Первый. Бывший. Единственный (СИ) - Суботина Татия - Страница 47

– Совсем вымотал тебя этот развод, Прекрасная? – зашел с другой стороны Грабовский.

Удивительно, Дубравин не объявлялся, но и развода мне не давал. Все это время его юристы продолжали оттягивать процесс, хотя Фридман вцепился в них бульдожьей хваткой.

Я думала, что после того, как объявила Кеше о своей связи с Грабовским, сожгла все мосты. Но муж отчего-то медлил и не спешил становиться бывшим. Это только оттягивало мою агонию.

– Не начинай, – поморщилась я.

– Ты согласилась принять мою помощь, – напомнил мне Женя случившееся в минутку слабости.

– Но по-прежнему не передумала насчет чистоты методов воздействия.

– Любая другая уже давно разрешила бы мне ускорить процесс, развелась и забыла о своем браке как о страшном сне. А ты бережешь репутацию предателя. Неделя до выборов осталась, Вася.

– Видео использовать не буду, – сложила руки на груди я, недовольная тем, что он вообще вновь затеял этот разговор.

– А может, ты просто оставляешь себе маневр для того, чтобы передумать и вернуться к мужу? – хмыкнул Грабовский.

– А может, ты моими руками пытаешься загрести жар? – выгнула брови я. – Хватит водить меня за нос, Женя. Я прекрасно вижу, что у тебя свой интерес. Какой?

– Я хочу, чтобы в этой политической гонке выиграл Нестеров.

– Нестеров, значит? – прищурилась я.

Александр Сергеевич был самым молодым кандидатом на пост мэра, смелым,  романтичным и таким же харизматичным, как и его знаменитый тезка. Дубравин с самого начала его всерьез не воспринимал, но, как показало время, именно этот вчерашний мальчик и стал главным конкурентом мужа. На данный момент в рейтинге доверия избирателей они шли «ноздря в ноздрю».

– Да, – кивнул Грабовский.

– И с каких пор ты интересуешься политикой, Женя? Погоди… – Я склонила голову набок. – Ты ею всегда интересовался, да?

– Вась, – начал было мужчина, но я резко вскинула руку и поспешила его перебить.

– Ты с самого начала знал, чья я супруга, решил втереться в доверие и использовать как оружие против Дубравина? – догадалась я.

Только что-то совсем поздновато. Зря расслабилась. Я-то думала, Женя меня охаживает чисто ради мужского интереса, а оказалось, это просто хитрая тактика для устранения сильного конкурента. Даже обидно как-то стало.

– Знал, – не стал отпираться Евгений.

Я вновь получила подтверждение от судьбы, что сама по себе, как женщина, ничего не стою.  А ведь губу раскатала…

– Останови машину, – скомандовала я водителю.

– Никаких остановок, – нахмурился Женя. Конечно же, его слово оказалось весомей, поэтому автомобиль не сбавил хода. – Не дури, Вася. Мы почти приехали, не надо выпрыгивать на ходу.  Ты себе навредишь.

– Я не такая глупая, чтобы вредить себе, – зашипела я. – А вот тебе, Грабовский, мне очень даже хочется задать жару.

– Дикая штучка, – восхищенно протянул он.

– Издеваешься? – нахмурилась я.

– И в мыслях не было, – пожал плечами мужчина. – Да, я знал, кто ты такая, в момент нашего знакомства. До первого свидания у меня даже промелькнула мысль сделать именно так, как ты и решила себе, но потом я отмел ее.

– Отмел?

– Мне слишком понравилась женщина, с которой я встретился, чтобы вмешивать ее в грязную политическую игру против ее  же мужа.

Говорил Грабовский уверенно, взгляда не отводил, и именно это навело меня на мысль, что он не лжет.

– И почему я тебе не верю?

– Может, потому, что сама постоянно ждешь подвоха? – выдвинул предположение Женя. И, конечно же, оказался недалек от истины.

– Скажешь, неоправданно?

– Ну почему же, в свете твоего развода такое поведение неудивительно. Только вот я не похож на Дубравина и не собираюсь всаживать нож в спину женщине, с которой состою в отношениях. Не стоит нас сравнивать.

– Как раз я и не сравнивала, – поджала губы я. – А вот ты, похоже, испытываешь к Дубравину какой-то нездоровый интерес, Грабовский. Тебе самому это не кажется странным?

