Лиорская мельница (СИ) - Андросов Андрей - Страница 8

– А потом выкормыш ублюдка, из-за которого у меня в башке звенит этот шаргов колокольчик, приходит ко мне и дерзит. Не просто дерзит, он еще и перебивает. Меня! И что же мне с ним делать, а, Колокольчик? – Чегодун свесился с лавки к хватающему воздух Браку, приподнял его голову за волосы и буквально прорычал слова в ухо парню, – Динь-Динь, сученыш! Слышишь колокольчик?!

– Хорош, – Часовщик рывком вернул старшего сборщика за стол. – Он все понял. Ты ведь понял, Брак? Ты передашь Джусу эти слова?

Дождавшись убедительного кивка, Часовщик выжидающе взглянул на Чегодуна. Тот уже успокоился, хотя дышал по-прежнему тяжело. Сплюнул на Брака, не попал, после чего сожалеюще процедил:

– Передай Джусу, что если не отдаст долг до конца Схода, заберу у него трак. Или тебя. Еще не решил.

Брак, шатаясь и неловко опираясь на левую ногу, поднялся. С благодарностью принял протянутый Гарпунщиком тяжелый железный протез. Повозился с ремешками – шаргов Чегодун умудрился надорвать один из них. Кое-как закрепил ногу под коленом и осторожно поковылял к третьему столу. Подобрать миску и мысли не возникло – ползать под ногами у старшего сборщика он не собирался.

– Не жестковато?

– В самый раз. Может, чутка переборщил, – Старший сборщик задумчиво почесал нос. – И парень мне не нравится.

– Джус сорвался после Симы.

– Он сорвался еще раньше. Сима его удерживала, не давала окончательно потонуть. У бабы были стальные яйца.

– Уж потяжелее Джусовых. Ты мне вот что скажи... – Часовщик глотнул пива из дорогой стеклянной бутыли, – Брак тебе чем не угодил?

– Мне? Да ничем. Час, меня страшно раздражает Джус. Прямо до дрожи. Веришь, я долго пытался его вытащить. Годами. Так пробовал, и этак. Давал ему работу, пытался как-то пинать, – Чегодун звонко прощелкал пальцами руки. Хруст суставов напоминал осыпь мелких камешков. – И все зря, продолжает скатываться. Недавно чуть два трака не угробил, свой и Хольдера.

– Это который со спаркой?

– Ага, его. Помнишь, пузырей били по весне? Там еще мыс такой кривой был.

– Помню, – Часовщик поежился и застегнул пару петель на плаще, – Холодно было.

– Там Джус и отличился. Хольдер двигатель на спарку перевел, у него по-другому наводиться никак. Ну а четырехпалый его таскать должен был, на жесткой сцепке. Ветер сильный был.

– Я Хольдеру ее и сводил. Рама там дрянь, пришлось с кабины наращивать.

– Наверное. Джус умудрился проспать и обгадить начало. Как флиры медуз шуганули, тех ветром к мысу понесло. Все сразу туда, мыс высокий, даже жахатели достают. Хольдер орет, у него скраппы простаивают, а медуз уже уносит. Тут Джус проснулся. Рванул за остальными как ошпаренный, ну и врубился на подъеме в откос. Кабину разворотил и трак почти перевернул. А рядом обрыв. Хорошо Хольдер успел, плюнул на спарку и якоря сбросил. Так и удержались. Не успей Хольдер – оба бы на дне лежали.

– Не слышал таких подробностей. Помню, что с дележкой какие-то проблемы были. А про обрыв не знал.

– Почти никто и не знает. Я бы и тебе не рассказал, если бы в Джуса хоть немного веры осталось. Он тогда едва ли не на коленях Хольдера упрашивал не губить. Сам знаешь, как с Джуса бы спросили, всплыви оно. На дележке срач жуткий начался, Хольдер ведь не жахнул ни разу, а шли они за трофеи. Даже ремонт трака покрыть нечем было. И Джусу уже обещал не сдавать. Так до меня и дошло, сами бы не разобрались. Четырехпалому пришлось в счет пяти охот Хольдеру ремонт трака покрывать, поверх налога на говно.

– Налог на говно?

– Чтобы Хольдер на говно не изошел.

Прислушивающийся к разговору Гарпунщик заржал.

– Я чего взбесился то. Джус потом ко мне приперся. Трезвый. Говорил красиво, я аж заслушался. Пяткой в грудь бил, ухо себе чуть не отгрыз в порыве страсти. Говорил, что устал, дальше так не может и все такое. Просил кри до Схода. Я, дурак, поверил и дал. Представь, он даже расплакался.

– Много занял? – поинтересовался Часовщик.

