Одиночка (СИ) - Салах Алайна - Страница 35

— Спасибо за подсказку, — бросаю, на ощупь находя ручку. Глаза горят, но слез даже близко нет: они иссушены отчаянием и гневом. — Дима всю компанию против тебя настроил. Имей в виду.

По-хорошему нужно поехать домой, к маме, как я и обещала. Там ждет вкусный завтрак, улыбка мамы и басовитая речь отчима, подтрунивающего над ее тягой к садоводству. Можно даже без какого-либо осуждения выпить самодельной настойки и пойти греться в баню, чтобы вытравить из груди этот холод.

Но потом понимаю — это не то. Сейчас мне хочется видеть рядом человека для себя. Мама, без сомнений, меня любит, но она человек для Олега, так же как он — для нее. Они засыпают вместе, ведут общий быт, делятся друг с другом случившимся за день, обсуждают проблемы и радуются. Даже моя близкая, обожаемая Ксюша — человек не для меня, а для кого-то другого. В момент отчаяния хочется быть рядом с тем, для кого я — самая главная персона на свете. С тем, чьи мысли занимаю в течение дня и для кого всегда, в любой ситуации буду в приоритете. Человеком вне конкуренции.

После разговора с Адилем мне одиноко и холодно. Какой безвольной мазохисткой нужно быть, чтобы никак его не отпустить. Может быть, мне просто нравится страдать? Это ведь тоже впечатления, причем сильные. С Димой все было хорошо и гладко, и в конечном итоге стало скучно. Что со мной не так? Ладно бы лет в семнадцать-девятнадцать, но в двадцать шесть гоняться за разрушительными эмоциями — явный признак психических проблем.

Заставляю себя остановиться, когда прохожу минимум километр. Все это время я шла в расстегнутой куртке и без шапки. Аплодисменты моей импульсивности. Не хватало только свалиться с простудой.

Выудив телефон из кармана, бесцельно разблокирую экран. Пора решить, что делать дальше. Сумка осталась в квартире отца, но возвращаться туда совсем не хочется. В сумке все равно нет ничего важного, что нельзя забрать в любое другое время. Не хочу. Снова проходить мимо той двери и видеть новую машину Адиля, в которой лежат женские сигареты и презервативы. Плотнее запахиваю куртку. Как я могла идти и не замечать, что на улице так холодно?

Непослушный от холода палец самовольно проматывает список звонков и застывает на имени Димы. Потому что он был человеком для меня. В любых обстоятельствах, как бы сильно мы ни поругались, я знала, что остаюсь для него в приоритете. Дима. Понятный, надежный и любящий меня больше, чем кого-либо.

Словно по волшебству, на экране вспыхивает его фотография. Впрочем, никакое не волшебство это, а обычная аватарка звонка. Хотя к чему преуменьшать магические способности мысли? Я думаю о Диме, и он мне звонит.

«Какие доказательства тебе еще нужны? — требовательно спрашивает внутренний голос. — Может быть, пора перестать гоняться за экстремальными впечатлениями и наконец оценить то, чем одарила тебя судьба? Вот оно. Когда тебе плохо, звонит человек, который по-настоящему тебя любит. Который готов не только брать, но и отдавать взамен. Это называется «зрелые отношения», а не ругань с пеной у рта, не отчаянный секс после ссоры, не швыряние посуды в стену, не одержимое желание пробраться в голову к другому, потому что он слишком скуп на проявление чувств. Все вышеперечисленное и есть банальная зависимость».

Еще Дима знает, чего хочет от жизни: меня и семью. Знает, для чего он зарабатывает деньги. Не для праздных трат на дорогие шмотки и автомобиль последней модели. Он думает о завтрашнем дне и готов вкладываться в будущее тех, с кем хочет связать свою жизнь. Он хочет детей. Почему меня это так испугало? Дети — это добровольное принятие ответственности. Разве не этого каждая женщина ищет в партнере? Уверенность в будущем, заботу и надежный тыл. Сложно представить отцом Адиля. Я бы сказала, что невозможно. А Диму — легко. Потому что он, в отличие от Адиля, здоровый.

— Привет, — выговариваю в динамик. — А я как раз о тебе думала.

— Видишь, какая у нас синхронизация, — голос Димы звучит тепло и чуточку шутливо. — Я тоже все утро о тебе думаю. Ты где, у мамы? Уже позавтракала?

