Бог-без-имени (СИ) - Кокоулин Андрей Алексеевич - Страница 7

— Ы-а!

Темнота сконцентрировалась перед ним, загустела, зашевелилась. Кто еще это может быть, кроме твари? Ух, громадина! Фьольвир замахал топориком, через раз ощущая, что попадает и попадает хорошо. Дзонн! Дзонн! Ну-ка, еще раз!

Эх, помахнулся!

— Арнасон!

Сердитый голос спутника сквозь бряканье ледышек в волосах донесся до Фьольвира откуда-то сбоку и сверху.

— Ы? — выдохнул Фьольвир, задирая голову, чтобы хоть что-то увидеть.

Свет преломлялся, тени плодили тени.

— Смотри, куда бьешь, придурок! — крикнул незнакомец.

— Ы?

— Глаза разуй!

Фьольвир отступил, сбил лед с бровей и ресниц и, срывая ногти, соскреб наконец с лица ледяную маску. Зрение тут же прояснилось, о чем он сразу и пожалел.

— О, боги, — простонал Фьольвир.

Оказалось, что то, что навалилось на корму, было только малой частью чудовища. Сейчас оно, похожее на паука, островом выросло над лодкой. Две пары корявых трехпалых лап вцепились в доски, испещренное узорами, посверкивающее кристаллами льда брюхо нависло складками, а суставчатые изломы задних лап проступали из тумана, будто колонны древнего, разрушенного храма. Еще пара лап занималась тем, что вычесывала тело, рождая сотрясение складок и громкие, скребущие звуки.

Высоко сверху слепыми глазами смотрел на Фьольвира совсем скромный на фоне тела бугорок головы.

— Не спи, арнасон!

— Не сплю! — крикнул Фьольвир, пытаясь понять, где находится незнакомец.

— Ну так поднимайся ко мне!

— Куда?

— На тварь, арнасон! Я ее держу!

— Как?

— По брюху, арансон!

Незнакомец на мгновение возник на вершине твари, проступил сквозь туман, и тут же скрылся. Одна из лап устремилась к месту, где он только что стоял. Вторая ожесточенно заскребла левее.

— Будь осторожен, арнасон!

— Понял! — крикнул Фьольвир.

— И захвати топорик!

— Уже!

Маттиорайс поставил ногу на скамью, выбирая, куда и как половчей забраться. Тварь пялилась с высоты своего роста, и то, что она пока ничего не предпринимала на счет второй готовой запрыгнуть на нее блохи, не вводило Фьольвира в заблуждение. Лапы-то почти разодрали лодочную корму.

— Что ты тянешь? — крикнул незнакомец.

— А лодка?

— Она не нужна. Перебирайся.

— Можно?

— Не зли меня, арнасон!

— Понял!

Лодка не нужна. Не нужна лодка. Очень интересно получается. Плыли, плыли, приплыли. Фьольвир нахмурился и некоторое время потратил, чтобы выковырять изо льда на дне лодки мешок с едой и баккель. Если лодка не нужна, то продукты ему очень даже пригодятся. Потом он собрался с духом и, косясь на лапы чудовища, прыгнул на похожий на ступеньку валик жирного живота. Никакой реакции от твари не последовало, она лишь качнулась на темной воде, но все прихваченные сокровища едва не посыпались у Фьольвира из рук.

— Живей, Маттиорайс!

Незнакомец, похоже, задался целью вывести спутника из себя. Как еще углядел?

— Я уже!

Неслышно ругаясь сквозь зубы, Фьольвир сильнее стиснул вещи и полез по твари. Не забывая поглядывать на лапы, он перебирался со складки на складку. Вот поднялся на два человеческих роста вверх. Вот уже на три. Лодка внизу потеряла в размерах. Еще немного, и станет похожа на игрушечную. В детстве не один десяток вырезанных из коры лодок они с Эртином весенними ручьями запускали в залив.

Фьольвир подавил вздох. Эртин, должно быть, уже в Тааливисто. Хорошо ему! А некоторым приходится…

— Арнасон! — крикнул неугомонный незнакомец.

— Здесь я! — отозвался Фьольвир, останавливаясь для передышки.

Туман потерял плотность, и в промоины с высоты виднелись то чистая вода, то ледовое поле, расколотое несколькими трещинами. По льдинам потеряно бродили тени, потеряв, видимо, и лодку, и лодочников. Справа Фьольвир заметил рисунок окаймляющих залив скал. Не так уж и далеко.

— Арнасон!

— О-у!

Фьольвир, помогая себе топориком, оттолкнулся от ледяного кристалла, растущего из шкуры твари.

