Первый. Бывший. Единственный (СИ) - Суботина Татия - Страница 66

Тело ныло от усталости, но она была приятной. Вроде и болят мышцы, но чувство удовлетворения проделанной работой заглушает все неприятные ощущения и дарит спокойствие.

– Браво, – услышала я аплодисменты, едва стихла музыка, и повернулась к вошедшему.

Хорьков стоял в дверях и наблюдал за мной с загадочной улыбкой.

– И ты будешь доказывать, что не справишься с этой партией? – хмыкнул он. – Да я столько надрыва на репетициях редко у кого наблюдаю, а ты ведь еще до сцены не дошла. Даже представить не могу, что там будет.

– Либо провал, либо…

– Бомба, – уверенно заявил Александр. – Я рад, что не ошибся в тебе.

– Раньше ты занижал мои заслуги, а теперь слишком переоцениваешь, – фыркнула я и схватила полотенце, чтобы утереть пот с лица и шеи.

– Ты же знаешь, я скуп на похвалу, – развел руками мужчина. – Иначе танцор перестанет пахать над собой, а только так можно отточить владение собственным телом до настоящего мастерства.

– Но сейчас ты готов ими меня завалить. Что изменилось?

– Ты, – ответил Хорьков. – Достигла такого уровня, когда заслуженные комплименты навредить уже не смогут. Ты ведь и сама прекрасно знаешь предел собственных возможностей.

Тренировка была окончена, я выпустила пар, даже голова немного прояснилась и эмоции улеглись. Не исчезли, а так, свернулись спящим котенком в груди, чтобы вновь кинуться разъяренным зверем при первой же возможности.

«Сейчас бы в душ, потом забрать Руську и махнуть к родителям на выходные», – подумала я, но проигнорировать вниманием друга не могла.

– Ты как здесь?

– Все уже ушли, одна ты осталась в зале. Зашел проверить – жива ли, – усмехнулся Саша. – Или совсем себя загнала. Иногда у меня такое ощущение, что ты не к выступлению готовишься, а к войне.

– Может, и так, – усмехнулась я, в очередной раз удивившись, как легко ему удается чувствовать мое настроение. И пусть отношения между нами были кратковременными и давно в прошлом, но приятельскую связь удалось сохранить. В момент нашего разрыва мне было больно, но когда появился Дубравин, то я поняла разницу между влюбленностью и любовью. – Я не знала, что ты здесь, думала, улаживаешь бюрократические вопросы перед премьерой.

– Канун Нового года слишком близко, чтобы расслабляться, но я справился. Уже раскидался с делами и решил заехать посмотреть, как тут все.

– Всегда рука на пульсе, да?

– Так же, как и у тебя, – вернул мне улыбку Саша. – Может, поужинаем?

– С удовольствием, но в другой раз. Нужно забрать дочку, а на ужин нас мои родители ждут, – ответила я. – Прости.

– Эх, – покачал головой Хорьков. – Вот только стоит захотеть провести вечер в компании потрясающей женщины, как у нее, оказывается, на тебя нет времени.

– Я уверена, у тебя имеется внушительный список тех, кто с удовольствием уделит время гениальному хореографу, так что не прибедняйся, – отмахнулась я.

– Но тех, с которыми меня связывают близкие отношения помимо обыкновенной физиологии, меньше, чем пальцев на одной руке, – заметил он.

– Тебе никто не мешает это изменить, влюбиться и построить семью.

– Кроме меня самого, – хмыкнул Хорьков. – Не только женщины дуют на воду, когда не получилось с молоком.

История с бывшей женой у Саши была темной, я не лезла ему в душу, но понимала, что до сих пор не отболело, раз он не мог двигаться дальше. По собственному опыту знала…

Вскоре разговор закруглился, мы согласовали график для финальных репетиций и прогона на сцене, и Хорьков ушел. Я приняла душ, привела себя в порядок и поехала за дочерью. Марго забрала ее и собственного сына после школы к себе.

В такие моменты, когда работа накладывалась на мою жизнь, не оставляя в ней даже коротких пауз, я особенно радовалась, что у меня есть верная подруга. Не просто суррогат дружбы, когда вы находите друг друга лишь в моменты нужды, а когда всегда рядом. Почти что в горе и в радости.