Я прикусываю губу. Если скажу, что с самого утра потащилась к отцу, то всё испорчу. Но и врать… Врать я не хочу.

— Нет, еще не завтракала, — бормочу, впиваясь взглядом в вывеску «Портьерный салон». — Я в город приехала.

Мозг судорожно работает, ища выход из сложившейся ситуации, и когда находит, ноги ускоряют шаг.

— Помнишь, я говорила тебе, что тюль хочу поменять. Сейчас как раз захожу в магазин штор.

Хватаюсь за ручку и прикрываю глаза в облегчении. Успела. Компромисс между правдой и ложью нельзя назвать враньем. И я действительно давно хочу выбрать новый тюль взамен испорченного — просто никак руки не доходили.

— Ты долго там будешь? — спрашивает Дима, не заметив нервного дребезжания в моем голосе. — Я тоже еще не завтракал. Давай заберу тебя, как закончишь, и вместе поедем в «Лардин».

Я ловлю на себе вопросительный взгляд девушки-консультанта, очевидно желающей ознакомить меня с ассортиментом, и, вежливо улыбнувшись, мотаю головой. Спасибо, пока ничего не нужно.

При упоминании нашей кофейни в груди теплеет. «Лардин» — мое любимое место для завтраков. Там вкусный кофе и лучшие горячие сэндвичи с лососем и индейкой. Дима, конечно, об этом помнил, когда предложил.

— Я с удовольствием, — отвечаю, отворачиваясь от девушки. Словно она может знать, что произошло за полчаса до этого разговора, и мысленно меня осуждать. — Я здесь минут на двадцать, не больше.

Диктую Диме адрес. Хватит с меня погони за призраками прошлого, которая все равно ни к чему не приведет. Сегодня я попробовала и в очередной раз облажалась. Отныне буду смотреть только вперед.

Дима приезжает минут через сорок: добраться на другой конец города раньше у него физически нет возможности. К этому времени я успеваю перебрать кучу тканей, от шифона до органзы, пообщаться с владелицей салона и импульсивно заказать новые портьеры, которые не слишком нужны.

— Благодарим за визит, — провожает меня механический голос девушки-консультанта. — Будем рады видеть вас снова.

Дима припарковался у самого входа, хотя куда проще было остановиться вдоль дороги. На пятачке возле магазина даже вдвоем стоять тесно, не то что на машине развернуться.

— Привет, — здороваюсь я и, резко смутившись, быстро целую его в щеку. — Спасибо, что приехал.

Дима улыбается, но видно, что и он не совсем знает, как себя вести. Мы вступаем в новый этап отношений, с откатом назад, и оба прощупываем почву.

— Выбрала шторы? — спрашивает он, оглядывая стеклянную витрину магазина.

Мне чудится, что Дима пытается рассмотреть, был ли там еще кто-то, но списываю это на паранойю.

— Да. Смотрела тюль, а в итоге заказала портьеры. Значит, едем в «Лардин»?

Немного странно это все. Сидеть в знакомом до мелочей салоне порше, смотреть в лицо, изученное вдоль и поперек, и ощущать, будто знакомишься с ними заново. Это, конечно, пройдет со временем. Мы с Димой оба будем стараться.

— Да, в «Лардин». — Дима смотрит на меня с вопросительной улыбкой. — Я же сказал. Или ты передумала?

— Я нет, но вдруг ты передумал, — замечаю я и отвожу глаза. Потому что говорю далеко не о завтраках.

Кажется, Дима уловил двусмысленность вопроса, потому что в следующую секунду кладет ладонь мне на колено и тянет к себе.

— Нет, не передумал. — Его теплое дыхание со вкусом жевательной резинки касается моих губ, с каждым мгновением становясь все ближе. — С чего бы?

Я закрываю глаза и позволяю себя целовать. Приятно, тепло и по-прежнему странно. Еще недавно я словно находилась в эпицентре землетрясения, рискуя быть погребенной под руинами заживо, а спустя пару дней преспокойно сижу в кресле-качалке и пью мандариновый чай в обнимку с книжкой. Нет никаких царапин и шрамов на теле, хотя, казалось, они обязаны быть. Разве что ощущается фантомное жжение в груди — но с ним я давно свыклась.

Неделю спустя