Она под запретом (СИ) - Салах Алайна - Страница 42

Слышится стук открывающегося ящика прикроватной тумбы, шелест рвущейся фольги. Я прогибаю спину до ломоты в пояснице, пытаюсь шире развести ноги.

Его ладонь зажимает мой рот, глуша несдержанный вскрик, совсем как в наш первый раз. Арсений глубоко во мне. Легче не становится, даже наоборот. Жар внутри меня превращается в беснующийся костёр, требующий новых и новых жертв.

Теснее придавив своей тяжестью, он толкается снова и снова, выбивая сипящие стоны из моих лёгких. От его обычной холодной выдержанности не осталось и следа. Пусть Арсений сверху, но мы с ним на равных. Он точно так же, как я, с ума сходит. Шарит ладонью по моим волосам, затылку, спине, не пытаясь прятать свой голод.

— Нравится, когда я тебя трахаю, а? — хрипло шепчет мне в ухо. — Тебя же трясёт от того, как ты мой член хочешь.

Какой же он всё-таки ужасный. И я ничуть не лучше. Потому что меня действительно колотит от происходящего между нами и от того, что его рука по-прежнему зажимает мои губы, лишая возможности ответить.

Сейчас Арсений двигается медленнее, чем обычно, погружается до самого основания, так что каждый толчок отдаётся в теле продолжительной вибрацией. Это новые ощущения, отличные от тех, которые я испытывала до этого. Я жадно поглощаю их каждой клеткой и не могу не гадать, каким будет путь к развязке.

Толчок — моё глухое мычание. Его пальцы проталкиваются мне в рот и трогают зубы. Они чуть солоноватые, на них мой вкус. Странно, но это не вызывает во мне отвращения, а потому я рефлекторно касаюсь шершавой кожи кончиком языка.

Вместе с этим член во мне будто становится ещё напряжённее и больше. Арсений с шумом выдыхает мне в затылок, его бёдра со звонким шлепком впечатываются в мои ягодицы. Меня отрывает от земли и уносит. Я обхватываю его пальцы губами, позволяя им протолкнуться глубже, скольжу по ним языком, облизываю и сосу.

— Так, да… — хрипло повторяет Арсений, погружая мне их рот в такт движениям члена. — Вот так… Так… Соси ещё.

Удвоенное проникновение, его вибрирующие интимные интонации и натяжение внизу живота, достигшее пика, делают своё дело. Я вспыхиваю ярче новогодней петарды и взмываю ввысь, чтобы спустя секунды упасть. Но это случится чуть позже, а пока всё остальное теряет значимость. Со мной остаются ощущения на грани сумасшествия, с которыми ничего не может сравниться.

— С ума сойти… С ума сойти… — в исступлении повторяю я, пока Арсений делает во мне финальные толчки. Пульсация его члена, выбрасывающего сперму, вплетается в мою собственную.

Моя спина мокрая от пота, щека прижата к подушке, тело ватное. Даже если я захочу сейчас уйти, я не смогу этого сделать. Нет сил. Какая же я слабачка. Пообещала себе одно, а сделала прямо противоположное. Я даже обидеться не имею права, если Арсений в своей грубой манере скажет мне уходить. Потому что уважающие себя девушки так себя не ведут. Не приходят в спальни чужих мужчин под предлогом того, что испугались кошмара, а успокоившись, не занимаются с ними сексом.

— Я сейчас уйду, — выдыхаю я, переворачиваясь на бок. Арсений вышел из меня и, судя по звуку, снимает презерватив.

Слышится короткий шлепок, глухое перекатывание матраса, и в следующую секунду меня накрывает мягкостью одеяла, так контрастирующей с тяжестью мужской руки.

— Спи, трусиха.

Проснуться этим утром — всё равно, что вынырнуть со дна океана. Я даже не помню, когда в последний раз так глубоко и крепко спала.

Потерев глаза, оглядываю обстановку. Тёмные стены, мягкий полумрак, постель тоже тёмная. Я в комнате Арсения. Машинально ощупываю себя: на мне надета футболка, но белья нет.

Электронные часы показывают восемь утра. Арсений всё ещё рядом. Я слышу его дыхание, чувствую тепло его тела за спиной. Ещё один новый опыт для меня: проснуться в чужой постели. И как мне себя вести? Наверное, правильнее и безопаснее будет сбежать в свою комнату. Сейчас самое время. Луиза редко просыпается раньше девяти, а Пётр, привыкший вставать по будильнику, в выходные позволяет себе поспать подольше.

