Мой покойный муж (СИ) - Бакулина Екатерина - Страница 14

— Простите, милорд… — шепнула я.

Он зажмурился.

И как-то вдруг резко сел. Потом спрыгнул с постели. Подошел к столику, взял вчерашнюю кружку. Он вчера заставил выпить меня, но не пил сам. Теперь вял и выпил. Потом налил и выпил еще.

— Ну вот, — сказал, почти неестественно бодро. — Теперь законность нашего брака не будет вызывать сомнений. Все как надо.

Принялся одеваться.

Плаха. Эшафот.

Все уже собрались. Мелкий дождик моросит.

Я стою в верней галерее, подальше, выглядываю осторожно. Вниз, во двор, меня не пустили, сказали, что не стоит мне на это смотреть. Но не смотреть я не могу. Если не увижу, потом не смогу поверить, что он мертв, Нэт всегда останется живым для меня. И как мне тогда жить дальше?

Тем более, что мне казали — не отдадут тело. Изменника нужно похоронить без почестей, просто закопать за оградой, никакого семейного склепа быть не может. От меня не требовали отречься от живого Этарда, но от мертвого отречься придется.

Это нехорошо. Но что делать с этим я пока не знаю. Возможно, потом, спустя время мне тело покажут и отдадут…

Дождик моросит. И от сырости пробирает ознобом.

Я стою за колонной галереи…

Палач уже достал и проверил топор.

Нэта ведут…

Утром приходил Гордан, такой злой, весь нервный, очень настойчиво советовал мне уезжать. Говорил, что это для моего же блага, что Джон не в себе. Что если Джон увидит меня, то может что-то там такое нехорошее захотеть.

Я послала Гордана ко всем чертям. Сказала, что Кит уехал, а я уже не боюсь. Что все уже сказано. Я имею право увидеть смерть мужа. Он не может меня прогнать. Если будет приказ Джона уехать — я уеду, а Гордану подчиняться не обязана.

После Гордана приходили гвардейцы. Думаю, Гордан послал их. Но я от них сбежала.

Когда меня попытались схватить, я врезала одному… точно не могу сказать куда, но куда-то врезала, локтем, куда вышло. На самом деле, Нэт учил бить в солнечное сплетение, но без опыта я — куда уж попала. Нэт когда-то учил меня драться. Говорил, что если у девушки богатая личная жизнь, то кто-то может подумать, что она хочет совсем не того, чего хочет на самом деле. И надо убедительно ответить. Можно прямо по яйцам, чтобы совсем убедительно.

Я врезала, а потом наорала на них, что как они смеют прикасаться к герцогине?! Да я пожалуюсь Макинтайру, я пожалуюсь королю! Да их повесят за то, что они пытаются лапать меня. Да как они смеют?! В общем, дальше парни ловили меня без особого рвения, и я от них сбежала.

И вот, я здесь.

Нэта ведут через двор. Он идет спокойно, ровно, с прямой спиной. Если бы не цепи, можно было бы подумать, что просто вышел по делам.

Поднимается на помост.

На последней ступеньке его толкают в спину, он едва не спотыкается, но удается удержаться на ногах.

Джон смотрит на него. Гордан у Джона за спиной — смотрит тоже.

Гвардейцы с мушкетами стоят вытянувшись, глядя вперед.

Народу собралось не так уж много, я даже толком никого не узнаю. То ли Гордан всех разогнал, то ли дождик, то ли… не знаю что.

— Этард из Ована, — говорит Гордан, я плохо вижу его лицо, слишком далеко, но голос у него злой, — вы приговорены к отсечению головы. Приговор будет приведен в исполнение сейчас. Но перед казнью, по милости короля, с вас будут сняты кандалы, а так же будет надет мешок на голову, чтобы вы не видели когда, опустится топор.

— Что? — удивляется Нэт. — Какого черта?

Очень искренне удивляется, и я удивляюсь тоже. Я слышала о таком, слышала, что так иногда поступали с предателями, завязывали глаза, чтобы они не видели момент смерти, не были готовы, как не были готовы те, кого эти люди предали. Но поступить так с Нэтом?

— А так же, — говорит Гордан, — милостью короля вам дарована возможность отпущения грехов. Отец Бенедикт готов выслушать вас.

— Сейчас?

