Женская война - Дюма Александр - Страница 5

• Предыдущая
• 5/110
• Следующая

Вероятно, что эти вооруженные люди присматривают за домиком, в котором показывалась дама. Еще вероятнее, что дама и эти люди ждут одного и того же человека, но с разными намерениями. Также вероятно, что ожидаемый гость должен проехать через село и, стало быть, мимо гостиницы, которая стоит на самой дороге. Наконец, вероятно, что человек с белым пером – начальник серых кафтанов. По усердию, с которым он приподнимался на стременах, можно было догадаться, что он ревнив и сторожит добычу собственно для себя.

В ту минуту, как наш юноша думал об этом, дверь отворилась и вошел Бискарро.

– Любезный хозяин, – сказал юноша, не дав времени трактирщику выговорить слова, – пожалуйте сюда и скажите мне, если только можете отвечать на вопрос: кому принадлежит домик, который белеет там, между тополями?

Трактирщик посмотрел по направлению указательного пальца юноши и почесал затылок.

– Эх, он принадлежит то одному, то другому, – сказал он с улыбкою, стараясь придать ей как можно больше выразительности. – Он может принадлежать даже вам, если вы ищете уединения по какой-нибудь причине, если захотите спрятаться там сами или если просто захотите спрятать там кого-нибудь.

Юноша покраснел.

– Но теперь, – спросил он, – кто живет там?

– Молодая дама. Она называется вдовою, но тень ее первого мужа, а иногда тень второго мужа приходит навещать ее. Только надобно сообщить вам одно замечание: должно быть, обе тени сговариваются о днях посещения, потому что никогда не сталкиваются.

– А давно ли, – спросил юноша с улыбкой, – прелестная вдова живет в домике, в котором могут являться привидения?

– Да уж два месяца. Впрочем, она живет очень скромно, и никто в продолжение этих двух месяцев не может похвастать, что видел ее: она выходит очень редко, а когда выходит, так закрывается вуалем. Хорошенькая горничная – да, прехорошенькая – приходит ко мне всякий день и заказывает обед. Кушанье относят к ним, она принимает его в передней, платит щедро и тотчас запирает дверь за мальчиком. Вот и сегодня там пир, и для нее приготавливал я куропаток и перепелок, которые щипал... Вы изволите видеть?

– А кого угощает она ужином?

– Которую-нибудь из тех двух теней, о которых я вам говорил.

– А видали вы их?

– Да, но мимоходом, вечером после солнечного заката или утром до рассвета.

– Однако ж я уверен, что вы заметили их, господин Бискарро, потому что из ваших слов видно, что вы тонкий наблюдатель. Скажите, заметили вы что-нибудь особенное в этих двух тенях?

– Одна принадлежит человеку лет шестидесяти или шестидесяти пяти; мне кажется, это тень первого мужа, потому что она приходит как тень, уверенная в законности прав своих. Другая – тень молодого человека лет двадцати шести или двадцати восьми; она, надобно признаться, гораздо робче и похожа на страждущую душу. Поэтому я готов поклясться, что это тень второго мужа.

– А в котором часу приказано прислать сегодня ужин?

– В восемь.

– Теперь половина восьмого, – сказал юноша, вынимая из кармана часы, на которые он смотрел уже несколько раз, – и вам никак нельзя терять времени.

– О! Ужин непременно поспеет, не беспокойтесь. Я пришел только поговорить с вами о вашем ужине и доложить вам, что я начал готовить его снова. Потрудитесь постараться, чтобы ваш товарищ, который так опоздал, приехал через час.

– Послушайте, любезный хозяин, – сказал юноша с видом важного человека, вовсе не заботящегося о еде, – не заботьтесь об ужине, если даже гость мой приедет, потому что мне нужно переговорить с ним. Если ужин не будет готов, мы переговорим перед ужином, если же, напротив, он будет готов, мы потолкуем после.

– Ах, милостивый государь, – отвечал трактирщик, – вы самый сговорчивый вельможа, и если вам угодно положиться на меня, вы будете совершенно довольны.

При этом Бискарро пренизко поклонился и вышел. Юноша кивнул ему головою.

«Теперь, – подумал юноша, становясь опять к окну, – я все понимаю. Дама ждет гостя, который должен приехать из Либурна, а вооруженные люди хотят встретить его прежде, чем он успеет постучаться в двери».

