Она под запретом (СИ) - Салах Алайна - Страница 40

— Инесса тебе этого не простит, — бормочу я и тут же прикусываю губу от собственной бестактности. Господи, надеюсь, никто из сидящих этого не услышал. Это же просто верх невоспитанности.

Но Арсений, конечно, услышал. Его бровь насмешливо дёргается вверх, в глазах мелькает нечто отдалённо напоминающее любопытство.

— Да, спасибо большое, — с облегчением киваю официанту, который в этот момент вклинивается между нами, чтобы налить воды.

Следующим разносят вино и празднование официально начинается.

Отчима много и красиво поздравляют. Импозантные мужчины в дорогих костюмах, чью речь я слышала по радио и в телевизионных интервью, один за другим встают и говорят о том, как они ценят дружбу с ним. В подтверждение своих слов иногда присовокупляют какую-нибудь занимательную историю с цитатами. Луиза эмоционально признаётся, что Пётр — человек, которого она любит и уважает как ни одного другого, и даже смахивает слезу. Следующим к поздравлениям присоединяется Арсений. Он, как и всегда, немногословен, но сейчас в скупости его фраз сквозит неподдельная любовь. Желает отцу здоровья и обещает никогда его не подводить.

— Блин, у меня сейчас тушь потечёт, — тихо ноет Луиза, вцепившись мне в локоть. — И у папы тоже глаза на мокром месте.

Я смотрю, как, моргая покрасневшими глазами, улыбается отчим, и тоже ощущаю резь в веках. Всё это Пётр заслужил: и любящих детей, и расположение всех этих людей, пришедших разделить с ним праздник. Потому что он человек с большой буквы.

— Я тоже постараюсь кратко, — откашлявшись, я нервно сжимаю в запотевшей руке микрофон. — В мире нет ни единого человека, которому я была бы настолько благодарна. Вы дали мне новый дом, образование, показали, каким красивым и разнообразным бывает мир. Стали лучшим отцом, о котором я когда-либо могла мечтать, — чувства, выставленные на всеобщее обозрение, заставляют голос дрогнуть, а глаза намокнуть. — Спасибо. Я тоже сделаю всё, чтобы вас не подвести.

На трясущихся ногах я опускаюсь в кресло и чувствую, как сестра сжимает мою руку. Поблёскивающие приборы сливаются в одно мутное пятно, и чтобы вернуть себе возможность видеть, мне приходится сморгнуть слёзы.

— Держи, — перед глазами появляется белый накрахмаленный треугольник. Я беру его нетвёрдыми пальцами и прикладываю к глазам. Арсений протянул мне салфетку.

— Ну что, молодёжь, общаетесь? — отчим опускает свои громадные ладони нам с Луизой на плечи. Взгляд довольный, чуточку захмелевший. Мы за ним пристально следили: он выпил не больше трёх бокалов вина.

— Как настроение, именинник? — осведомляется сестра, вместо того чтобы подтверждать очевидное. — Долго ещё планируешь зажигать на своём пати?

Отчим раскатисто смеётся и даже треплет её по голове. В честь юбилея любимого отца Луиза даже не пытается огрызаться за испорченную укладку.

— Думаю, ещё часик посидим, а потом поедем в Одинцово. Завтра с утра мяса пожарим, поплаваем, да, девочки мои?

Я улыбаюсь. Да, он немного пьян. Пётр редко пьёт, а потому быстро хмелеет.

— Тогда давай не дольше часа, ладно? — Луиза корчит просящую мордашку. — А то у меня скоро глаза начнут слипаться, а у Аины нога больная.

Я в очередной раз восхищаюсь тем, какой гибкой бывает сестра. Девять вечера для неё детское время, да и в сидячем положении нога меня не сильно беспокоит. Она за здоровье отца волнуется, но знает, что если начнёт раздавать наставления, то Пётр обязательно встанет на дыбы.

— Эх, хилая нынче пошла молодёжь, — усмехается он и лезет в карман за телефоном. — Скажу Денису, чтобы через час подъезжал.

У меня дома самый настоящий бардак, и лучше бы мне завтрашний день посвятить уборке, но разве можно отказаться от выходных в Одинцово? Тем более после того, как отчим назвал нас с Луизой «мои девочки».

— Арсения, как подойдёт, предупреди, что скоро уезжаем, — Пётр смотрит на сестру. — Родченко его вконец заболтал.

