Легенда (СИ) - Верещагина Анна Верещагина - Страница 1

Огромный паук медленно двигался по ущелью. Порой из-под его многочисленных лап вниз срывались мелкие камни, но дна пропасти они не достигали, намертво застревая в прочной паутине. Ни на миг не замирая, не опасаясь быть застигнутым врасплох, чудовище продолжало свое шествие. Если бы оно умело — улыбнулось, чувствуя себя хозяином в этих горах. Со жвал капала ядовитая слюна, собираясь в трещинах на камнях, отражая тусклый свет месяца. Сумеречный остановился, в предвкушении представляя, сколько же смельчаков попалось на этот раз в его крепкие коварные сети. Разум бывшего ар-де-мейца еще не угас окончательно, поэтому чудовище вспомнило и название гор, Гиблые, и то, ради чего сюда идут люди, и то, чего они боятся… Такие же глупцы, каким был он сам десять лет назад. Только ему повезло… Он услышал зов Некриты, поддался ему и стал сильнее мага-человека. Сейчас он перерожденный, потому не ведает, что такое страх.

Охотница в легких латах проводила глазами сумеречного, логово которого обнаружила еще днем и, не застав хозяина дома, приняла решение дожидаться захода солнца. Она видела остатки пиршества паука, заметила и тех, кого уже не спасти, чьи тела покрыты слоем паутины и напитаны парализующим ядом, и поклялась, что отомстит. Теперь охотница наблюдала, как сумеречный тащится по узкому коридору, считая секунды до своей первой настоящей битвы.

Уговаривая себя не торопиться, без лишних движений и не нужного волнения, Мирель вытянула клинки из ножен, все, как учил ее Лориан. И будто его уверенная, дружеская рука легла на ее плечо, на мгновение даже почудилось, будто сам наставник стоит за спиной, направляет, подсказывает, помогая осознать свою силу и способность победить. А эти мечи… видят Хранители, они дороги сердцу Миры, потому что их подарил тот, кого она любила больше жизни, ради кого пересекла Меб, навсегда покинув родные края, первый и последний раз воспротивившись любимым и любящим родителям. Сегодня мечи узнают вкус крови сумеречного, исполнят то, ради чего были выкованы лучшими оружейниками Хрустального города.

Слабое шевеление привлекло внимание паука, и он повернул голову, гадая, кто осмелился подобраться настолько близко к одному из его дневных убежищ. Внутри чудовища проснулось чувство близкое к обычному человеческому любопытству, и паук бы подивился, если бы успел.

Приложив все свои силы, вспомнив все, чему научилась, Мирель спрыгнула с небольшого каменного выступа и легко приземлилась прямо на спину сумеречного и, не теряя ни секунды, понеслась к голове.

Чудовище отозвалось мгновенно, содрогнулось всем телом, попыталось сбросить наглеца, осмелившегося совершить нападение. Чудом Мирель удалось устоять на ногах, и от испуга, что было мочи всадить один из клинков пауку в глаз. Сумеречный завопил, стараясь приподняться, взвиться, подобно скаковой лошади на дыбы, чтобы сбросить седока. Неистово мотая головой, паук мечтал, как его жвалы вопьются в нежную человеческую плоть. Мира грезила о том, чтобы не упасть, ведь на камнях ее ждет верная смерть, и тогда она никому и ничего не докажет, лишь даст новый повод посудачить. А уж как обрадуется Тьяна! Вскипела внутри девушки гордость, не позволила сдаться, заставила действовать увереннее. Второй клинок погрузился точно во вторую глазницу сумеречного, помогая Мирель удержать равновесие, а дальше… Все, как и утверждал Лориан, она просто ощущала вкус близкой победы, поддаваясь ярости, желая отомстить за тех, кого убило чудище, наказать бывшего мага за то, что поддался тьме, уничтожить слабака.

Тяжело дыша, Мира замерла, ощутив, как по телу существа прокатилась волна предсмертной дрожи, удержалась на его спине, пока сумеречный бился в агонии. Спрыгнула, перевела дыхание, огляделась по сторонам. К ней приближался человек. Мирель узнала его в тусклом ночном свете, эту пружинистую походку бывалого воина она помнила слишком хорошо. Молчала, с тревогой ожидая тех слов, что скажет ей наставник.

— Клинки, королева! — указал ей Лориан эрт Маэли.