– Я просто пытаюсь тебя защитить, – сказал Женя. – Неужели это до сих пор непонятно? С волками жить – по-волчьи выть, как говорится…

– А если я не хочу выть, Грабовский? – скрестила руки под грудью я. – Как быть тогда?

– Готовиться к поражению.

– Что ж, значит, я его приму, но не переступлю через свои принципы.

– Как ты вообще дожила до такого возраста и ведешь бизнес с таким честолюбием? – поразился мужчина.

– Повезло? – хмыкнула я.

Некоторое время мы молчали: каждый думал о своем. Мои мысли мне совершенно не нравились, как и то напряжение, что повисло между нами с Грабовским.

Водитель свернул на знакомую мне улицу и подъехал к дому.

– Только не говори, что из-за такой ерунды, как моя протекция Нестерову, ты закончишь наши с тобой отношения, – покачал головой Грабовский. – Вася?

– Как я могу дальше доверять человеку, который недоговаривает мне такие важные вещи? Откуда я могу знать, что ты не скрываешь еще что-то?

– Если и скрываю, то к тебе это не относится, – ответил Женя. – Я не привык грузить женщин своими проблемами и не стану начинать это делать. Ты раздуваешь из мухи слона.

– Мне нужно подумать, – бросила я и вышла из машины. – До свидания, Женя.

– Так все же свиданию быть?

На последний его вопрос я ничего не ответила, молча направилась к подъезду.

В квартире меня хватило лишь на то, чтобы принять душ и заварить себе ромашковый чай. В последнее время меня постоянно тянуло на этот напиток, а еще на бутерброды с солеными огурчиками и медом. Не знаю, откуда взялась такая блажь, но я себе в ней не отказывала.

Прокручивая в голове наш с Женей разговор, я пришла к выводу, что даже не злюсь на мужчину. Пусть он хотел меня использовать, но не сделал этого, вреда не причинил. А ведь я сама далеко от него не ушла.

Я использовала Грабовского.

Лечила им свое разбитое сердце, искала спокойствие и самоутверждалась как женщина. Поэтому, когда на следующий день Женя заехал за мной и пригласил позавтракать вместе, согласилась.

Наши отношения продолжились, и я уже к ним даже привыкла, как и к отсутствию в своей жизни Дубравина.

Муж напомнил о себе за день до выборов.

Точнее, даже не он, а вся эта история, которую я так отчаянно в последнее время пыталась забыть.

Дубравин

Последний месяц для него прошел как в тумане.

Сразу после разговора с неверной женой Дубравин разгромил супружескую спальню. Потом ушел в недельный запой, что было совершенно недопустимо в его ситуации, но… это казалось спасением от той боли, которую он не мог перенести на трезвую голову. На пьяную тоже плохо получалось, только Дубравин упрямо продолжал бежать от себя и от реальности.

В забегах на длинные дистанции он мастером не был.

Впрочем, как оказалось, он нигде им особо не был – проигрывал по всем фронтам.  Только если раньше Дубравин стремился к победе на выборах, ставил все на кон ради мэрского кресла, то уход Васи расставил приоритеты. Все его политические амбиции поблекли в один миг.

Команда прикрывала его отсутствие, а рейтинги неумолимо падали. Впрочем, не до рейтингов Кеше было.

Это было странное больное время.

Время собирать камни…

Дубравин, как никогда раньше, понял, насколько сильную рану нанес своей жене, ведь она хлестко ударила в ответ. Где-то глубоко внутри он догадывался, что тогда в отеле между Васей и белобрысым ничего не было.

Простить метафорическую измену – одно, а вот переступить через реальную, когда любимая женщина в лицо признается, что предпочла тебе другого…

У Дубравина не хватало великодушия проглотить эту горькую пилюлю. Она ему поперек горла, гадина, вставала. И дыхание перекрывала.

Только вот и выплюнуть ее да шагать по жизни дальше, словно ничего не случилось, не получалось.

Вот вроде все было кончено. Вася откровенно высказалась на этот счет и сожгла мосты, но отчего-то Кеша продолжал медлить с разводом…

Точно бы эта формальность – штамп в паспорте – навсегда перечеркнет все, что между ними когда-то было. А перечеркивать Дубравину не хотелось. Хоть и тошно было, жгло за грудиной, но…