Изгнанник. Арка 3. Том 2 (СИ) - Янтарный Дмитрий - Страница 13

Мы переходили из комнаты в комнату, от экспоната к экспонату. Фендир рассказывал, в общем-то, ожидаемо обыденные вещи Руарха, но делал это с таким увлечением и огнём в глазах, что и других заражал своим азартным любопытством. Даже Маис и Пино, явно наизусть здесь всё знавшие, слушали Фендира с интересом.

Как я и ожидал, действительно интересные вещи начались, когда мы вошли в комнату, посвящённую историческому блоку, связанному с вторжением захватчиков. Здесь я уже с интересом изучал и оружие, которым пользовались тогдашние защитники, и прочие атрибуты того времени. Автоматики среди них, конечно, не было, так как подобный технический прогресс всегда тормозила магия, если она присутствовала в этом мире. Но щиты, копья, мечи, самострелы выглядели вполне себе функциональными, даже спустя сто сорок девять лет пребывания в музее. Вполне возможно, что при желании даже сейчас их можно использовать по прямому назначению.

Что было не менее интересно, так это экспонаты, посвящённые самим захватчикам. Было несколько изображений от, как уверял Фендир, очевидцев, которые вернулись с поля боя и не побоялись их нарисовать. Что было удивительно и ожидаемо одновременно, вот захватчики выглядели, как самые настоящие демоны. Огромные мощные тела, злые красные морды с горящими глазами, звериные лапы и хвосты. Оглядевшись, я увидел на стеклянных постаментах кости от лап и, вероятно, хвостов.

— А что, — поинтересовался я у Фендира, — неужели ни одного… трупа захватчиков не смогли доствить в музей? Ну, хотя бы целый скелет?

— Очевидцы утверждали, что это невозможно, — развёл руками смотритель, — по их словам, если нанести чудовищу смертельную рану — оно немедленно рассыпалось прахом. Так что отрубленных конечностей — сколько угодно. А вот даже череп, не говоря уже о целом скелете, так и не удалось получить.

Снова повернувшись к изображениям, я вдруг заметил, что внизу неведомые художники оставили свои подписи. Правда, слова эти для меня ничего не значили.

— А… это вот что? — поинтересовался я.

— Художники говорили, что именно эти слова захватики повторяли чаще всего. Но что они означают — никто не знает. Сам понимаешь, в силу естественных причин бесед с ними никто не вёл.

Присмотревшись, я увидел, что среди всех слов, которые написали художники, на всех трёх холстах чаще всего повторяется слово Эйзарго. Мне это слово ни о чём не говорило, это могло быть как название мира, из которого пришли эти существа, так и имя командира, который возглавлял вторжение.

— А в эту комнату мне бы, конечно, не хотелось, чтобы ты заходил, — грустно сказал Фендир перед следующей дверью, — но раз уж ты по собственной воле изявил желание узнать о нас больше — то ты, конечно, имеешь право увидеть.

Едва я переступил следующий порог, как тут же понял, о чём говорил Фендир. Экспонатов здесь не было, но все стены были изукрашены гравюрами… весьма показательного содержания. На первой же стене во всех подробностях была изображена казнь вимрано. Несчастный, извиваясь всем своим змеиным телом, тянул руки, пытаясь уползти, спастись, спрятаться, и невыносимое страдание на его лице неведомый художник изобразил очень достоверно. Вершил же казнь могучий генрано, который, с явным наслаждением придавив босой ногой тело, с не меньшим наслаждением проворачивал в нём свой клинок. При этом его лицо было изображено таким умиротворённым и благочестивым, что я испытал приступ неконтролируемого бешенства.

— Значит, это, — я сам не заметил, как вокруг меня начали формироваться ледяные стрелы, — для вас предмет гордости?!

— Нет. Это вечное бельмо на наших глазах, — грустно ответил Фендир, которого ни капли не смутила моя реакция, — вечное напоминание о том, что случилось. Чтобы когда каждый генрано, шинрано или янрано, спрашивающий себя, почему сейчас происходит то, что просходит, мог прийти сюда, посмотреть на эту гравюру и понять, что именно поэтому.

Маис и Пино, на удивление, тоже совершенно не спешили меня успокаивать. Они сами с такой неприязнью глядели на это изображение, что, казалось, были бы совершенно не против, если бы я здесь всё к чертям поразбивал.

