Перворожденный (СИ) - Солодкова Татьяна Владимировна - Страница 93

— Прекратить говорить тебе правду? — холодно уточнил Нэйт. — Разве не для этого ты просил меня стать Придворным магом? Так вот, как бывший Придворный маг я говорю тебе правду: у тебя нет выбора. Я — преступник, ты — король. Устроив мне публичную казнь, ты, во-первых, — он поднял руку и принялся загибать пальцы, — умаслишь Инквизицию, во-вторых, — следующий палец, — поднимешь свой авторитет среди аренорцев и докажешь, что суров, но справедлив, — еще палец, — в-третьих, ты обезопасишь свое королевство и своих подданных в будущем.

Их взгляды схлестнулись. Эрик все так же стоял у дверей, но был полон решимости и глаз не отводил. Нэйт отвел свои первым — не хотел, чтобы друг прочел в них боль и отчаяние, от которых, казалось, плавились кости.

— Скажи мне, что убил их неосознанно, — серьезно попросил Финистер, — что дар вырвался из-под контроля и ты не смог его удержать.

Нэйт невесело усмехнулся.

— Говорю. Что дальше? У тебя по-прежнему нет выбора.

Эрик вздохнул с облегчением, наконец решился, прошел в комнату, взял стул, сел напротив — еще лучше, как на допросе.

— У меня есть выбор, — сообщил. — Ты себя не контролировал.

Не контролировал — это правда, но правдой было и то, что он не пытался себя контролировать. Дар рванулся наружу, ломая все щиты и барьеры, но ему никто не препятствовал.

Эрик смотрел на него сочувствующе. Это было невыносимо.

— Нэйт, мне так жаль Лиссану и…

Нет, вот это было невыносимо по-настоящему.

— А мне не жаль, — Нэйтан не дал договорить, — не жаль Элею. Если бы я мог спасти Лиссану, я бы сжег их еще раз, больше, вдвое больше, если бы потребовалось. Я положил бы весь Аренор у ее ног, если бы только это помогло ее спасти.

Финистер помолчал.

— Это только еще раз говорит о том, что теперь ты неопасен и никому не угрожаешь.

Раздражение стало переходить в ярость. Он что, его не слышит? Снова верит в святость дружбы и готов забыть обо всем на свете ради друга? Нет, у королей так не работает.

— Ты меня слышишь? — Нэйт уже почти рычал. — Мне не жаль, — повторил с нажимом, — меня не мучит совесть. Мне плевать. Ты был в шоке, что Верноэль убил Анжелику и собственного отца, что Корвин устранял неугодных. Поверь, ни один из них никогда за всю свою жизнь не убил бы столько народу, сколько убил я. — Эрик сжал губы и отвернулся. — Нет уж, не отворачивайся, — прорычал Нэйтан. — Я сжег их всех: женщин, детей, пробегающую мимо собаку, спящую на подоконнике кошку. Всех. И мне наплевать. А если ты оставишь меня при себе, нет гарантий, что меня снова не накроет, что я не спалю тебя, твой замок, дорогих тебе людей. Перворожденных не осталось неспроста, их не должно быть.

Несмотря ни на тон Нэйтана, ни на его слова, король оставался абсолютно спокоен.

— Ты так хочешь, чтобы я тебя казнил? — спросил понимающе.

Он хотел.

— Да.

— Я не стану этого делать.

— Хорошо. — Нэйт встал. — Тогда я уйду прямо сейчас. Скажи Инквизиции, что я сбежал.

Эрик не шелохнулся.

— Я прошу тебя остаться.

Нэйт и сам не знал, почему не переместился сразу же, зачем все еще участвовал в этом нелепом разговоре.

Покачал головой.

— Я тебе больше не нужен. А вот моя смерть сыграла бы тебе на руку. Если ты решишь помиловать меня королевским указом, этим ты поставишь крест на своем правлении. Аренор не простит.

Финистер поднял голову, чтобы посмотреть ему в глаза.

— Может быть, чтобы удержаться на троне, ты мне больше не нужен, но я нужен тебе.

Нэйт скептически фыркнул.

— Да неужели?

— Да, — и не думал отступать король, — я твой друг и я тебя не брошу. У тебя никого больше нет, и мне чертовски жаль, что это так. И я, как единственный оставшийся не чужой тебе человек, ни за что тебя не отпущу.

— Ты не можешь меня удержать.

Эрик кивнул, соглашаясь.

— Поэтому я прошу. Мне достаточно того, что ты убил этих людей неосознанно.

Вот бы и ему самому было этого достаточно.