— После того, как тебе отрубят голову, говорить будет сложновато, — усмехается Джон, как-то не хорошо так усмехается.

Что у них за новые игры?

Нэт смотрит на него.

— Какого черта… — он к такому тоже не готов.

Подходит кузнец, сбивает с него кандалы. Нэт с удивлением и наслаждением почти трет запястья, поводит плечами, расправляя.

— Не вздумай бежать, — говорит Гордан, кивает на гвардейцев. Нэта пристрелят.

На краю помоста высокая ширма, рядом четыре здоровенных крепких монаха в бурых одинаковых рясах, в накинутых капюшонах. Один из них, очевидно, отец Бенедикт. Не то, чтобы это как-то особенно странно само по себе… но почему здесь? Священника обычно приглашают в камеру, и он говорит с заключенным до того, как его выведут на казнь.

Не успели?

Нэта подталкивают к ширме, он послушно идет. Разговор со священником требует уединения, все это понятно… И странно в то же время.

Я не вижу, что происходит там, за ширмой, видимо молятся. Нэт никогда не был особенно религиозным, но перед смертью — кто знает. Долго… У Нэта, очевидно, много грехов. Есть, что рассказать.

Потом выходит священник в капюшоне. Потом Нэт. Я почти не вижу его, на него сразу надевают мешок, завязывают, ведут к плахе под руки.

Что же мне так не дает покоя? Я смотрю и не могу понять.

Нэт сутулится. Он идет, вернее, его ведут, сам он не видит, и я даже отсюда вижу, как ему страшно. Мелкая дрожь в руках, опущенные плечи.

Да черт возьми…

Я схожу с ума, наверное?

Его подводят к плахе, заставляют встать на колени, кладут голову… Он обхватывает колоду руками, почти судорожно… я смотрю на его руки… далеко, конечно, не разглядеть, но…

Палач заносит топор.

Удар.

И голова падает в корзину. Все заливает кровью.

Я стою неподвижно, и не могу поверить.

Гордан, сукин сын. Джон… Так вот что. Но требовать объяснений сейчас — будет неразумно, опасно даже.

Сейчас лучше тихо-тихо уехать, сделать вид, что я не видела ничего. И тихо ждать.

Да, тело мне не отдадут, конечно.

Но все увидели, что Этард Муррей мертв.

В замке Ована было пусто. Кит уехал утром, не дожидаясь никого. А я приехала домой только к вечеру.

В растрепанных чувствах, сама уже не понимая — видела я что-то или нет. Чем дольше я думала, тем больше мне казалось — что нет, померещилось все. Далеко, не разобрать. Я просто придумала себе, не хотела верить. Нэт мертв.

Мне нужно было остаться и хоть что-то узнать.

Но уже не было сил.

Все это — словно пыльным мешком оглушило.

Две бессонные ночи, и до этого сплошные переживания, как только узнала, как только Нэт прискакал ко мне.

После казни я вдруг поняла, что ноги не идут. Просто стояла там, на галерее и понимала, что не могу идти. Не могу и все. Кое-как добралась до своей кареты. Упала внутрь. Заснула по дороге. Проснулась уже недалеко от Ована с гудящей головой и затекшей шеей. Все это слишком для меня.

Что я видела сегодня? Что это значит? Почему?

Нет, сегодня не было сил думать.

Я уснула, проспала до обеда.

А когда проснулась, не могла поверить еще больше. Да нет же, что можно увидеть с галереи под дождем. Да, все это странно, но это было странно с самого начала. При дворе свои игры и так было всегда. Нэт умел играть, а меня это мало интересовало.

И все же, надо поговорить с Горданом. Осторожно поговорить. Если я теперь знаю то, чего не должна знать, то это может быть опасно. Но ведь Гордана я могу не бояться? Лично я. Нет, о доверии речь не идет, конечно, но Гордан не сделает мне ничего плохого.

Или ставки слишком высоки?

Если Гордан знал заранее, то почему предлагал жениться? Он ведь честно предлагал это. Он ведь говорил именно о законном браке, а не том, как бы приятно провести время.

Гордан не знал? Все это придумали почти на ходу в последнюю ночь? Поэтому он с утра был такой злой? Без Гордана все это не провернуть, но не сомневаюсь, что Гордан желал бы Нэту смерти… тем более, что это ломало его планы.