Бог-Император, к доске! Том 4 (СИ) - "Архимаг" - Страница 5

Не хочу отпускать Марию… Есть в ней что-то такое… как и в Эйке. Хочу, чтобы она стала моей женой. Старшей, младшей… не важно. Я хочу их всех.

Она обняла меня в ответ, более не пытаясь убежать. Но я чуть ли не физически ощущал неуверенность и сомнение, идущие от Марии.

— Вадим… — услышал я тихий шепот, — Это… Это… это неправильно…

Я чуть отстранился, взял смущенную Машу за подбородок, развернул её лицом к себе так, чтобы наши глаза встретились. Та робко глядела на меня, чем-то напоминая робкого, маленького котенка, которому так не хватало ласки и заботы. Я наклонился к её лицу, потянулся к её пухлым, чуть приоткрытым губам и накрыл их своими. Ласково и нежно я целовал леди, лаская её плавными прикосновениями. Параллельно руками я гладил её по спине, не давая выкрутиться и убежать.

Первое время Мария никак не реагировала, но постепенно начала робко и неуверенно отвечать, лаская мои губы своими. Она всё ещё дрожала, но уже не так сильно как раньше. Судя по участившемуся дыханию, Маша жаждала большего, но я не торопился. Я скинул шаль с её плеч и, словно дразня леди, спустился вниз по её шее к ключицам, дразня губами и языком каждую ложбинку горячего тела.

— Вадим… не надо… — шептала Мария. Но уверенности в её голосе я не слышал, — Мы же мама и сын…

Но меня уже было не остановить. Я не воспринимал Марию как родственницу. А Вадим не являлся её родным сыном, лишь приемным. С моей стороны я никаких препятствий не видел.

И что-то мне подсказывало, что и сама Мария уже перестала воспринимать Вадима как сына. Этот процесс начался давно и завершился буквально на днях, когда мы переехали, и Мария признала меня главой семьи.

Она уже приняла этот свершившийся факт сердцем, но ещё не осознала разумом. Маша хотела меня, хотела как духовно, так и физически. Как сына того человека, которого когда-то безумно любила. Дмитрия Вышнегорского уже не вернуть… но его сын, Вадим Вышнегорский, вполне мог бы заменить его.

Мы целовались — страстно, исступленно. Я чувствовал, как по щекам зажмурившейся Марии бегут слезы, попадают на меня и стекают по подбородку. Она, наконец, дала волю эмоциям, впервые за много лет.

— Я хочу тебя… Будь моей, Маша… — я поставил свой опустошенный бокал на столик. Забрал у Марии её бокал и поставил рядом. А то ещё разольет.

— Как? Прямо… — щёчки Марии окрасил яркий румянец, — Прямо здесь?

— Тебя что-то смущает? — невозмутимо поинтересовался я, вновь притянув её к себе.

— Я никогда не занималась любовью… когда дома находились посторонние… — робко призналась она, имея в виду, очевидно, Аманду, гремевшую посудой на кухне, — Это… это так постыдно.

— Нет больше смысла тянуть… — я крепко ухватился за крепкие ягодицы леди Вышнегорской. На ощупь те оказались отзывчивые, мягкие и упругие. Не смотря на годы леди сохранила безупречную форму. Не удивлюсь, если она тайком тренировалась, чтобы не терять тонус. Может быть не каждый день. Но упражнениями она точно не пренебрегала.

Кроме мышц я нащупал и некоторое количество возрастного подкожного жирка, что придавал ягодицам прекрасной леди дополнительный приятный объем. Трогать это великолепное сочетание мягкости и упругости было сущим удовольствием.

Мария ойкнула, глядя на меня очень смущенно. Но в глубине её глаза начало медленно разгораться пламя, которое я так хотел увидеть.

Я внимательно смотрел в её глаза, чуть ли не напрямую читая её мысли и ощущения.

«Внутри его объятий так удобно и спокойно», — думала Мария, — «Слышу биение сердца Вадима, ощущаю волну тепла от его тела, тепла, проникающего в меня. Чувствую его запах, запах мужчины. Мужчины, давно уже не мальчика», — вот что было у неё в голове.

Я ласково улыбнулся, глядя на неё. Мария чувствовала, как её рамки дозволенного начинают таять. Сквозь испаряющиеся преграды, что она сама долго выстраивала, в неё начало вливаться теплое светлое чувство. Сначала робко и неуверенно, а потом уже непрерывным потоком.

Тепло проникало глубже и глубже, входило в каждый духовный поток, смешивалось с духовной силой и оживляло всё внутри.

— Как приятно… и уютно… — удивлённо прошептала Мария, — Вадим… ты… что-то делаешь?

— Ничего не делаю, — я покачал головой. Это была правда, — Оно всё само… происходит.

— Удивительно…

Я опрокинул её на диван, навалился сверху. Даже просто лежать на Марии было очень приятно из-за её нежного тела. Как будто лежишь на мягкой перине.

Я целовал её — всюду, куда мог дотянуться. Леди Вышнегорская уперлась мне руками в грудь, но как-то неуверенно, как будто боролась не только со мной, но и с собой. Она хотела меня, но в тоже время очень боялась своих желаний. Алкоголь и плоть, разогретая после баньки, лишь подбрасывали дровишки в костер.

В моей груди разгоралось пламя, растекалось по моим венам и духовным потокам. Теперь меня просто невозможно остановить…

Громко хлопнула входная дверь в квартиру, послышался недовольный голос Иры. Сестренка возмущалась из-за торгового центра — почему-то весь комплекс закрылся как раз тогда, когда сестренка уже почти добралась до входа. И в итоге все покупки обломались.

Мы с Марией замерли, прислушиваясь к звукам. Голос Иры звучал очень расстроенно. Кажется, сестренка хотела прикупить что-то хорошее и для себя. А в итоге такой облом.

— Может быть отложим на попозже? — Мария виновато улыбнулась, глядя на меня. Что-то мне подсказывало, что в следующий раз леди Вышнегорская сдастся не так легко как сейчас. Но выбора не было. Не при Ире же творить разврат?

— Ладно, — я неохотно уступил. Вообще, мне и правда немного сорвало крышу. Я ж хотел поговорить с Марией про письмо, в первую очередь, не сексом с ней заниматься. Плотские удовольствия — дело прекрасное, но не самое главное среди моих задач. Не в приоритете.

Мы сели на диван лицом друг к другу. Снова взяли в руки бокалы — не пропадать же хорошему вину?

— Мария, — произнес я, — Я хочу узнать всё про письмо.

— Да, — она решительно кивнула, глядя мне в глаза, — Я все расскажу. Если коротко, в письме описывается, как попасть в тайную лабораторию отца, расположенную под нашим родовым особняком. Именно там он и создал майндоцин. А потом, как я поняла, сделал куда более важное и… и страшное открытие.