Романов. Том 1 и Том 2 (СИ) - Кощеев Владимир - Страница 23

— Вы слишком верите в их техническое превосходство, Семен Константинович, — заговорил Мурза Артурович, когда мой друг выговорился. — Я понимаю, вы чаще всего именно с ними сталкиваетесь в Амурском княжестве. Но позвольте не согласиться — до сих пор единственной силой, которая способна сравняться с нами, остается Османская империя. И так будет еще очень долго.

Выйдя в нужный проход, я оказался перед беседкой, занятой Ефремовым и Аганиными. Морозова стояла чуть в стороне, с интересом разглядывая зеленую изгородь.

— Господа, дамы, — чуть кивнув, я обозначил свое появление, — надеюсь, вы не скучаете?

Виктория Львовна улыбнулась мне, мужчины, попивающие вино, лишь кивнули. А вот Динара едва сдержалась от зевка.

— Господи, Романов, умоляю, спас нас от этих двух солдафонов! С ними такие девушки, а они все о своих игрушках!

При этом она активно жестикулировала, проявляя такой артистизм, что мне на секунду действительно стало ее жалко.

— Прошу прощения, что заставил вас ждать, — с улыбкой сказал я.

Однако закончить фразу мне не дал слуга. Как обычно для местных работников, он появился из какого-то тайного прохода, который был незаметен, если о нем не знать.

— Княжич, мне велено сопроводить вас на переговоры, — негромко сообщил он. — Царица выступит арбитром в споре Николаевых против Романовых. Вы должны явиться, как обвиняемый.

— Какая странная формулировка, — заметил Аганин. — Позвольте осведомиться, о чем спор?

Слуга повернулся ко мне, спрашивая разрешение на озвучивание, и я кивнул.

— Род Николаевых выдвинул обвинение роду Романовых в распространении порочащих репутацию слухов в адрес дочери главы рода — Николаевой Ангелины Ивановны.

Небольшие споры традиционно решали в присутствии глав родов. Это позволяло одновременно и держать всех в тонусе, и при этом не прослыть тираном. Несмотря на превосходство царя, он был вынужден все же считаться с аристократами, а потому создавал видимость, что их мнение очень важно.

Сам монарх в мелких дрязгах не участвовал — не тот уровень, чтобы судить, кто кому на ногу наступил. Без его одобрения нельзя было получить разрешение на войну родов — и кроме самого прошения в этом процессе требовалось соблюсти целый ряд условий. Начинать же любые боевые действия без дозволения царя было опасно обвинением в измене, ведь ты подрывал обороноспособность страны, так что доводы нужно приводить очень весомые.

Но каждый прием у царя не обходился без двух-трех тяжб мелкого калибра, когда рода сталкивались лбами за сорванный контракт или нанесенное оскорбление. Вот и сейчас предстояло разбирать такой же незначительный вопрос — кто кому и сколько должен заплатить.

Меня провели в небольшой круглый зал, уже заполненный народом. Патриархи родов разбились на три группы. Ближайшая от меня партия была «Царской», нашими политическими союзниками.

Эти князья и бояре поддерживали любое начинание монарха, так как были кровно заинтересованы. Здесь собрались в основном рода, занятые как в армии, так и в добывающей промышленности. Среди них я заметил сидящего в кресле Демидова. Руслан Александрович поглядывал на окружающих с легкой толикой презрения. Кивнув нескольким знакомым лицам, я прошел дальше.

Дальше от входа и ближе к трону разместилась «Княжеская» партия. Консерваторы, главная цель которых — сохранение своего положения в царстве и защита прав. В основном при столкновении интересов именно их использовали в качестве поддержки, склоняя то на одну сторону, то на другую. При этом тот факт, что возглавлял их один из великих князей Рюриковичей, позволял в некоторой степени пропихивать и свои проекты.

Последним и самым неоднородным обществом являлась «Свободная» партия. Главные оппозиционеры государя и Царской партии. К ним принадлежали Николаевы, вызвавшие нас на разбор, да и в целом бояр здесь было большинство. Хотя мы и считались противниками, несколько дельных предложений было внесено именно с их подачи.