Эти торжественные слова клятвы больше подходили для искренней настоящей дружбы, чем для моего брака, который не прошел проверку испытаниями.

Я сосредоточилась на дороге, а в голове у меня все так же прокручивался утренний визит Дубравина.

«Ну так выходи за меня», – голос бывшего мужа продолжал звучать в моих ушах, а руки мелко дрожали и сердце грохотало в висках, точно безумное.

Я ужасно злилась.

На себя, потому что до сих пор реагирую так на мужчину, которого давно должна была оставить в прошлом.

На Дубравина, который вновь цунами ворвался в мою налаженную жизнь и одним появлением перевернул привычный мир с ног на голову.

На саму ситуацию, которую не могла и в страшном сне представить.

А еще меня расстраивало непонимание, почему я не могу даже на минутку взять передышку и перестать думать об этом. Словно зациклилась, бежала по кругу и только теряла силы.

И пока я не могла совладать с эмоциями, внутренний голос продолжал нашептывать мне, что на предложение Вершинского я реагировала совершенно иначе…

– Ты не заболела, часом, Васен? – забеспокоилась мама.

Время близилось к полудню, мы поставили тертый пирог в духовку, а сами принялись лепить вареники с вишней. Руслана увязалась за Мусей в теплицы. Бабушка до сих пор занималась фермерством, у нее даже собственное маленькое производство имелось, в поддержку безГМОшки, как говорила она сама.

Отец работал даже в субботу. Его срочно вызвали на экстренную операцию.

Мама даже не расстроилась, попривыкла за долгую совместную жизнь к таким форс-мажорам, а я еще раз убедилась, как тяжело быть женой хирурга. Хотя не в профессии было дело, скорее в отношении к ней. Отец всю душу вкладывал в дело, которым занимался. Видимо, трудоголизм нам перешел именно от него и Муси.

Миша с Никитой были во дворе, соревновались в рубке дров.

– Нет, мам, – ответила я, улыбнувшись.

– Не врешь мне? Взгляд у тебя какой-то больной… – хмурилась моя проницательная родительница. – Точно грипп не подхватила? Сейчас много новых штаммов ходит…

– Точно.

– Тогда что-то другое случилось?

– Дубравин в моей жизни опять случился, – вздохнула я, понимая, что мама без ответа просто так не отстанет. Когда нужно было, она работала лучше, чем агенты спецслужб, любую информацию из тебя выудить могла. Вот поэтому Мишка с Ником никогда мне не говорили, куда сбегали из дома на вечеринки, чтобы не выдала. – Он посильнее любых болячек кошмарит.

– И что же потребовалось твоему бывшему мужу? – нахмурилась мама. – Не Руслана ли?

– А ты откуда знаешь? – удивилась я.

– Это все равно рано или поздно должно было случиться.

– Не должно. Я наводила справки, он улетал за границу. Думала, что навсегда, а оно вот как…

– Сколько веревочке ни виться, Васенька… – покачала головой мама. – Так что хотел господин Дубравин?

Я пересказала в двух словах, не особо вдаваясь в подробности, чтобы не нервировать родительницу лишний раз. Она и так у меня была слишком чувствительной, поэтому мы все старались беречь ее здоровье.

– Шиш ему с маслом, а не Русю, – поставила точку в разговоре я, ударив кулаком по столу. – Не на ту нарвался со своими требованиями и запугиваниями. Я уже не та влюбленная дурочка, у которой весь мир рухнул. Смогу дать отпор.

– Конечно, не та, – улыбнулась уголками губ мама. – Ты смертельно обиженная влюбленная дурочка – разница, неуловимая обычному человеческому глазу, но ощутимая по степени твоей готовности к глупым рискам.

– Что? – не поняла я.

– Вся в отца и Мусю.

– Э?

– Думаешь, они всегда такими мудрыми были? Муся, если верить разговорам, так вообще породой «оторви да выбрось» славилась. Это потом жизнь ее пообтесала да научила уму-разуму. Вот и ты весь трудный Роговский характер проявила.

– Я что-то не улавливаю, – нахмурилась я. – Это ты сейчас мне хочешь сказать, что я ошибаюсь?

– А ты и сама себе это сказать давно хочешь, да упрямство и обида не позволяют. Разве не так, Васена?