Осколки Северного Счастья. Том 2 (СИ) - Муратова Ульяна - Страница 20

Никогда я не чувствовал себя настолько растерянным. Моя жизнь так круто изменилась, что я не успевал эти изменения осознать.

Все дни до момента, когда Кари смогла разговаривать, я избегал выяснения отношений. Конечно, я понимал, что не смогу делать этого вечно, но ей были противопоказаны волнения, поэтому я, как мог, переводил тему и сглаживал ситуацию. Помимо Гвиль, у меня в замке была ещё одна бывшая подружка, и мы с отцом оперативно устроили её на работу в одну из дальних мастерских. Повторения ситуации не хотелось.

Дикие мутили воду, мне была непонятна их позиция. С одной стороны, они были готовы отдать свой осколок. С другой — не делали этого, тянули время и не заключали договор.

На наш клан легла большая работа по объединению остальных. Новые законы и правила, условия, статус наместника в клане. Всё это требовало времени, внимания, сосредоточенности и полной отдачи. Иногда я так увлекался поставленными задачами, что совершенно забывал о времени и о том, что в покоях скучает болеющая жена.

Нужно отдать е й должное, она неплохо развлекала себя сама. Эльва с Альсой и ещё несколькими девушками буквально переехали к ней, чертили какие-то схемы, шили неприличное и непрактичное для Севера бельё, а затем отдавали его ингемам.

Сотканные ими комплекты я уже видел на Карине и не мог не признать, что смотрелись они потрясающе, но носить их прямо под штаны? Это было слишком. Однако, моё разумное предложение пододевать их под привычное северное бельё девушки высмеяли. Карина даже продемонстрировала вариант летнего сарафана, под который надела только такие полупрозрачные трусики. А если ветер?

На все мои попытки установить территорию использования кружевного белья и ограничить её спальней девушки кивали и смеялись. Самое ужасное, что эта зараза расползалась по замку, и даже мать под рубашку стала надевать нечто кружевное. Как я об этом узнал? Из глубокого выреза! Раньше такое носили только незамужние, но всего за половину недели молчащая Карина перевернула всё с ног на голову!

Я потом видел её записки. «Только ты сама можешь решать, что тебе носить!», «Плевать на условности, это наше тело, и мы имеем право одевать его по вкусу», «Не дадим мужчинам диктовать, какое бельё и рубашки нам носить». Последнее меня задело особенно сильно. Как муж, я имел право запретить, но она только улыбалась. А потом вероломно надевала какой-то самый откровенный комплект белья и хлопала ресницами. Вот что я мог ответить на вопрос «тебе разве не нравится»? Дальше в ход пошли аргументы: «даже твоя мама такое носит», «а Эльве муж разрешил», «в моём мире так принято» и самый убийственный «тогда я буду носить летние платья на голое тело».

Наводнившее замок кружевное бельё отрицательно сказывалось и на общей дисциплине. Отец опоздал на собрание. Самое страшное, что этого никто не заметил, так как вовремя пришёл только я один.

Карина же письменно уговаривала меня открыть в городе лавку и продавать бельё широкой публике. Хельта нарисовала каталоги. Ничего более неприличного я в жизни не видел, поэтому тут же конфисковал эту непристойность и спрятал в столе, чтобы изучить позднее. Карина по секрету сказала, что для зарисовок позировали разные девушки, в том числе и она. В каталогах были схематично изображены фигуры девиц в одном лишь белье.

На моё возмущение, жена ласково гладила меня по щекам и писала, чтобы я не расстраивался из-за картинок. И что-то о том, что для женщины важно чувствовать себя красивой и желанной.

Самое удивительное, что мама загорелась этой авантюрой тоже и ночами обрабатывала отца. По утрам он приходил довольный и с каждым днём всё менее категорично настроенный запретить это безобразие. Вчера он и вовсе начал бормотать о том, что эти женские штучки стоят баснословных денег, а из расходов у нас всего лишь трупики крыс, которые ингемы себе сами добывают.

Утром жена показала мне чулки и пояс. Я позорно сбежал, потому что сил выносить это и не притрагиваться к ней у меня не было. Кроме чулок и пояса, на ней ничего больше не было. И даже тренировка не помогла сбросить напряжение.