Я сел на указанное мне место на стуле за столом, покрытым бархатом. Передо мной стоял кувшин с водой и бокал. Рядом стояло небольшое кресло для главы рода, который будет вести основную речь.

Напротив моего стола имелся точно такой же, а по левую руку стояла конторка секретаря и малый трон для царицы. Пока что мебель пустовала, и я замер, дожидаясь начала.

Повернув голову в сторону собравшихся патриархов, я заметил, как ко мне проходит отец. Алексей Александрович сел рядом, поправляя свой пиджак с гербом рода на груди. Держа лицо абсолютно спокойным, он обернулся ко мне.

Нас окутало облако отцовского дара, и глава рода заговорил:

— Удалось договориться?

— Все хорошо, — подтвердил я.

— Отлично, ты здесь в первый раз, так что я тебе все кратко объясню. Долго эти разбирательства не длятся, — сказал отец. — Это только предварительное слушание. Выступает обвинитель, затем ответчик. По итогу царица решает, перейдет ли разбирательство в монарший суд или все закончится здесь. Обычно на одно дело уходит минут двадцать, так что если тебя спросят, говори кратко. У государыни не так много времени.

Ну, теорию я и так знал, теперь наступило времени практики. Обычно на моем месте присутствовал Сергей, ему как наследнику положено сопровождать главу и набираться опыта.

Патриархи не сидели молча, это была отличная возможность собраться всем в одном месте и обсудить какие-то детали. Дума заседает не так часто, и в основном туда приходят уже с готовыми решениями, так что для тех, кто не сидит в столице постоянно, этот прием — отличный способ связаться с единомышленниками.

Единомышленники… С тех пор, как Романова была объявлена невестой царя в свои четырнадцать, прошло без малого двадцать лет. Но цесаревича так и не появилось, а время идет. Если сестра отца не забеременеет в этом году, она достигнет возрастного порога, когда зачатие естественным образом уже под вопросом. Даже царская партия, сколь бы лояльны они к Михаилу ни были, его жену потребуют отправить в монастырь среди первых.

Потому что царь тоже не молодеет. Несмотря на поддержку лучших целителей, чудеса они не творят.

— Почему Николаевы нас обвиняют, а не мы их? — спросил я, пользуясь общим шумом в зале.

— Боярин первым подал прошение, — улыбнулся он краешком губ. — И будет давить на то, что мы его притесняем.

— Бессмысленно, у нас ведь нет доказательств, — произнес я.

— Но Николаев этого не знает, — ответил тот. — Его единственная возможность защититься — выставить все это дело как княжеский произвол. Ты оболгал его дочь, а я потребовал виру. В таком случае он тут жертва, а не мы. И допрашивать будут тебя, а свою дочь он таким образом защитит, уверен, ее даже не будет в зале, ведь ее интересы представляет глава рода. На предварительном слушании допросов не проводят, так что у Николаевых есть шанс выиграть. Решит царица, что доказательств нет или недостаточно, и дело уйдет в архив. Такое уже бывало, поверь моему опыту, до суда доходит хорошо если одно разбирательство из сотни. Обычно все решается на месте.

— Получается, он выкрутится, — подвел итог я. — Но ты позволил ему сделать первый ход. Какая нам от этого выгода?

— Выгода, Дмитрий, появится, когда мы доведем дело до суда, — одернув пиджак, отец поднялся, и я последовал его примеру.

Облако дара, скрывающего наш разговор от посторонних, исчезло. Времени поговорить больше не было — в зал вошел секретарь.

Невзрачный мужчина в униформе сотрудника Кремля прошел к своему столу. Следом за ним распахнула двери охрана, и один из них объявил:

— Государыня Русского царства!

Супруга Михаил II входила в зал плавно, давая на себя полюбоваться. Серебристое платье, сверкающие украшения на руках, шее, ушах. Темные волосы собраны в несколько хвостов, переплетенных в причудливую корзинку. Металлический ободок короны разительно отличался от остального наряда царицы, привлекая внимание и оттеняя праздничный наряд.