Пригладив растрёпанные волосы, я оборачиваюсь. От увиденного кровь нагревается и приливает к щекам. Арсений лежит абсолютно голый. Его глаза закрыты, грудь мерно вздымается. Даже в полумраке можно разглядеть мышцы его пресса. А ещё у него эрекция, при взгляде на которую у меня сильнее пересыхает во рту.

Если бы в комнате было светло, я бы сразу отвела глаза, а сейчас продолжаю смотреть. У Арсения большой член. Я недавно специально в интернете сравнивала. Там куча разных есть: кривые, толстые, короткие, смуглые, сморщенные, похожие на палку, с пирсингом и без. У него не такой. Он длинный, прямой, тёмно-розовый, мускулистый. И он этой ночью был во мне.

— Можешь даже потрогать, — раздаётся охрипший от сна голос.

Я дёргаюсь, словно меня шарахнуло током. Боже… Только я могу попадать в настолько нелепые ситуации. Арсений застал меня за разглядыванием своего члена.

— Я только что проснулась, — мямлю я, будто бы это что-то объясняет.

Арсения, кажется, вообще ничего не смущает. Он заводит руки за шею, потягивается и потом смотрит на меня.

— Выспалась?

Я киваю и пытаюсь улыбнуться. Голова снова превратилась в жужжащий улей. Мысли, мысли, много мыслей… Почему он так пристально смотрит? Сильно ли опухло от сна лицо? На что похожа моя причёска? Самому Арсению повезло: у него короткие волосы и явно нет склонности к отёкам, судя по тому, каким свежим он выглядит.

Да, ночью всё проще: сознание засыпает и на первый план выходят эмоции. Утром по-другому. Мозг выключить невозможно.

— А ты? — спрашиваю первое, что приходит на ум.

— Сны мне не снятся, поэтому я всегда хорошо сплю.

— Я забрала у тебя одеяло, — я виновато стягиваю его с колен, но, вспомнив, что на мне по-прежнему нет белья, возвращаю на место. — Мама говорила, что со мной тяжело спать.

— Вряд ли у тебя получилось бы что-то у меня отобрать, — насмешливо произносит Арсений, скользя по мне взглядом.

Внизу живота судорожно сжимается, горло будто сдавило невидимой ладонью. Я знаю природу этих переливающихся оттенков в его глазах.

И в подтверждение моих мыслей Арсений перехватывает моё бедро и рывком тянет к себе. Я перестаю дышать — полностью парализована. Моя промежность прижата к его голому животу, ладони упираются в грудь. Я сижу на нём сверху, и у Арсения по-прежнему эрекция.

С трудом сглотнув, я смотрю ему в глаза. Арсений тоже смотрит. Его губы приоткрыты, ладони поглаживают мои бёдра. Он хочет снова заняться сексом? Сейчас? В такой позе?

Жжение под пупком нарастает, грозя превратиться в костёр, но воспрявшие мысли всё равно не отпускают. Закрыта ли дверь? Не услышат ли нас? Я не успела сходить в душ. Сейчас ведь уже не ночь, а утро, а после нам предстоит провести весь день вместе.

— Мне лучше вернуться в свою комнату, пока никто не проснулся, — я едва ворочаю языком. — Если кто-то увидит, как я выхожу из твоей спальни, это будет катастрофа. И ещё твоя дверь не закрыта.

Интимность в глазах Арсения рассеивается, его ладони освобождают мои бёдра. Его ведь это не задело? Он и сам всё должен понимать.

Я осторожно слезаю с него и непроизвольно кошусь ему на живот. Будет ужасно, что на нём останутся мои следы. Выяснить это возможности не получаю, потому что Арсений встаёт.

Я машинально отвожу глаза, чувствуя, как меня вновь заливает смущение. Его член до сих пор твёрдый. Ну почему всё так? Мы занимались сексом уже трижды, но каждый раз после я теряюсь, как школьница у доски.

Наверное, потому что это Арсений. Я годами видела в нём человека, который меня на дух не выносит. Высокомерный, холодный до жестокости, закрытый к людям и общающийся только с избранными. В настоящем я сплю в его кровати, он меня обнимает и свободно разгуливает передо мной голый. Полный разрыв шаблонов.

Остановившись у входа в ванную, Арсений оборачивается.

— Не забудь трусы, — кивок в изножье кровати. — На полу лежат.