Я машинально оборачиваюсь и оглядываю зал. Данил разговаривает со своим отцом, а в метре от него стоит Арсений в компании невысокого мужчины, чьё лицо мне кажется смутно знакомым. Рядом крутится Инесса. На ней идеально сидящее платье с открытой спиной, волосы цвета спелой пшеницы уложены волнами на один бок в стиле старого Голливуда. Очень эффектно.

— Они смотрятся, — замечаю я, отворачиваясь.

Сестра бросает мимолетный взгляд в их сторону и наводит на нас с ней камеру, собираясь сделать селфи.

— Арс и Инесса? Да, суперпара. Хоть сейчас на обложку.

Развернув телефон, она демонстрирует мне получившийся снимок.

— Пересними, а? — умоляюще шепчу я.

— Ну да, у тебя здесь лицо кислое, — соглашается сестра и крутит головой по сторонам. — О, вон Даня идёт. Попросим его нас сфотографировать.

Из ресторана мы выходим спустя полтора часа. Пришлось задержаться из-за долгих прощаний гостей с именинником. Данил нас провожает. У него дела в городе, но он обещает приехать завтра к обеду.

— Ну что, по коням? — задорно восклицает Луиза, открывая пассажирскую дверь отчимовского внедорожника. — Аин, может быть, с Арсом поедешь? А то полдивана цветами забито.

Мне начинает казаться, что в этот момент Данил на меня смотрит, и я машинально мотаю головой:

— Да нет. Уместимся как-нибудь.

— Ну ок, — пожимает плечами Луиза. — Тогда я с ним поеду, чтобы ему дорогой не скучать.

Мне становится неловко. Во-первых, потому что Арсений, который ещё не успел сесть в салон, слышал мой отказ, а во-вторых, потому что я будто бы вынудила сестру пересесть.

Хочу сказать, что не имею ничего против поездки с Арсением, но сестра уже забирается к нему в салон, попутно угрожая расправой в случае, если он начнёт быстро гнать. Я сажусь на задний диван к отчиму и снова чувствую себя полной дурой.

В Одинцово мы приезжаем ближе к полуночи, поэтому ни о каких чаепитиях и болтовне в гостиной речи не идёт. Арсений с Луизой прибыли раньше нас — «Ауди» стоит на своём привычном месте, а в комнате сестры горит свет.

Я желаю отчиму спокойной ночи и поднимаюсь на второй этаж. Кошусь на дверь в начале коридора и на секунду затаиваю дыхание, чтобы уловить доносящиеся из-за неё звуки. Ничего не слышу, разумеется, и ускоряю шаг. Принять тёплый душ, смыть косметику, избавиться от украшений и лечь спать. Выпитая за вечер пара фужеров вина давно выветрилась, и моё сознание свободно от неправильных мыслей.

Наверное, потому что день получился длинным и полным впечатлений, у меня не сразу получается уснуть. Лента событий нарезанными кадрами мелькает перед глазами: кисть Данила в обрамлении чёрно-белой манжеты тянется ко мне, чтобы стукнуться фужерами, расслабленно улыбающийся отчим окидывает глазами свою семью, Луиза шепчет, что я молодец, и сжимает мою руку. Насмешливый синий взгляд. Изящный изгиб спины в вырезе шёлкового платья.

Я морщусь. Неужели Арсений действительно женится на Инессе? Случай из разряда фантастики.

И почему эта мысль вообще меня беспокоит? Наверное, потому что представить Арсения чьим-то мужем у меня не получается. На моей памяти он даже ни с кем не встречался, а здесь раз! — и вдруг женится. Пожалуй, Инессе можно только посочувствовать, если это окажется правдой. Во-первых, потому что на людях Арсений ни разу не был с ней ласков, а во-вторых, потому что дважды спал со мной. Может ли кольцо изменить человека? Такого, как Арсений, — вряд ли. Взять хотя бы Данила и Луизу. Даня в своё время был тем ещё ловеласом, но с Луизой он изменился: реже встречается с друзьями, больше работает. И они не стесняются проявлять свои чувства на публике: обнимаются, смеются. Это и есть нормальные отношения. Сомневаюсь, что Арсений на подобное способен.

Я накрываю голову подушкой. Слишком много рассуждений о том, на что способен и не способен Арсений. Да и не мне его осуждать. Просто он такой человек. Для чувств в его жизни отведено мало места, он мыслит практично, как потребитель. Брак с Инессой выгоден ему и его семье, а для него это достаточный стимул, чтобы жениться. Он же пообещал отцу его не подводить. Может, это и имел в виду. И Луиза не подведёт. Выйдет замуж за Даню, и в семье Авериных наступит тотальное счастье.