Пристроить шпиона (СИ) - Зайцева Мария - Страница 41

Машка – нереально веселая и позитивная. И очень похожа по характеру на своего брата, немного язва, упрямая, не умеющая льстить и подстраиваться.

Катя, сгоняв после нашего приезда в деревню к матери, вернулась буквально позавчера. И сейчас сидит, о чем-то серьезно разговаривая с еще одной Леной, невысокой блондинкой богемного вида, с тоннелями в ушах и черными глазами, на контрасте с белыми волосами выглядящими вызывающе красиво. Лена – художник, причем, если я правильно поняла, очень даже востребованная, занимает какие-то призовые места в международных конкурсах. У нее маленький сын, чуть старше Катиной дочки, тоже веселый такой колобок, катающийся от мамы к папе, на редкость брутальному, полностью забитому татухами чуваку с тяжелым диковатым взглядом. Он – бывший боец, чемпион боев без правил. Вадим, правда, презрительно цыкал зубом, а Машка откровенно ржала, рассказывая, как она его кидала. Я в который раз рассматриваю широченные плечи мужа художницы Лены и думаю о том, что явно это все сказки. Машка приукрашивает. Такого монстра даже с места не сдвинешь…

Его сын вырывается из отцовских лап и с веселым криком: «Деда!» бежит к появившемуся со стороны дома невысокому жилистому мужчине неопределённого возраста, с худым лицом и жестким взглядом.

Я его тоже уже знаю. Это – отец художницы Лены, дядя Витя, которого между собой парни уважительно зовут «Три звезды». Что это за прозвище, я не знаю, и не спрашивала, если честно. Понятно уже по повадкам, что человек это – совсем непростой. И странно, откуда у него такая интересная, своеобразная дочь. И еще более странно, откуда у него такая красивая жена, Валерия, ведущая себя просто и естественно… Словно член королевской семьи, урожденная принцесса, которой не требуется никому ничего доказывать. А значит, вполне можно быть легкой и милой.

Дядя Витя подхватывает внука, несколько раз подбрасывает его в воздух под счастливое верещание и внимательный ревнивый взгляд мужа его дочери, а затем передает прямо в воздухе еще одному мужчине без возраста, смешному и простоватому дяде Васе, своему приятелю. Дядя Вася радостно смеется,  и маленький Иван Вениаминович летает опять, хохоча во все горло.  Глядя на эту картину, невозможно не улыбнуться. И я улыбаюсь, прерывая песню.  Аккомпанирующий мне Вадим тоже откладывает гитару, идет здороваться с вновь приехавшими.

- Вы чего-то пораньше сегодня, да? – спрашивает он у дяди Вити, а тот усмехается, кивая на жену:

- Да потому что не из дома! С работы забрал и сразу сюда. Да и то норовила заехать, платье поменять…

- Витя, ну неудобно же… В офисном костюме… - улыбается спокойно Валерия, ловко перехватывая маленького Ваню у дяди Васи и целуя его в макушку.

- Все удобно, - пожимает плечами дядя Витя, - все равно снимать…

- Ну хватит… - смущается Валерия и торопливо идет в сторону костра.

Улыбается мне, здоровается со всеми, садится, элегантно скрестив лодыжки:

- Боже, как хорошо… Счастье какое, каждый раз душой отдыхаю здесь… Алина, ты пела опять? А мы прервали?

- Ничего, потом еще споет, - отвечает Машка, - лучше расскажите, говорят, Зверев-старший в городе?

- Да, сегодня встречались по рабочим вопросам… Он в частном порядке обещал помочь с землей в Александровке… - она поворачивается к Лене, маме Вадима, поясняет, - там хотим приют строить, никак не получалось землю в собственность получить… А арендодатель – город… Там пустырь, никому не нужен, но как же отдать… Это же чья-то «пенсионная земля».

Она кривится, вздыхает…

- А Витя что же, не поможет? – удивляется Лена, но Валерия только торопливо отрицательно качает головой:

- Нет, я даже просить не собираюсь! А то знаю я его способы помощи… Нет, мне законно надо, чтоб не подкопаться… Ну и нюансы есть…

Они погружаются в выяснение этих самых нюансов, а я слышу рев байков и улыбаюсь.

Зверята приехали.

Я их за эту неделю видела два раза, здоровенные, абсолютно одинаковые парни и их подруга, Элли, которую все почему-то называют Бешеной. Не знаю, почему, на мой взгляд, вполне разумная и веселая девушка, по которой и не скажешь, что мама троих детей.

