Удержать в руках Пташку (СИ) - Джулай Галина - Страница 8

— О, привет, — в кухню зашёл молодой парень, лет двадцати пяти, не больше. Из одежды, на нем было лишь полотенце на бедрах. — Марик, это моя доча, у нее день рождения и она замуж выходит. — Надо отметить, — оживился Марик. А я поняла, что здесь мне делать больше нечего.

— Пока, мам, мне здесь делать нечего, — озвучиваю свою мысль вслух. — Дочка, а чего приходила, что хотела? — услышала я вопрос, летящий в спину, прекрасно понимая, что задан он был лишь для вида, ответа уже никто не ждал, глупое хихиканье было тому подтверждением.

9

Наташа

Домой ехала молча, отвернувшись и глядя в боковое стекло. Дядя Толя молчал, он почему-то всегда знал, когда я не хочу говорить.

Дома меня встретила Тамара Петровна, и сразу потянула на кухню.

— Деточка, на тебе лица нет, что случилось?

— Я у мамы была… — дальше объяснять не пришлось.

По доброте душевной, эта женщина, которая работает у нас дольше, чем я живу, ездила к ней раз в неделю, приводила в порядок ее квартиру. Тамара Петровна погладила меня по руке, но сказать ничего не успела.

— Ну как? — на кухне появилась Камилла. — Понравился жених? — я закатила глаза. Меньше всего сейчас мне хотелось видеть эту гадину. Игнорирую этот вопрос, и обращаюсь к Тамаре Петровне.

— Сделайте мне чаю. Я к себе пойду.

— Иди, сейчас принесу, — сказала женщина и засуетилась у плиты. А я пошла прочь, обойдя мачеху.

— И что он только нашел в тебе? — не смолчала Камилла. — Такой мужчина, и выбрал тебя… — в ее голосе было столько яда.

— Могу уступить, тебе же все равно перед кем ноги раздвигать, — послала ей ответочку и покинула кухню, поймав в спину. — Дрянь, малолетняя.

Ненавижу, как же я ее ненавижу. И только в комнате до меня дошли ее слова. Что значит "выбрал меня"? То есть, это не отец его мне выбрал? Тогда… Ну, это же бред какой-то, зачем ему я? Почему я? И сейчас становится немного понятно, почему его не спугнула моя выходка. Получается, он шел не просто знакомиться с будущей невестой, а именно со мной, с той, которую выбрал он. Я перестала мерять шагами комнату, остановившись посредине.

Что я имею. Отец — ему выгоден этот брак, это понятно. Камилла — ждёт, не дождется, когда я свалю отсюда. Мама — ей по барабану, что со мной происходит. Кирилл? С Кириллом пока не понятно. Выходит, союзников у меня почти нет. И что мне делать? В комнату вошла Тамара Петровна и принесла мне чай и тарелку с печеньем. — Тамара Петровна, — обратилась я к женщине, хватаясь за соломинку. — Вы же знаете все, что происходит в этом доме. — Ну, что ты деточка, далеко не все, — отмахнулась она, поставила поднос на столик и выпрямилась. Я подошла к ней, схватила за руки.

— Миленькая моя, Тамара Петровна, я не знаю, что мне делать. Все против меня, — начала жаловаться я. Она была вторым человеком, после дяди Толи, которому на меня, как мне казалось, было не наплевать. — Что вы знаете про эту идею со свадьбой? — Ох, Пташечка, да ничего почти и не знаю. Ведьма эта, давно поняла, что при мне помалкивать надо. Но помню, как Григорий Петрович, когда только узнал об этом, очень радовался, сказал, что жениха тебе такого нашел, что для компании это просто золотая жила. — Он нашел? Но Камилла сказала, что это Матвей меня выбрал? — Вроде, да. Он пришел и предложил сделку, а ещё предложил закрепить ее союзом между ним и тобой. Кажется, так, — Тамара Петровна, перестала щурится, словно процесс воспоминания завершился. — А что, не понравился тебе этот парень? — участливо спросила она.

— Нет, не понравился, — вдаваться в подробности я не стала. — Пей, пока не остыл, — женщина высвободила свои руки. — Если что узнаю, расскажу.