С трудом выдохнув и взяв себя в руки, я перевёл взгляд на рисунок на противоположной стене. И тут же пожалел об этом. Ибо там был изображён наверняка тот же генрано, который царственно сидел на троне. В руках у него при этом была цепь, которая уходила вниз, к ногам. У ног же на цепи сидел, да, вне всякого сомнения, тоже вимрано, почтительно склонившийся, но при этом выставивший руки в магическом жесте. И, подчиняясь его магии, из-под земли била струйка воды, которая омывала ноги сидящего на троне генрано.

— Я, конечно, об этом пожалею, — сказал я, с трудом себя сдерживая, — но всё же, что означает эта гравюра?

— В самое первое время, когда вода из нашего мира исчезла, некоторые особо одарённые представители расы вимрано всё равно могли призывать воду. Вероятно, из подземных источников. Вимрано называют таких одарённых сородичей мудрецами. Ну и, вполне очевидно, что считалось большой удачей изловить такого вимрано и… — Фендир не договорил, тяжело вздохнув. Впрочем, в этом не было никакой нужды.

— Пойдём дальше, — неприязненно сказал я, — иначе я не сдержусь и переломаю здесь всё к чёртовой матери! А то это будет такая потеря, ведь ещё вашим потомкам приходить и любоваться на это великолепие!

То, что Маис и Пино смолчали в ответ на такое вызывающее поведение, говорило лишь о том, что они и сами разделяли подобные взгляды. Вот только не могли высказываться подобным образом, и всё, что им оставалось — это с безмолвным одобрением позволять мне говорить всё, что я думаю. Смотритель Фендир, на удивление, тоже никак не отреагировал на этот выпад.

— Не всегда легко и приятно быть хранителем знаний, — с печальным достоинством кивнул он, — но настоящий хранитель не позволит никакому знанию кануть в небытие. Ибо зло, канувшее в небытие, рано или поздно поднимет голову вновь, и потомки, ненаученные от него защищаться, дорого за это поплатятся.

Я вполне справедливо ожидал, что на этом экскурсия закончится, благо что мы вернулись в самый первый зал. Но Фендир внезапно сказал:

— Ты показал достойную выдержку, Дэмиен, и в твоих глазах я вижу лишь желание продолжать заботиться о нас, несмотря на все наши прегрешения. За это я хочу закончить нашу экскурсию на более позитивной ноте и показать тебе нечто невероятное…

Глава 3. Кинжалы и Турнир.

— Фендир, нам кажется, это лишнее! — одновременно выпалили Маис и Пино.

— В стенах этого музея я решаю, что и кому дозволено увидеть, — безо всякого страха ответил Фендир, — кроме того, от него зависит наше благополучие, особенно учитывая, что силы источника сейчас…

— УМОЛКНИ! — рявкнул Пино. Фендир никак на это не отреагировал (выдержку смотритель музея за свою жизнь явно развил отменную), лишь молча надавил на малозаметный кирпич возле витрины, под стеклом которой покоилась старая карта. В этот момент камни по центру комнаты стали опускаться, образуя лестницу, уводящую вниз.

— Прошу за мной, — кивнул Фендир, ступая на лестницу. Я осторожно зашагал следом. Для двухметровых рано лестница, может, и в самый раз, но для моих метр семьдесят явно была великовата. В итоге после трёх ступеней, основательно отбив подошвы, я решил садиться на текущую ступень и аккуратно соскальзывать на следующую. Маис и Пино, свободно спускающиеся следом, никак не прокомментировали мой способ спуска, хотя он их явно должен был позабавить. Фендир уже поджидал нас внизу.

— Вот, — он с благоговением открыл дверь перед собой, — это — наши главные сокровища. Хотя, конечно, ценность источника воды не перевесит ничто, и всё же…

Мы находились в небольшом помещении, наверное, десять на десять земных метров. Здесь было всего две витрины. Но вот их содержимое…

Два кинжала. И я как-то сразу понял, что это именно те кинжалы, которые я ищу. Первйый клинок сделан из странного фиолетового камня. Или металла. Его лезвие едва заметно мерцало, и на это мерцание хотелось смотреть вечно. Оно завораживало и не позволяло так просто отвернуться. Один лишь взгляд на него, казалось, возвращал силы. Без сомнения, это был кинжал Жизни.