Они, кстати, и бегут в первых рядах к костру, весело взвизгивая. Иван тут же выкарабкивается из рук отца и несется навстречу. Следом бежит младшая сестра Вадима. Старшая только кривится на шум, продолжая сидеть рядом с матерью. Она – уже взрослая и такая забавная тоже. Художница, прекрасно рисует и вышивает. Я такой прелести никогда не видела. Милана обещала мне вышить концертную блузу в этно-стиле, я прям жду – не дождусь.

Зверята подходят, здороваются со всеми, Элли подмигивает мне, улыбается. В нашем кругу становится шумнее и веселее. Дети уносятся стайкой куда-то в сторону дома.

- Хана Тирану, - комментирует их передвижение дядя Вася, натягивая свой неизменный кепарик пониже и весело улыбаясь, - сейчас из него опять ездовую собаку сделают.

Я только удивляюсь. Тиран этот – здоровенная, больше похожая на медведя псина, лично мне один трепет внушает. А дети на нем ездят, как на пони. И он позволяет, что самое интересное! Говорят, Соня, дочь Кати, училась ходить, держась за его хвост.

- Батя когда подъедет? – спрашивает у одного из близнецов дядя Витя.

- Попозже, - отвечает тот, - он там чего-то с Бойцом закопался, а еще дядя Паша его словил…

- Старый хер, - щерится дядя Витя, - все неймется ему…

Я не понимаю, о чем они, и особо не вникаю.  Из разговора становится ясно только то, что скоро здесь будет отец Зверят, Зверев Роман Дмитриевич, очень серьезный человек, сейчас занимающий не последнюю должность в аппарате Президента.  И это он помог Лешке когда-то. Пусть и опосредованно, но без него я с моим парнем, моим женихом, тут же поправляю себя и сама смущаюсь своих мыслей, могла бы и не встретиться…

- Колян тоже приедет, - говорит второй близнец Данилу, и тот кивает, в курсе, дескать.

Я слушаю, понимая, что компания собирается полностью.

Машка говорит, что они летом часто так делают, несколько раз в неделю, на выходные – так обязательно.

Все мужчины этой огромной  семьи когда-то были веселой командой байкеров, дружной и задиристой, постоянно устраивали различные поездки, пробеги, объездили всю Европу и планировали Америку, но не срослось. Зато охватили постепенно всю Россию, от Калининграда до Сахалина и Камчатки. Постепенно парни обзаводились семьями, детьми, бизнесами и должностями. Но свою связь так и не растеряли, наоборот, она спаялась, превратившись из дружеской компании в семью.  Люди все тут были разные, каждый со своим характером, своими манерами и жизненным опытом. Но привычные все проблемы, что появлялись у одного из семьи, решать всем скопом, превращая таким образом из неподъемной для одиночки ноши в легкую задачу.

Этот гостевой дом – их постоянное место сбора, никогда, похоже, не пустовал. Все время в нем кто-то жил, кто-то ночевал, кто-то отдыхал. А с наступлением сезона, летом – тут и вообще было не продохнуть от народа.

Я, всю свою жизнь прожившая в изоляции, только с отцом и необходимостью многое умалчивать, не могла себе представить ничего подобного.  Не могла даже осознать этих масштабов.  И масштабов людей, регулярно собиравшихся под одной крышей и находящих кайф в личном общении.

У них были разные судьбы, разный достаток, разные истории… Но все это настолько тесно переплелось, что образовало мощную нить, словно у шелкопряда,  окутывающую каждого теплым коконом, непроницаемым для внешней агрессивной среды.

Здесь, в этом доме, состоящем, кажется, из частиц душ каждого члена семьи, было по-настоящему тепло. По-настоящему спокойно и безопасно. Здесь хотелось жить, дышать полной грудью.  Владелец дома, Сергей Бойцов, с женой Татой и двумя дочерями, подъезжает через час, когда все уже веселые, пьют и жарят прямо на костре сосиски и хлеб.

- О как! – удивляется он, оглаживая бороду, - а какого это хера сосиски жрем? Мяса нет, что ли?

- Отвали, Боец, со своим эстетством, - лениво цедит его приятель Николай, подъехавший ровно за пять минут до него и теперь с удовольствием прикладывающийся к пиву, - сосиски – самое оно, да Верунь?