— Спасибо, — улыбнулась ей. Тамара Петровна ушла. Ну вот, союзник из нее так себе, сильно не поможет, но информацию добудет. В ней я была уверена, она с пелёнок меня знает, и когда мама стала интересоваться больше собой, чем своими детьми, она заменила мне бабушку. Которой у меня, кстати, нет. Папина мама умерла, мне было лет пять, кажется, она сильно болела. Дедушка ещё жив, и только лет шесть назад оставил работу на фирме. Отойдя от дел окончательно, он уехал жить в Германию. Мамины родители живут где-то далеко, в какой-то деревне. Она с ними не общается с тех пор, как вышла замуж за папу, поэтому я не знаю о них ничего. Моей бабушкой была Тамара Петровна, до семи лет я ее так и называла. Вечером спустилась на ужин, на котором должна присутствовать вся семья. Хотя, кто здесь семья, мне не понятно. Ну, мы с Кириллом друг другу семья, но отца и Камиллу я семьёй не считала. Однако, следовать традиции была обязана.

Мы уже сидели за столом, когда пришёл отец и Тамара Петровна стала подавать блюда. Папаша стрелял в меня молнии, и дождавшись, когда женщина уйдет, набросился с обвинениями. — Как ты посмела так себя вести?! Права Камилла, ты мелкая дрянь! Как посмела так меня опозорить?! Сидишь дома всю неделю. И не просто дома, а в своей комнате. Видеть тебя не хочу. Дрянь! Я все тебе дал и это благодарность? — орал он.

— Да, что ты дал? — не выдержала я и вскочила с места. — Всё! Всё, что у тебя есть! — он тоже поднялся, и стал подходить ко мне. — Я оплачивал все твои прихоти. Все твои бесконечные увлечения, поездки, шмотки. А от тебя требовалось уважение к отцу. — К отцу? Что ты знаешь про меня, папа? Какие кружки я посещала, чем увлекалась пока была ребёнком? Водитель знает обо мне больше, чем ты. Ненавижу, — и в этот момент мою щеку опалила пощёчина. — Пошла вон! — заорал он и указал рукой в сторону лестницы. — До пятницы сидишь у себя!

Я не проронила ни одной слезы, но столовую покинула со скоростью пули. И только спрятавшись у себя в комнате, позволила себе разреветься.

Не знаю, сколько прошло времени, но наревевшись, я отправилась в душ. Смотреть на себя в зеркало было противно. Я все это делала с надеждой, что меня это спасет от жениха. Оказалось, зря. А носить на себе следы этого урода придется ещё, как минимум, неделю. Несмотря на жару, после душа я укуталась в банный халат, чтоб даже мне были не видны синяки. Запястье, действительно покраснело, завтра тоже станет синим. На моей светлой коже, всегда быстро появлялись отметины, ну а сейчас они цвели всеми цветами радуги. — Пташка, — Кирилл постучал в дверь. — Впусти меня, — глянула в зеркало, убедилась, что следов не видно, открыла брату дверь, а сама быстро залезла под одеяло.

— Дурочка, что ты делаешь? — укоризненно, но с заботой спросил он, присаживаясь на край кровати.

— Ты зачем пришёл? Жизни поучить?

— Убирай свои колючки, я пришёл не ругаться.

— А зачем?

— Для начала, вот — он подал мне бумажный пакет, на который, я и внимание не обратила, когда он зашёл. — Тамара Петровна передала.

Вздохнула, она все время пытается меня накормить. Но, к сожалению, на мне не нарастает ни мясо, ни жир. Так и живу, все жру, а сама худющая, ни жопы, ни сисек. Да, ладно жопа, хоть и маленькая, но аккуратненькая кругленькая. А вот то, что грудь у меня, как у пятиклашки, это прямо боль моя. Я даже бюстгальтера не ношу, не на что мне их одевать. Размер нулевочка. Пока я погрузилась в грустные мысли, Кирилл так и держал перед моим носом пакет. Я уже хотела схватить, но вовремя вспомнила, как выглядят мои руки.

— Поставь, — кивнула на столик. — Я потом съем. — Кирилл спорить не стал, сделал, как я просила.

— Рассказывай, — просит брат. — Как знакомство прошло? Все так плохо? Ну, я рассказала, часть истории. Боюсь, узнай он, что произошло, прямо сейчас сорвался бы искать экономического гения. А потом и про маму рассказала. Повисла тишина. Эта наша общая боль, пусть он старше, и старается делать вид, что все хорошо, я знаю, он тоже переживает не меньше меня.

10

Кирилл

— Какого черта это было? — зарычал на отца, когда Наташка убежала наверх.

— Она знает, а тебе не обязательно, — всё ещё зло проговорил он. — Сядь, и будем ужинать.

Я и не заметил, что вскочил. Стоило отцу сесть, его жена тут же положила ладонь на его руку.