Нэйт устало опустился обратно на стул.

— Уже завтра у стен замка соберется толпа, которая будет требовать от тебя выдать им убийцу невинных людей.

— Мы решим этот вопрос, — уверенно отмел данный аргумент Эрик. — Ты останешься?

Ему хотелось уйти. Знать бы еще куда. Жить не хотелось в принципе, но прыгать с балконов — это способ Верна, а казнить его король отказался.

Нэйтан молчал.

— Хорошо. — Теперь встал Финистер. — Дай мне слово, что останешься до завтра.

— А назавтра появится радуга, и моя жизнь станет прекрасной и счастливой? — огрызнулся Нэйт.

— Завтра будет новый день, — отрезал король. — Так ты дашь мне свое слово?

Нэйтан пожал плечами. В общем-то, ему было все равно.

— Держи, — отозвался глухо.

После чего Эрик молча покинул помещение.

Нэйт прикрыл глаза и так и сидел на стуле посреди комнаты, не шевелясь.

Их руки разъединились.

— Любопытство удовлетворено? — спросил издевательски.

Катрина проигнорировала этот тон. Она уже уяснила, что чем хуже воспоминание он показывал, тем язвительнее становился.

— Ты остался, — подытожила тихо.

Развел руками.

— Как видишь.

— И превратился в Натаниэля, — это не было вопросом.

Покачал головой уже серьезно.

— У Эрика не было выбора, ты же видела. Он бы не удержал трон, реши просто помиловать меня. Его обвинили бы в предвзятости. Было объявлено, что я умер от пыток в подземелье. Мне придумали новое имя. — Она помнила, то самое, которым Фин по ошибке назвал Нэйтана, когда нашел в таверне с целью нанять. — Убрали из замка всех неодаренных, знавших меня в лицо, одаренных заставили поклясться, что эта тайна умрет вместе с ними.

— А плащ? — Катрина перевела взгляд на темную ткань.

Нэйтан пожал плечами, будто не понял вопроса.

— Многие могли меня помнить, а появляться с Эриком на публичных выступлениях я был обязан в целях безопасности.

— Ты мог поставить иллюзию, сделать себе другое лицо.

— Угу, — к нему вновь вернулась язвительность, — и каждый раз, ставя иллюзию, я бы повторял черты по-разному, сбиваясь в мелочах, и в итоге люди бы поняли, что дело нечисто. К тому же плащ добавил таинственности.

— И ужаса, — согласилась Катрина.

В этом он был прав, плащ сделал его загадочным и устрашающим. Натаниэля боялись даже те, кто никогда с ним не сталкивался, ведь один его вид приводил в ужас.

— И что же было дальше? — спросила она, вновь вспомнив, что время ограничено. — Полагаю, теперь мы можем перейти к теме заговора?

Нэйт смерил ее взглядом, то ли оценивая, то ли что-то прикидывая.

— В общем-то, мне хотелось передать кому-то свои знания, я это сделал. Ты способная ученица.

Катрина моргнула, осмысливая услышанное. Потом возмущенно распахнула глаза.

— Нет-нет-нет, даже не думай, — возмутилась. — Еще ты обещал раскрыть все карты. Обещал. Я должна узнать про заговор.

Он смотрел прямо, не отворачивался, не гримасничал. Ее сердце гулко билось в груди. Появилось предчувствие чего-то страшного и неотвратимого.

— И ты готова довериться мне, что бы я ни сказал?

Она уже доверилась, больше чем могла бы раньше вообразить. Но сейчас от его слов ее пронзил озноб.

— Что ты сделал? — прошептала, чувствуя, что ответ ей не понравится.

Нэйтан оставался серьезен, ни тени улыбки.

— Смотри, — пальцы коснулись завязок плаща.

А потом он сбросил его с плеч. Темная ткань с тихим шелестом упала на пол.

Катрина ахнула и отшатнулась.

Ее ослепило ярким светом, бьющим из его груди. И только шарахнувшись в сторону, Катрина сообразила заблокировать магическое зрение.

Как он мог?!

В самом начале она подозревала, что Нэйтан просто тянет время, отсиживаясь в камере, которую может покинуть в любой момент. Но потом Катрина поверила. Поверила, а он все это время нагло врал, смотря ей прямо в глаза.

Все оказалось так просто. Вот почему Нэйтан не снимал плащ — чтобы непрерывно скрывать сияние своего дара. Зачаровал плащ заранее, мастерски спрятал плетение заклятия и смог позабыть о контроле той части сил, которая была видна окружающим.