Жизнь Людовика XIV - Дюма Александр - Страница 91

• Предыдущая
• 91/193
• Следующая

— Отец мой! — ответила маркиза капуцину. — Скажите его преосвященству, что я слишком его уважаю, чтобы позволить кому-либо говорить о нем плохо в моем присутствии. — И отец Жозеф не смог добиться другого ответа.

Маркиза Рамбулье всегда говорила, что терпеть не может волокит и не любит, когда мужчины за ней ухаживают. В этом отношении она питала особенное презрение к лицам духовного звания и говорила:

— Я скорее соглашусь умереть, нежели взять в обожатели лицо духовного звания, поэтому очень рада жить в Париже, а не Риме, в котором так долго жила моя мать, поскольку, как бы я себя хорошо ни вела, меня не преминули сделать любовницей какого-нибудь кардинала, а это было бы очень печально!

Однако маркиза поддерживала знакомство со священнослужителями, в частности, с епископом Лизьеским, которому однажды даже показала весьма забавное зрелище, когда тот навестил ее в Рамбулье. В этот день после непродолжительного разговора маркиза предложила епископу прогуляться с ней в парке, в конце которого имелось несколько утесов, укрытых сенью больших ветвистых деревьев. Уже издали епископ заметил нечто необычное между деревьями, когда же они подошли к утесам, то увидели группу нимф. Это были девушки отеля Рамбулье во главе с м-ль Рамбулье, сидевшие на утесах в виде ундин, дриад и наяд и составлявшие едва ли не самое очаровательное зрелище, которое только можно представить. Епископ остался в восхищении и смотрел жадно на полунагих красавиц, а впоследствии, встречаясь с маркизой, всегда интересовался тем, что нового на утесах Рамбулье.

Нельзя, однако, сказать что все сюрпризы, которые маркиза Рамбулье любила иногда делать своим гостям, были грациозны. Граф Гиш, большой охотник до грибов, приехав однажды в Рамбулье и поев любимого кушанья досыта, почувствовал себя несколько тягостно и лег спать ранее обыкновенного. Г-н Шодебон, один из постоянных посетителей отеля, вынул из чемодана графа все платья, забрал также и то, что тот с себя снял, и отправился с этим к дамам, которые заузили все одежды на два-три вершка, а по окончании операции Шодебон вернул все на свои места.

На другой день граф Гиш проснулся пораньше и решил прогуляться до завтрака, однако, одеваясь, не мог застегнуть на себе ни одного камзола. В этот момент зашел Шодебон с приглашением к завтраку, говоря, что дамы уже ждут. Граф рассказал о своем критическом положении, и Шодебон не замедлил дать совет:

— Чем же вы затрудняетесь, граф? Если ваши новые платья вам узки, то, надеюсь, ваш старый камзол подойдет.

Де Гиш вздохнул и велел лакею принести вчерашний камзол, но когда он стал его надевать, то камзол оказался теснее прочих.

— Что за чудо! — воскликнул с притворным недоумением Шодебон. — Не от вчерашних ли грибов вы так пополнели? Вы, как я заметил, поели их досыта.

— Как так? — спросил граф де Гиш.

— Ну, — начал городить Шодебон, — разве вы не знаете, что лес Рамбулье полон ядовитых грибов, и надо быть хорошим знатоком, чтобы уметь отличить хорошие от плохих. Повар, вероятно, ошибся и вы стали жертвой его нерадения!

— Гм! — забормотал испуганный граф, — это очень возможно, я всю ночь спал плохо, да и теперь чувствую себя нехорошо.

— Черт возьми! — воскликнул Шодебон. — Надо сказать всем и постараться скорее помочь! — И открыв дверь, он поднял тревогу, так что через несколько минут все гости отеля во главе с хозяйкой собрались в комнате де Гиша, который сидел в большом кресле с самым жалким видом, готовый расхвораться не на шутку. Послали за доктором, который будучи предупрежден, пощупал у больного пульс, покачал головой, как бы не имея особой надежды на выздоровление больного, и приказав графу лечь в постель, ушел прописать ему лекарство.

Все дамы вышли вслед за врачом, а де Гиш, поддерживаемый Шодебоном и лакеем, дотащился до постели, лег и, чувствуя себя все хуже и хуже, потребовал священника. Лакей немедленно отправился за ним, а когда Шодебон собрался уходить, то граф стал просить его остаться, сказав, что не хочет умирать в одиночестве. Лакей вернулся без священника.

— Ну, что же? — спросил умирающий. — Где же священник?

Однако лакей подал своему господину сложенный вчетверо лист бумаги.

