Рыжая на откуп (СИ) - Рууд Рин - Страница 10

— Я хочу увидеть тебя, — я нервно смахиваю локон со лба. — Скинь личину молодого и дерзкого, колдун.

— Ты сама попросила, Рыжая, — цокает Агатес, и его лицо расползается глубокими морщинами.

Волосы колдуна седеют и редеют, кожа покрывается уродливыми старческими пятнами, радужки расплывается в блеклые лужицы, а сам он усыхает и горбится. Полысевший старик горько усмехается и разводит трясущиеся руки в стороны. Теперь Агатес в модной куртке-косоворотке и джинсах выглядит нелепо и жалко.

— Не буду лгать, — мои губы кривятся, — но тебе лет сто.

— Всего-то шестьдесят. Жизнь была тогда тяжелая, — кряхтит старик у окна.

— Но курточка молодит и скидывает десяток годков, — я ободряюще улыбаюсь. — Да и в душе нам всегда восемнадцать, да?

Без слез на Агатеса не взглянуть. Так и хочется усадить немощного старичка в кресло и вызвать ему скорую на всякий случай.

— Извини, — я прикрываю рот и на секунду закрываю глаза, чтобы собраться с мыслями. — Господи, я тискала старика за член.

— Скажи спасибо, что я не успел тебя обслюнявить своим старческим ртом, — глумливо хихикает Агатес и возвращается в личину молодого и смешливого парня. — Сладких снов, Рыжая.

Колдун разминает плечи и энергично вышагивает к двери. С люстры на его макушку прыгает Чуба, и ночной гость исчезает в темном проеме. Может, стоило соврать и сказать Агатесу, что он весьма милый дедулечка? Хотя нет. Нихрена он не милый. Что молодой, что старый.

Дурно пахнущий бродяга на углу супермаркета печально потрясает жестяной банкой перед прохожими, которые спешат с покупками к машинам на парковке. Я кидаю мелкую купюру, и попрошайка с рябым лицом и крупным носом-картошкой с рытвинами растекается в благодарностях. Искренних и добрых. Обычно пьяные побирушки кидают лживое спасибо и самодовольно ухмыляются. Я удивленно гляжу на мужчину — грязный, с опухшим покрасневшим лицом и глубокой царапиной на щеке. Перевожу взор на его ладонь, сжимающую банку с подаянием. На мизинце красуется серебряный перстень с черным камнем.

— Ноа, — вздыхаю я. — Второй.

— Мы знакомы, деточка? — кряхтит прокуренным голосом мужчина и прищуривает блеклые и мутные глаза. — Что-то я тебя не припомню.

— Я знакома лишь с двумя Ноа. С Последним и Просвещенным, — я встаю рядышком с духом пьяницы и бродяги и достаю из рюкзака бутылку газировки.

— Есть что покрепче? — тоскливо шмыгает мужчина.

— Комбуча устроит? — я слабо улыбаюсь. — Та еще хрень на вкус, но мне нравится.

— Давай свою комбучу, — Ноа садится на брусчатку, отставляя жестяную банку с монетками и мятыми купюрами в сторону. — Вечно вы, глупая молодежь, пьете всякую модную ерунду.

Я копаюсь в рюкзаке и услужливо протягиваю мужчине стеклянную бутылку ферментированной газировки из чайного гриба.

— Благодарю, красавица.

Бродяга хватает бутылочку, и янтарная жидкость под его пальцами немного темнеет. Затем Ноа зубами откупоривает крышечку, выплевывает ее и довольно улыбается.

— Попробуй.

Я несмело беру бутылку и делаю под хитрым взглядом пьяницы осторожный глоток, который обжигает язык жгучим спиртом. Я от неожиданности поперхиваюсь и истерично кашляю. Ноа со смешком забирает бутылку и изрекает:

— Отличная бормотуха, — и жадно присасывается к горлышку.

— Это не комбуча, — сипло отзываюсь я, торопливо запиваю мерзкий привкус спирта сладкой газировкой и вытираю губы от горькой слюны.

— Теперь нет, — мужчина причмокивает и закрывает глаза с тихим стоном. — С шипучкой из химикатов такой фокус не пройдет, поэтому всегда выбирай натур продукт.

Я делаю еще несколько крупных глотков газированной и подслащенной фруктовыми ароматизаторами воды и передергиваю плечами:

— Никакой больше комбучи.

— Молодая ты еще и жизнью не пуганная, — хмыкает Ноа, — поэтому не понимаешь всей прелести крепкого пойла.