– Тридцатку.

– Фиолки?

– Откуда у меня столько? На всю семью сейчас столько не наберется, все в товаре. Разве что у Кронга в заначке. Кронг, у тебя есть тридцать фиолок?

Мерно жующий лепешку лепешку с мясом патриарх поперхнулся и изумленно посмотрел на Чегодуна.

– Тебе зачем? Хочешь стрейб купить и свалить на острова?

– Не откажусь. Но, боюсь, без стряпни Отбивки загнусь от голода и сдохну в корчах еще над заливом. Так есть или нет? У меня чисто практический интерес.

– Нет. И не будет, если не расторгуемся. Год паршивый вышел. Двадцатку наскребу, не больше.

– Расторгуемся, – Чегодун легкомысленно махнул рукой. – Завтра пузырей насшибаем, сразу скинем на торге.

– Делиться придется. Желтые тоже в деле, они стаю с флира списали.

– Не страшно. Одни бы все равно не потянули. Сам знаешь, какое завтра утро.

Кронг поморщился и вернулся к лепешке.

– Поглядим, как пойдет, – старший сборщик вновь повернулся к Часовщику. – В общем, занял у меня тридцатку. А дальше – сам видишь. Последний месяц шугается от меня, как гразг от огня. Но хотя бы трак восстановил.

– Ему Брак кабину чинил, – хмыкнул Часовщик. – Натаскал железяк и свели вдвоем. Криво, правда.

– Еще бы. У Джуса руки из жопы, хотя водитель он отменный. – Чегодун закурил и добавил: – Был. Через год мой старший из Поиска должен вернуться, если сам траком не разжился – отдам ему этот.

– Не веришь, что вернет?

– Час, ты видел его? Разложиться не успели, он уже синий. К Безногим пошел, либо надираться, либо клянчить. Либо и то, и другое. Джус не жилец.

– Ты так и не ответил. Брака за что?

– Подумай сам. Ты же умный. Брак хороший механик, лет через десять может тебя сменить. Зачем его из семьи выпускать? Или у тебя на примете есть другие?

– Почему выпускать? – недоуменно спросил Часовщик, – Вернется из Поиска, получит метку. И пусть сменяет.

– Не вернется. Он слабак и калека. Либо ограбят и прирежут, либо прирежут и ограбят. Давно на Вольных Землях в одиночку был?

– До города доберется. Осядет там, опыта подкопит, кри.

– Как он доберется? Транспорта у него нет. А брать незнакомого калеку из чужой семьи в напарники – поищи идиотов, будь он хоть трижды механик. Логи мог бы взять, он вечно вокруг Бракованного отирается, но у Логи тоже транспорта нет. Час, пойми, даже если парень чудом доберется до города и нормально устроится, он все равно для нас потерян. Останется там, в клан не вернется. Или еще куда свалит. Видел, как он на цепы глазеет? Отпустим парня в Поиск, потеряем механика.

– Цинично. А если все-же соберется отправиться?

– Джусу намекну, что готов долг списать, если откажется от калеки, – махнул рукой Чегодун. – Главное, чтобы парень не сбежал раньше срока. Шепну в кругу, чтобы никто не вздумал скиммер ему продавать. А других вариантов не будет, для вольников он либо добыча, либо кри не хватит. Останется в семье, выучится, а потом и в клановые выбьется. Ты же выбился.

– Подонок ты, Чегодун, – вздохнул Часовщик и потянулся за пивом. – Ну и мразь заодно, циничная и расчетливая. В логике тебе не откажешь, но порядочностью тут не пахнет.

– Так это потому, что у меня ее нет. Лекарь отрезал, бантиком перевязал и обратно мне вручил. Я на полочку поставил и забыл, куда именно.

– Я не отрезал.

– Да не ты. Другой лекарь.

– Чегодун, а зачем ты ходишь к другим лекарям? – Холик, несмотря на весьма посредственные навыки в лекарском деле, о своей персоне был крайне высокого мнения, и чутко выискивал в чужих разговорах признаки неуважения к себе.

Часовщик вполуха слушал разгорающийся скандал. На душе было муторно.

Брак ковылял мимо стола клановых, где вовсю уже разгоралась вечерняя попойка.

По традиции Большого сбора, в первую ночь на чужие стоянки не ходят, хотя бы до тех пор, пока все семьи не соберутся. Нажираются в узком кругу. Уже потом, на следующий день, начнутся брожения. Друзья ищут друзей, враги ищут врагов, кто-то ищет собутыльников, кто-то незамужних девиц. Но в первую ночь нельзя. Хотя некоторых это не останавливает – Джуса за столом не видать.