— Ч-что? — все еще не веря в свою победу, отозвалась Мира.

— Вытри для начала, — скривился Лориан. — Не мясо на кухне нарезала!

— А? — Мирель обернулась к останкам чудовища, проглотила горький ком в горле, взглянула на мечи в своих руках, признала правоту наставника, занялась делом.

Эрт Маэли помалкивал, пристально наблюдая за ней, не делая подсказок, но и не ругаясь.

— Спасибо, — загнав мечи в наспинные ножны, тихо сказала она.

— Не за что, — Лориан криво улыбнулся, только глаза оставались ледяными, светясь зеленым светом во тьме. — Мне известно, насколько это важно для тебя! — обошел, резко вытаскивая свой клинок, взмахнул им, отрубая голову сумеречного. — Возьмем с собой! — сообщил ошеломленной госпоже и сразу почти приказал. — Идем, доставлю тебя в город, королева!

— Ты за мной следил… — тихо возмущаясь, догадалась Мирель.

Эрт Маэли обернулся, проходя мимо, кривая улыбка не сходила с его уст.

— А ты хотела побыть одна?

Никому, даже Алину, Мирель не простила бы такой непочтительности. Вот только наставник… Не так, ее единственный оставшийся на этом берегу Меб друг, был исключением. Вздохнув, она кивнула:

— Ты прав, мне пора вернуться в Хрустальный город, — произнесла и задумалась над тем, как много значат эти два слова.

Увидев город в первый раз, Мира решила, что попала в сказку. Запрокинув голову, она рассматривала каменную арку, украшенную лепными узорами. По широкой улице, где свободно могли бы пройти в ряд семь верховых, лошадь несла ее вперед. Каменную мостовую, выложенную громадными плоскими плитами с серыми прожилками, обрамляли полосы земли, где высились деревья. За деревьями, к удивлению девушки, находились дорожки, по которым сновали нарядно одетые, улыбающиеся жители. Дальше теснились дома — их стены были построены из белоснежного камня, а оконные проемы украшало сверкающее на солнце стекло. Дело рук магов-творцов, на зависть всем остальным обитателям Мейлиэры. Только ар-де-мейцы знали секрет изготовления такого чистого, звенящего, словно поющего, стекла, и берегли свою тайну, не выдавая и не продавая никому. Каменные вазоны для цветов стояли на каждом крыльце и на оконном карнизе. Яростно сверкал зеркально-белый камень, и королевской возлюбленной чудилось, будто она ослепла от всего этого великолепия.

Радужный дворец потряс ее воображение, точно колдовской сон, Мира не могла поверить тому, что видят ее глаза. Он казался разноцветной горой, увенчанной острыми шпилями башенок, сверкающими как драгоценные камни. Центральная башня поднималась над окружающей местностью, закрывала собой далекие горные вершины, покрытые снежными шапками. Девушка усомнилась, и, точно прочитав ее мысли, Алин улыбнулся и сказал:

— Это наш дом, любимая!

Алин… Днем Мирель могла не думать о нем, дела отвлекали, а вот каждая ночь становилась для королевы Ар-де-Мея кошмаром. Воспоминания тревожили ее, так, будто все произошло только вчера…

… Прекрасная невеста тихо шла к алтарю, не отрывая взор от жениха, одетого во все белоснежное, чтобы быть под стать невесте. Белый цвет — символ чистоты, начала новой жизни, как снежный ковер, не запятнанный не единым отпечатком подошвы. Алин улыбался, с любовью глядя на свою невесту, в то время, как многие из его советников хмурились. Чужачка, заманившая короля в свои сети, отчего он, такой предсказуемый, уверенный в себе, стал похож на смирного ягненка, всюду увивающегося за ней. Рискнул собой, прошел «темной тропой» лишь затем, чтобы переправить чужестранку за Разлом, минуя земли ир'шиони, не слушая дельных советов. И эта Мирель из южных краев вот-вот станет новой королевой Ар-де-Мея! Чего ждать теперь?..

До их ли мыслей было влюбленной невесте короля? Она не видела ничего, кроме ответного огня в синих глазах жениха. Свадьба прошла, как в тумане, слова жрецов слышались точно издалека, аромат цветов кружил голову. А осторожное прикосновение руки Алина казалось обжигающим, таким, что чудилось, будто жених пылает, из-за чего и Мире делалось нестерпимо жарко.