В эту минуту, как бы для оправдания догадливости нашего умного наблюдателя, конский топот раздался налево от гостиницы. Быстро, как молния, глаза юноши оборотились на рощу, к вооруженным серым кафтанам. Хотя сумерки мешали видеть хорошо, однако же ему показалось, что одни из этих людей осторожно отводили ветви деревьев, а другие приподнимались и смотрели из-за утесов. И те и другие готовились к движению, очень похожему на нападение. В то же время отрывистый стук, похожий на взвод курка, три раза послышался юноше и заставил его вздрогнуть. Тут он повернулся к Либурну и старался увидеть того, кому грозил этот убийственный стук. Он увидел на красивой лошади красивого молодого человека, который ехал беспечно, с торжествующим видом, упершись рукою на колено. С правого его плеча грациозно спускался маленький плащ, подбитый белым атласом. Издалека молодой человек казался ловким, полным счастья и радостной гордости. Вблизи наш юноша увидал тонкое лицо с ярким румянцем, огненными глазами, с полураскрытым ртом от привычки улыбаться, с черными и красивыми усами, с тоненькими и белыми зубами. Вообще всадник казался отменнейшим франтом тогдашнего времени.

Шагах в пятидесяти сзади ехал лакей и управлял лошадью, соображаясь с движениями своего хозяина. Лакей, важный и великолепный, который, казалось, занимает между лакеями такое же почетное место, какое господин его – между господами.

Красивый юноша, смотревший из окна гостиницы, не мог по молодости лет хладнокровно смотреть на приготовлявшуюся сцену и невольно вздрогнул, подумав, что оба франта, подъезжавшие к гостинице с такою беспечностью и самоуверенностью, будут, вероятно, расстреляны, когда доедут до засады, приготовленной против них.

В юноше началась сильная борьба между его детской застенчивостью и любовью к ближнему. Наконец великодушное чувство одержало победу. Когда всадник проезжал мимо гостиницы, не удостоив даже взглянуть на нее, юноша покорился внезапному увлечению, выглянул в окно и сказал прекрасному путешественнику:

– Милостивый государь! Остановитесь! Я должен сообщить вам весьма важное известие.

Услышав голос и слова эти, всадник поднял голову, увидел юношу в окне и остановил лошадь так мастерски, как сделал бы только отличный берейтор.

– Не останавливайте лошади, милостивый государь, – продолжал юноша. – Напротив, подъезжайте ко мне, как к старому знакомому, как можно спокойнее.

Сначала путешественник не решался, но, рассмотрев юношу и видя в нем молодого и ловкого, красивого дворянина, он снял шляпу и подъехал к нему с приветливою улыбкой.

– Что вам угодно? – спросил он. – Готов служить вам.

– Подъезжайте еще ближе, милостивый государь, – отвечал юноша из окна. – Нельзя громко сказать того, что я должен сообщить вам. Наденьте шляпу: пусть думают, что мы давно знакомы и что вы приехали в гостиницу для свидания со мною – это необходимо.

– Но, милостивый государь, – возразил путешественник, – я ничего не понимаю.

– Вы сейчас все поймете. Теперь только наденьте шляпу. Хорошо! Подъезжайте еще ближе, подайте мне руку... Очень рад видеть вас!.. Теперь извольте остановиться в гостинице, или вы погибли.

– Что такое? Право, вы пугаете меня, – сказал путешественник с улыбкой.

– Слушайте. Вы едете в этот домик, где блестит огонек?

Всадник вздрогнул.

– На дороге к этому домику, там, в роще, сидят четыре человека и ждут вас.

– Ого! – пробормотал путешественник, поглядывая на бледного юношу. – И вы уверены в этом?

– Я видел, как они приехали один за другим, как сходили с лошадей, как прятались – иные за деревья, другие за утесы. Наконец, в ту самую минуту, когда вы появились на дороге, я слышал, как они зарядили мушкеты.

– Хорошо! – сказал путешественник, начинавший беспокоиться в свою очередь.

– Да, милостивый государь, все это сущая правда, – продолжал юноша в серой шляпе, – если б было посветлее, вы, может быть, могли бы видеть и узнать их.

• Предыдущая
• 5/110
• Следующая