Эффект Лотоса (ЛП) - Вольф Триша - Страница 42

Его лицо искажается от ярости, и он, наконец, роняет нож. Я смотрю, как тот падает, исчезая на дне, но затем сильная хватка вокруг горла отвлекает меня. Вспыхивает паника, и я глотаю воду из озера, пытаясь закричать, виски пульсируют от давления, в глазах темнеет.

Скрипя зубами, Дрю стискивает горло, сжимая трахею. Я хватаюсь за его руку, впиваясь ногтями в кожу, выцарапывая свободу. Затем Дрю прижимается к моим губам, крадя у меня последний воздух. Поцелуй смерти.

Меня охватывает непреодолимый страх.

Я уже умирала раньше.

Я чувствую, как тело обвивают маслянистые щупальца смерти.

Ногами я касаюсь дна озера. И как только мои глаза закрываются, а холодный и спокойный мир окутывает меня, Дрю отпускает мою шею. Он отталкивается от дна, его тело поднимается вверх.

Я не умираю.

Я хватаюсь за стебель лотоса и обвиваю им его ногу. Пойманный в ловушку, Дрю паникует, из открытого рта вырываются пузыри. Моя грудь горит от недостатка воздуха, пока я наблюдаю, как Дрю безуспешно борется с лотосами.

Я помню… ощущение, как грубые стебли путаются в волосах. Наощупь я лихорадочно ищу выход из подводного лабиринта лоз и тьмы.

Я начинаю всплывать вверх, мой взгляд прикован к борьбе Дрю на дне озера, он захлебывается, запертый в могиле из лоз. Я не отворачиваюсь. Я наблюдаю, пока он не перестает двигаться.

Уровень адреналина спадает, и я начинаю чувствовать каждую рану на теле. В меня вонзали нож. Душили. От недостатка кислорода сдавливает грудь. Тьма сгущается, и я теряю Дрю из виду. Я отчаянно бью ногами и кручусь, чтобы подняться на поверхность, но я уже не знаю, где верх, а где низ.

Сгущающаяся тьма поглощает меня. Я вспоминаю момент, когда почти четыре года назад я решила умереть, занять свое место среди лотосов… а затем как боролась, когда отказалась сдаться. Меня окружают воспоминания, чем глубже в озеро я погружалась, тем шире открывалось окно в прошлое.

Мое тело онемело от боли. Повреждений было слишком много. Я не чувствовала ничего, кроме воды в легких и стеблей лотоса, высасывающих жизнь из моего тела. Единственное, о чем я думала, — это «борись или беги». Я пробиралась сквозь паутину лоз лотоса, пока не достигла поверхности. Я покачивалась на воде, из моих вен вытекала кровь, черная ночь утягивала меня в бездну.

А потом я услышала лягушек и сверчков и поняла, что приближаюсь к берегу. Секунда, последний вздох ради собственного спасения… я волочила свое тело через заросли. Я позволила себе расслабиться только после того, как почувствовала землю под ногами. Мое тело выбросило на берег.

Я плаваю где-то между дном и поверхностью озера, затерявшись в этом спокойствии смирения. Мне больше не нужно бояться и прятаться. Я покоряюсь и отпускаю…

Появляются мерцающие волны.

Они мигают надо мной словно корона из света.

Луна, танцующая на поверхности воды, указывает мне путь.

Я поднимаю руку и тянусь, мои мускулы горят, легкие сжимаются. Боль — это хорошо. Значит, я еще жива. Я держусь за эту надежду, борюсь за каждый дюйм пути на поверхность.

Слишком далеко…

Вдруг я вижу силуэт мужчины в ореоле света.

Прошлое и настоящее сливаются в одно. Время останавливается, сворачивается, как листья лотоса. Я боюсь своего разума. В ужасе от того, что понимаю, что происходит. Сколько нейронов в мозгу активизируется в момент смерти? Может я заперта внутри Лестницы Иакова[6], моя смерть бесконечно растягивается, а сама я снова и снова живу и умираю?

В глазах темнеет, поле зрения сужается. Я вижу только его.

Рука преодолевает поверхность воды. Он касается меня. Я его чувствую. Он настоящий. Он вытаскивает меня на поверхность. В его руке фонарик, ореол света скользит мимо меня, когда он перетаскивает меня через край лодки.