— Будь осторожен! — напомнил незнакомец.

— Да!

— Не поднимайся к голове!

— Хо…

Фьольвир замер, обнаружив вдруг, что слепые глаза твари, затянутые кожистыми мешочками, смотрят прямо на него.

— А если уже? — негромко спросил он.

— О, придурок! — завопил незнакомец. — Ради Йоруна, отворачивай в сторону! Быстро! В сторону!

— Сейчас.

Фьольвир наклонился за выпавшим из мешка ломтем хлеба, и спасло его только то, что он запнулся и утонул в складке. Студеное белое облако с хрипом вырвалось из широкой пасти чудовища и обрушилось вниз, лишь вскользь, по свейке, обдав Фьольвира жутким холодом. Быть бы ему ледышкой, окажись он на его пути!

— Арнасон!

— Я жив, жив!

Задыхаясь, Фьольвир ползком покинул опасное место, закинул на вершину мешок с баккелем и, подтаскивая закованную в лед ногу, взобрался сам. Ему открылся поросший редким черным волосом бугристый загривок чудовища. Там же, на загривке, среди встопорщенных кривых чешуек, обнаружился и незнакомец. Он плясал. Высоко над ним трепетали и дергались, словно выцеливая, когти двух вознесенных лап. Языки тумана, слоясь, обтекали загривок по краям. Щетина, как неведомый лес, вставала справа и слева.

— Эй! — махнул рукой Фьольвир.

— Иди сюда! — крикнул незнакомец, не останавливая своей пляски.

Вблизи оказалось, что он скачет по круглым серым пятнам, расположенным вокруг пунцовой бляшки.

— Что это?

Заглядываясь на снующие вверху лапы, Фьольвир на четвереньках подобрался к скачущему спутнику.

— Занимай мое место! — крикнул незнакомец.

— Я?

— А кто еще?

— Но я…

— Живо!

Незнакомец подскочил к Фьольвиру и выхватил из его рук топорик. Лапы вздернулись, внизу, от лодки, раздался треск.

— Ну же! — подтолкнул незнакомец своего спутника. — Коггфальтаддир сейчас опомнится!

— Когг…

Договорить Фьольвиру не удалось, потому что недружелюбный пинок отправил его к месту пляски. Серое пятно тонкой кожи обнаружилось под ногами, сквозь него проступали темные витки то ли жил, то ли вен.

— Прыгай!

Фьольвир запрокинул голову и увидел, как одна из лап хищно зависла над ним. Коготь на ее конце сочился мутным соком. Одно движение — и я буду похож на мясо на палочке, подумал Фьольвир.

— Прыгай, Хэн тебя побери! — крикнул незнакомец.

Неясное лицо его вдруг приобрело страшный оскал. Фьольвир прыгнул, едва не задев макушкой коготь. Лед брызнул из-под ступни. Жила под свейками продавилась, и лапа, потеряв Фьольвира, как цель, качнулась в сторону.

— Еще! — потребовал незнакомец.

Фьольвир прыгнул еще. Лапа рухнула куда-то в туман, вместо нее неуверенно, с другого краю, выплыла вторая.

— Дальше! — показал незнакомец на новое пятно.

Сам он, присев, бил топориком в основание пунцовой бляшки. Рука его ходила без устали, летели искры и мелкие осколки.

— Прыгай, прыгай! — кричал он в звоне металла о чешуйку каменной твердости.

Фьольвир прыгал.

С одного пятна на другое. На третье. На четвертое. Вокруг пунцовой бляшки, которая раскрывалась все больше и больше. Лапы чудовища мотались над его головой, иногда распарывая воздух когтями в опасной близости. От особо удачного прыжка по ним словно проходила судорога, и то одна, то другая лапа на несколько мгновений с шумным плеском уходила вниз, в воду. Туман закручивался, то густел, то редел, приподнимался и опускался, и в разрывы виделось море.

Фьольвир прыгал. Незнакомец лупил по остаткам бляшки обухом. Тварь покачивалась под ногами.

На мгновение Фьольвиру показалось, будто рядом, за спиной, хлопает в ладоши радостная Хейвиска, хохочет от танца, в расшитом платье, в бусах, тяжелые волосы убраны под лайру, которую носят все женатые женщины. В улыбке, в хохоте — всего одна просьба: еще, мой муж, еще!

Фьольвир остановился, обернулся. Женская фигура, если и была, пропала в тумане, который, словно осмелев, надвинулся, наплыл холодными клубами. Ничего не видно, ничего, даже воды.