— Прочтите, пожалуйста, любезнейший Шодебон, — попросил де Гиш, — мои глаза что-то ослабли и я ничего не вижу.

Шодебон, скрывая смех, прочел вслух:

«Рецепт для графа де Гиша.

Возьмите ножницы и распорите ваши платья».

Граф понял, что с ним сыграли шутку и счастливый избавлением от смертельного страха послал тотчас же уведомить о том, что он долее не нуждается ни в священнике, ни в докторе.

Следствием этой шутки было, однако, довольно странное происшествие. Несколько дней спустя маркиза Рамбулье, ее дочь и Шодебон, весело вспоминая о насмешке над графом де Гишем, в свою очередь покушали грибов действительно негодных и все трое непременно бы умерли, если бы им не была оказана немедленная и энергичная помощь.

У маркизы Рамбулье было семеро детей. Старшая дочь — г-жа Монтозье, вторая — г-жа д'Иер, сын — г-н Пизани, второй сын умер на восьмом году жизни; тремя последними детьми были г-жа Сент-Этьенн и г-жа Пизани, которые как и г-жа д'Иер, стали монахинями; наконец — Клара-Анжелика д'Анженн, первая жена графа Гриньяна.

Г-жа Монтозье до замужества звалась Юлия-Люсиль д'Анженн. Женщина редкой красоты, она имела множество обожателей, к числу которых принадлежали маркиз Монтозье и его младший брат де Салль. Приехав в Париж, Монтозье пожелал представиться г-же Рамбулье, для чего обратился к жене Жана-Альфреда д’Обри, состоявшей в дружеских отношениях с семейством маркизы. Обращаясь к советнице со своей просьбой, маркиз допустил какую-то стилистическую неточность.

— О! — воскликнула советница. — Разве можно представить маркизе человека, который не умеет хорошо говорить по-французски? Научитесь сначала говорить, г-н провинциал, и тогда я вас представлю! — Она действительно решилась представить г-на Монтозье в доме маркизы Рамбулье не прежде трех месяцев, в течение которых она сама давала ему уроки правильной речи.

Познакомившись с маркизой, Монтозье немедленно объявил себя поклонником ее дочери и стал просить ее руки. Маркиза, считая себя искусной ворожеей, в особенности в угадывании судьбы человека по линиям на ладони, попросила предварительно показать руку. Бросив беглый взгляд на ладонь, маркиза воскликнула:

— Ах, нет, нет! Я ни за что не выдам за вас мою дочь! Я вижу по вашей руке, что вы убьете женщину! — И сколько Монтозье ни настаивал, он не мог получить другого ответа.

М-ль Рамбулье также была большой охотницей до гаданий. Однажды она вышла с м-ль де Бурбон, впоследствии женой герцога де Лонгвиля, на балкон и стала забавляться угадыванием имен прохожих.

— Я готова держать пари, — говорила м-ль Рамбулье, — что этого прохожего крестьянина зовут Жаном. — И девушки тотчас сделали ему знак подойти.

— Послушай, — сказали они, — ведь тебя зовут Жан, не правда ли?

— Да, милостивые сударыни, но у меня есть и другое имя. К вашим услугам! — И низко поклонившись, крестьянин ушел.

Однако возвратимся к маркизу Монтозье. Храбрый, отличившийся во многих сражениях офицер и удачливый любовник он также имел дар предсказывать будущее. После долгого и бесполезного ухаживанния за м-ль Рамбулье он собрался на войну, и, прощаясь с ней, в ответ на «До свидания!» со вздохом сказал:

— Нет, не до свидания, прощайте!

— Почему вы так говорите? — слегка удивилась м-ль Рамбулье.

— Потому что я на этой войне буду убит! — еще раз вздохнул маркиз. — А мой брат будет счастливее меня и женится на вас.

Друзья посмеивались над этим пророчеством, но через три месяца узнали, что Монтозье был убит камнем в голову. Причем, он умер не сразу, ему хотели сделать операцию на черепе, но раненый отказался, заявив, что и без него на свете много дураков.

Прибавим, что маркиз Монтозье первым начал носить парик, и впоследствии это вошло в моду. Де Салль, младший брат, став маркизом Монтозье, действительно ухаживал за м-ль Рамбулье целых 12 лет, но устрашенный отказом, сделанным его брату, до тех пор не решался объявить о своем намерении, пока не получил чин генерал-майора и место губернатора в Эльзасе. За четыре года до свадьбы он подарил м-ль Рамбулье знаменитую, наделавшую много шума «Гирлянду Юлии».

• Предыдущая
• 91/193
• Следующая