— Я держу тебя.

Голос Риса звучит одновременно так знакомо и так божественно. Он — слияние прошлого и настоящего — иллюзии и реальности. Он всегда был со мной.

— Она не дышит, — кричит он. Я не знаю, с кем он разговаривает.

Я не дышу.

Его губы касаются моих. Руки давят на грудь. Воздух снова и снова циркулирует по дыхательным путям.

Я захожусь в кашле, изгоняя воду из легких. Я слышу свой голос, потрясенная, но живая. Я несколько раз моргаю, пока зрение не проясняется.

— Лэйкин… — Он вопросительно произносит мое имя, его голос дрожит.

— Я здесь, — отвечаю я.

Он обнимает меня и прижимает к груди. Мы держимся друг за друга.

Рассвет освещает небо, в хрупком свете я вижу, что нахожусь недалеко от берега. Мы в рыбацкой лодке, с нами люди в форме. Я вспоминаю, что слышала сирены на причале.

— Как? — спрашиваю я.

Он убирает мокрые волосы с моего лица, осматривая меня, и не успокаивается, пока не исследует каждый дюйм моего тела.

— У тебя идет кровь.

— Меня пырнули ножом.

— Дайте мне аптечку, — требует он и как можно осторожнее сдирает промокшую одежду с моего тела. Боль начинает возвращаться. — Ранение в живот.

Я позволяю ему перевязать мне живот и руку, и пока местная полиция доставляет нас к берегу, Рис зажимает рану на животе. Человек может несколько дней страдать от ранения в живот, но боюсь спросить, насколько все плохо. Я не хочу разрушать надежду этого момента.

— Я отследил твой телефон до последнего места, где он пеленговался, — наконец отвечает Рис. — Но я бы все равно пришел сюда. Детектив Даттон среагировал.

Я оглядываюсь. Старый детектив по моему делу находится с нами в лодке.

— Это был ты, — говорю я Рису.

— О чем ты говоришь? — он смотрит вперед, не сводя глаз с цели. Ему необходимо доставить меня в больницу. — Сообщите в скорую, — приказывает он копу, управляющему лодкой. — Пусть приготовятся.

— Ты — это он, — говорю я напряженным голосом. — Ты спас меня из озера.

Рис смотрит мне в глаза. В его взгляде светится осознание. Он прижимается губами к моему лбу таким нежным поцелуем, что мне становится больно.

Когда мы причаливаем, я слышу, как идут поиски, везде скачут лучи фонарика, а люди в униформе охотятся за неизвестным нападавшим, избежавшим ареста.

Рис относит меня к машине скорой помощи и требует, чтобы ему разрешили поехать со мной в Центральную больницу Сильвер-Лэйк. Он сжимает мою руку, не отпуская, даже когда медик накрывает мне рот и нос кислородной маской и перевязывает колото-резаную рану.

Его рука стискивает мою.

— Ты спасла себя, — говорит он. — Но я буду мужчиной твоей мечты, Лэйкин. Я могу быть им.

А затем я позволяю темному давлению сна овладеть собой. Держась за Риса. Держась за надежду на наше будущее. 

— Мы все связаны. Через время и пространство, атомы и нейроны. Злодеи и герои. В космическом смысле мы все связаны, сражаясь за жизнь. Сражаясь за правду.

Последние слова книги. Конец.

Летаргическое искупление, самая правдивая история, которую я когда-либо писала. Та, которую я пережила. История двух женщин и их убийств, раскрытых вместе. Название рукописи «По ее следам» оказалось подлинным отражением нашей истории. Я шла по следам убийства Джоанны. И оно привело меня к нашим убийцам.

Закончив работу над книгой, я отправила пробный экземпляр миссис Делани на одобрение — чтобы убедиться, что книга не умаляет историю Джоанны и что я должным образом почтила память ее дочери. Нашу книгу планируют выпустить в свет в следующем году.

Я указала Бетани Делани в разделе «благодарности» не только за содействие в написании — ее материнский инстинкт указал нам на Майка Риксона. Наша первая зацепка.

Во время допроса Майк признался местным властям, что всегда боялся сводного брата, того, кем он был. В интервью одному СМИ он сказал: «Иногда я задавался вопросом, что с ним не так, в нем было что-то неправильное. У меня были подозрения, но я не был уверен.»