— Предпочту быть не пуганной и дальше, — я печально вздыхаю и опускаюсь на корточки рядом с мужчиной, покачивая опустевшей наполовину бутылочкой перед собой. — У меня другие планы на эту жизнь.

— Какие? — заинтересованно глядит на меня Ноа. — Замуж, поди, выйти и детишек нарожать?

Я раскрываю ладонь и показываю розоватую руну из тонких шрамов:

— Для начала избавиться от Колдуна, Лесного Божества и их метки.

Прошла почти неделя с последней встречи с Агатесом и Карном, который бессовестно сбежал после того, как обесчестил меня под покровом ночи. И сегодня я встала с постели разбитой и с небольшой мигренью. К обеду меня одолели слабость и головокружение, но сытный перекус и крепкий сладкий кофе никак мне не помог. Сделка, совершенная много веков назад с двумя идиотами, начала высасывать из меня силы.

— Тут я тебе не помощник, но могу подсказать, где найти секретные точки с помойками, где можно отыскать даже почти свежие пирожные, — Ноа не мигает и улыбается. — Девочки же любят сладкое.

Зубы у него желтые, но крепкие, и они выбиваются из всего образа бездомного пропойцы.

— А ты Первого, случайно, не знаешь, где найти? — едва слышно спрашиваю я.

Вероятно, Колдун и Олень забыли о том, что Ноа Последний просил найти своего старшего собрата. Кроме головокружения и слабости меня накрыло сильное желание угодить “хозяевам”.

— В жопу этого и других мудаков, — Ноа гневно сплевывает желтоватой вязкой слюной на брусчатку и обиженно отворачивается от меня. — Дел никаких ни с кем из них не хочу иметь.

— Другие Ноа тебе чем-то насолили? — спрашиваю и прикладываюсь к газировке.

— Я должен был родиться одиноким бродягой, без связи с остальными духами, — зло шипит мужчина.

— У многих бродяг и пьяниц есть семьи, — я пожимаю плечами. — Разве не в этом смысл бродяжничества — отказаться от родственников и отринуть желание быть частью чего-то?

— Так выпьем за это, юная леди, — Ноа поднимает бутылку с бормотухой, и я согласно и звонко чокаюсь с ним.

Вежливо прощаюсь с мужчиной, тяжело поднимаюсь на ноги и медленно, кривясь от ноющей боли в области затылка, шагаю прочь. У меня есть два варианта — опрометчиво кинуться на безуспешные поиски Ноа Первого, чтобы впечатлить Карна и Агатеса усердием и рвением или отправиться в парк и попросить их о новом поручении, которое я с большой радостью исполню. Я горела навязчивой решимостью удовлетворить любой каприз Божка и Колдуна, какими бы он ни был абсурдным и гнусным.

Меня пробирает озноб и ускоряю шаг, кутаясь в тонкую флисовую курточку. Будь у меня машина времени, я бы отправилась в прошлое и накостыляла тем пустоголовым дурачкам, что из желания расплодиться так подло меня подставили. Утолили эгоистичное стремление оставить потомство, а я тут за них отдуваюсь спустя столько лет и поколений. Я ведь еще так молода! Почему рок не настиг какую-нибудь бабульку и старичка при смерти, чтобы удивить Карнона и Агатеса злой шуткой?

Я замедляю шаг и замираю у пруда с утками. Меня мутит от частой одышки, словно я пробежала марафон без остановок. Не вижу ни зачарованных кустов лесной розы, ни радужной дымки над водной гладью, ни самого Лесного Божества. Чувствую себя идиоткой, которая пришла навязываться к коварному соблазнителю, укравшего мою невинность.

— Карн, — шепчу я, вытирая рукавом куртки испарину со лба, — будь так добр дай мне задание. Готова тебе услужить, как никогда прежде.

Пруд с ленивыми и равнодушными утками плывет перед глазами пятнами. Пошатываюсь и чуть не теряю равновесие, путаясь в побегах тонкого цветущего вьюнка. Воздух полнится сладким розовым ароматом, и неглубокий водоем на лесной опушке преображается в сказочное озерцо с мерцающими на солнце разноцветными бликами. На берегу, поросшей мягкой изумрудной травой, лежит печальный олень и меланхолично смотрит на искрящуюся водную гладь.

— Выглядишь ты скверно, Рыжая, — шелестит листва.

— И чья это вина? — я тяжело и зло сглатываю. — Я к вам на услужение не напрашивалась, олененочек мой ненаглядный. Чего ты хочешь?