался убедить себя: очередной кошмар. Без толку. Сон перепутать с явью ещё недолго, но явь ото сна всегда отличишь. Вновь попробовать шевельнуться? Оказалось, что слушается только лицо: оно сжалось в гримасе. Ничего более. Слыхал Робин сказки о демоне, садящемся ночью на грудь, вызывающем кошмары и удушье — но то сказки. Они рассказывали и о драконах, и о призраках, и ещё обо многом, чего никто в здравом уме не видел. В реальности всё оказалось гораздо страшнее, чем в устах престарелой служанки. Страх забрал силы, бессилие подпитывало страх — замкнутый круг ужаса.

Тонкие женские пальцы, расстегнув верхние пуговицы, скользнули под акетон, к груди Робина. Холодная рука.

— Как у вас сердце колотится, сир… чего же вы испугались? Я не хотела, чтобы вам стало страшно. Напротив — желала чуть сгладить кошмар. Уж не об этом ли вы думали, засыпая: вот бы кто-нибудь согревал вас в такую сырую ночь? Хоть ваша Мэри — или кто получше?..

Это было похоже либо на издёвку, либо на искреннее непонимание, отчего сердце Робина едва не выскакивало из груди — раз уж иное движение оказалось невозможным. Ничего, кроме ужаса, рыцарь сейчас не чувствовал.

Голос у самого уха звучал, впрочем, приятно: и при всём страхе Робин не мог этого не заметить. Почти музыкальное, мурлыкающее полилось дальше.

— Жаль, Мэри прийти сюда никак не может. Горька её судьба, кстати… и печально, что приходится вам об этом сообщать. Вы мало что человек, так ещё человек молодой и наивный: оказывается, вас так легко обмануть! Не отличаете ни лжи разбойника от правды, ни сна от реальности. Ну да хватит о бедняжке Мэри: ей уже не поможешь. Зато я… Я более приятная компания ночью, чем вам пока кажется.

Робин не удивился, что ночная гостья знает и его имя, и Мэри, и что-то о её судьбе. Ясное дело: встретился он таким странным образом не с человеком. Или, по меньшей мере — не с простым человеком.

— Да не бойтесь вы. Я не кусаюсь… — женщина, кем бы она ни была, коснулась губами уха Робина — …если только вам самому это не нравится, конечно. Я не враг, по крайней мере сейчас. Поверьте: в ином случае ваша жизнь давно бы угасла. Как свечку задуть. Мы пришли сюда не за вами, но уж раз вышла такая встреча — желаю поговорить. Вы ведь не против?..

Робин не мог ответить, но в любом случае — едва ли у него имелся выбор. Женщина приподнялась: рыцарь только почувствовал это, не имея возможности повернуться и увидеть гостью. Её рука забралась рыцарю под шею, острые ногти попробовали кожу на прочность.

— Вам вернётся дар речи, но только давайте условимся: это разговор, вы не будете кричать. Всё равно никого не разбудите. Здесь кричи, не кричи… всё едино. Просто не люблю шум. Хорошо?..

Робин действительно не закричал, хотя хотелось — когда стало ясно, что он в силах ответить. Но и никакие толковые слова на ум не пришли. Пришли лишь такие, которые люди вечно повторяют, если не знают, что делать и говорить.