Целитель сказал, что завтра он снимет все ограничения.

Кажется, Карина прекрасно понимала, что со мной происходит, и просто дразнилась.

Идея отплатить ей её же монетой возникла сама собой. Я нашёл целителя и вытряс из него разрешение на небольшую физическую активность. Что мне и требовалось.

Я шёл в спальню с мрачной решимостью. Сдерживаться дальше было просто невыносимо. Я дико хотел обладать своей женой, в конце концов, я имел на это все права.

Распахнув дверь в спальню, я увидел, как она прихорашивается возле зеркала одетая только в одну тончайшую сорочку.

— Радость моя, у меня хорошие новости. Говорить тебе пока нельзя, но врач разрешил небольшую физическую активность.

Воспользовавшись растерянностью, я жадно впился в её губы поцелуем, затем подхватил под попу и потащил в ванную. Наверное, я слишком торопился, но ничего поделать с собой не мог. Стянув с неё сорочку, я приподнял её повыше и накрыл ртом затвердевший сосок. Глухой вибрирующий стон был мне ответом. Сжимая пальцами нежную, податливую кожу, я с наслаждением наблюдал за тем, как жена искренне отвечает на мои ласки.

Короткий душ, и я вынес её обратно в спальню, жадно сжимая упругие округлые ягодицы. Желание обладать ею было настолько сильным, что я почти терял контроль. Я чувствовал, как в ней бушует магия, и впитывал терпкую, неправильную смесь Света и Тьмы. Она вся была словно соткана из этих противоречий. Невинная, но такая порочная. Юная, но такая взрослая. Холодная, но такая горячая.

Уложив её на постель, я на секунду замер, наслаждаясь открывшимся видом. Нежные изгибы тела, аккуратные холмики грудей, длинные ровные ноги, беззащитная шея, затуманенные страстью глаза и пухлые манящие губы.

Недовольная секундным промедлением, Карина с лёгкой полуулыбкой прикусила нижнюю губу, а затем широко развела колени в порочном, приглашающем движении. Даже если бы я хотел сдержаться, после этого жеста не смог бы. Как заворожённый, я коснулся пальцами изящного колена, провёл рукой по внутренней стороне бедра и нежно дотронулся до лепестков кожи между ног сначала пальцами, а затем ртом, притянул её к себе и приподнял над постелью.

Я уже знал, насколько она чувственна и отзывчива, и сейчас ощутил, как она дрожит в моих руках, выгибается и раскрывается навстречу моим ласкам. Её удовольствие было острым и пьянящим. Мне было необходимо ощущать его, я никогда не испытывал такой яростной потребности ни в близости с женщиной, ни тем более в её наслаждении. Когда она сжалась и забилась в моих руках, я испытал удовольствие, близкое к оргазму.

Опустив её на постель, я лёг сверху, готовый плавно вторгнуться в пульсирующее лоно.

В этот момент Викархольт вздрогнул. Я почувствовал, что на замок обрушилась волна разрушительной магии.

Карина тоже поняла, что произошло, и подняла щиты. Во мне ещё бурлила её магия, поэтому я быстро оделся и помог одеться ей. Мне необходимо было увести её в подвал, именно туда должны спускаться косанты в момент атак, но сама она могла и не найти дорогу в суматохе.

Секундой позже я бежал по коридорам и тащил жену за собой. Из одной спальни вышла Сильта, помогая Мильке выносить детей. Я подхватил двоих, ещё одного взяла на руки Карина. Замок вздрогнул ещё раз, и взвыла система внутренней защиты. Косанторы клана, живущие в городе, уже должны начать приходить на выручку, но я был вдалеке от боя и не мог точно сказать, что происходит.

Добежав до основания одной из башен, я проконтролировал, чтобы женщины с детьми начали спуск. Прикрывая их отход, на лестнице развернули щиты все старики клана. Эти мужчины когда-то были достойными косанторами, но теперь их роль была в том, чтобы защитить соал, будущее клана, — женщин и детей. Они не будут спускаться в подземелье, а останутся тут, чтобы при необходимости принять последний бой.

— Держи щиты и не выходи до тех пор, пока не выпустят всех. Подчиняйся матери!